Читаем без скачивания Лионесс: Сад принцессы Сульдрун - Джек Вэнс

По одному дети проходили перед Друном-великаном, и он, подрезая железо незатупляющейся волшебной шпагой, сгибал и разрывал толстые чугунные кольца. Покончив с ошейниками, Друн воспользовался каплей лилового зелья и снова стал таким, как прежде. Соблюдая чрезвычайную осторожность, он завернул оба флакона в кусок полотна и засунул их в поясную сумку. Тем временем другие дети, притащив палки из огорода, с напряженным наслаждением избивали Нерульфа. Бывший надзиратель выл, прыгал, бегал кругами и просил пощады, но пощады не было, пока он не упал без сознания, весь покрытый синяками.

Девочки объявили, что приготовят пир на весь мир: в кладовке они нашли ветчину и колбасы, засахаренную смородину, пирог с начинкой из мяса куропаток, свежий хлеб и масло. Они обещали также принести несколько бутылей лучшего вина из погреба Арбогаста — но отказывались пошевелить пальцем, пока из очага не будут удалены пепел и кости, слишком живо напоминавшие им о рабстве. Все охотно им помогли, и вскоре в чертоге стало относительно чисто.

К полудню огромный стол уставили яствами. Каким-то образом голова Арбогаста умудрилась добраться до края горшка и, вцепившись в него зубами, приподняла теменем крышку. Из глубины темного горшка два глаза наблюдали за тем, как дети объедались лучшими продуктами из кладовки огра. Отвлекшись от еды, Друн заметил, что крышка упала с горшка, а горшок опустел. Он громко предупредил об опасности, и дети принялись искать пропавшую голову. Под и Даффин нашли ее на лугу, уже на полпути от чертога к лесу — голова поспешно передвигалась, захватывая землю зубами. Дети прикатили ее пинками обратно в чертог, после чего соорудили перед входом нечто вроде небольшой виселицы и подвесили голову за грязные волосы на куске проволоки. По настоянию присутствующих Друн, засунув ложку в красный рот огра, заставил голову проглотить каплю зелья из зеленого флакона. Голова увеличилась до первоначальных размеров и даже принялась хрипло выкрикивать какие-то распоряжения, каковые дети радостно игнорировали.

Пока голова огра с гневом и ужасом наблюдала за их приготовлениями, дети собрали охапки хвороста, разложили их под головой и принесли угли из очага, чтобы поджечь хворост. Друн вынул из-за пазухи свирель и заиграл; взявшись за руки, дети стали водить хоровод. Голова ревела и умоляла, но ее никто не жалел. Наконец от последней части огра остался только пепел — существование Арбогаста наконец прекратилось.

Утомленные событиями дня, дети снова собрались в зале чертога. Подкрепившись кашей, капустными щами, свежеиспеченным хлебом с хрустящей корочкой и еще несколькими бутылями вина из погреба, они приготовились ко сну. Не обращая внимания на запах прогорклого пота, некоторые взобрались на огромную постель Арбогаста; другие разлеглись у очага.

Друн, изможденный донельзя бдением предыдущей ночи, не говоря у же о дневных подвигах, обнаружил, тем не менее, что никак не может заснуть. Он лежал у огня, положив голову на сложенные руки, и размышлял о своих приключениях. Нельзя было сказать, что его преследовали неудачи. Может быть, король фей и эльфов все-таки решил не насылать на него семилетнюю порчу.

Дрова догорали. Друн сходил к поленнице и подбросил в очаг несколько чурбанов. Падая на угли, дрова взметали стайки красных искр, уносившиеся вверх по дымовой трубе. Огонь разгорелся и стал отражаться мерцающими блестками в глазах Глинет — она тоже не спала. Глинет сказала хрипловатым шепотом: «Никто даже не поблагодарил тебя за наше спасение. Спасибо, Друн! Ты галантный, благородный, добрый и удивительно храбрый!»

«Наверное, мне полагается быть галантным и благородным, раз уж я сын принца и принцессы, — с некоторым сожалением ответил Друн. — Но вот в том, что касается храбрости, честно признаться, ее мне недостает».

«Чепуха! Только отчаянный храбрец решился бы сделать то, что ты сделал!»

Друн горько рассмеялся и прикоснулся к талисману: «Феи хорошо знали, что я трусоват, и поэтому подарили мне амулет, придающий смелость. Без него я ни на что не решился бы».

«На твоем месте я не стала бы с уверенностью делать такой вывод, — возразила Глинет. — Я считаю, что ты очень храбрый, с амулетом или без него».

«Рад слышать, — горестно покачал головой Друн. — Хотел бы я, чтобы так оно и было!»

«Кстати, почему феи сделали тебе такой подарок? Как правило, лесной народец не отличается щедростью».

«Я прожил почти всю жизнь с феями и эльфами в Щекотной обители, на Придурковатой поляне. Три дня тому назад они меня выгнали, хотя многим из них я нравился, и они снабдили меня подарками в дорогу. Но один эльф всегда мне завидовал и обманул меня, чтобы я обернулся, когда уходил с поляны — теперь неудачи должны преследовать меня семь лет».

Глинет взяла Друна за руку и приложила его ладонь к своей щеке: «Почему все они такие жестокие?»

«Во всем виноват только Фалаэль — он жить не может, пока не устроит кому-нибудь какую-нибудь гадость! А ты? Как ты здесь оказалась?»

Повернув лицо к огню, Глинет печально улыбнулась: «Это невеселая история. Ты уверен, что хочешь ее выслушать?»

«Если ты не против, расскажи».

«Я пропущу самое худшее. Я жила в Северной Ульфляндии, в городке Трокшо. Мой отец был помещиком. Мы жили в красивом большом доме с застекленными окнами и пуховыми постелями, а пол в нашей гостиной был застелен коврами. На завтрак мы ели яичницу с кашей, на обед — жареные колбаски и цыплят, приготовленных в духовке, а на ужин — добротный борщ с салатом из огородной зелени.

Граф Юлк правил нашим городком из замка Сфег; он воевал со ска, уже поселившимися в Прибрежье. К югу от Трокшо находится Поэлитетц — крепость, защищающая проход через Тих-так-Тих в Да-от. Ска давно мечтали ее захватить. Они часто на нас нападали, но граф Юлк каждый раз давал им отпор. Однажды в Трокшо ворвалась сотня рыцарей-ска на вороных конях. Горожане вооружились и выгнали их. Еще через неделю целая армия из пятисот ска на вороных конях двинулась на нас из Прибрежья и сравняла Трокшо с землей. Они убили моих родителей и сожгли наш дом. Я пряталась во дворе, под скирдой сена, с моим котом Петтисом, и видела, как они разъезжали взад и вперед и вопили, как демоны. Граф Юлк прибыл со своими рыцарями, но ска его убили и захватили все окрестные земли — может быть, даже крепость Поэлитетц.

Когда ска уехали из Трокшо, я взяла несколько серебряных монет из тайника и убежала вместе с Петтисом. Дважды я едва спаслась от каких-то бродяг. Как-то ночью я решила устроиться на ночлег в старом сарае. Прибежала большая собака и стала на меня лаять. Вместо того, чтобы убежать, храбрый Петтис напал на собаку, и она сломала ему шею. Фермер пришел узнать, почему пес поднял такой шум, и нашел меня. Он и его жена были добрые люди, они меня приютили. У них я была почти довольна жизнью, хотя приходилось тяжело работать в маслобойне, и еще во время молотьбы. Но один из сыновей фермера стал приставать ко мне с неприличными предложениями. Я больше не смела одна ходить к сараю, потому что боялась, что он меня подстережет. Однажды мимо по дороге шла целая процессия — паломники, называвшие себя „наследниками древнего Гомара“.[19] Они спешили на празднество в руинах Годвин-Фойри, столицы древнего Гомара на краю Большого Леса, что за хребтом Тих-так-Тих, уже в Даоте. Я ушла вместе с ними и так покинула фермерский дом.