Читаем без скачивания Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Александр».

Главнокомандующий Главной русской армией был в числе первых, кто поздравил атамана Войска Донского с пожалованием ему за ошеломляющие неприятеля успехи в войне графского титула Российской империи. М. И. Голенищев-Кутузов писал ему 10 ноября из штаб-квартиры в Ланенке:

«Милостивый государь мой граф Матвей Иванович!

Чего мне желалось, то Бог и Государь исполнили. Я вас вижу графом Российской империи. Ежели бы подвиги Ваши, начав от 6 октября по сей час, и не были так блистательны, тогда скорое прибытие с Дону 26 полков, которые в разбитии неприятеля столько участия имели, (может) сделать достаточно признательным Всемилостивейшего Государя. Дружба моя с Вами от (17) 73 году никогда не изменялась, и все то, что ныне и впредь Вам случится приятного, я в том участвую.

Теперь прошу Вас только уведомлять меня о направлении неприятеля.

Остаюсь в совершенной преданности Вашего Сиятельства верный и всепокорный слуга Князь Михаил Г(оленищев) – Кутузов».

Графский герб, высочайше утвержденный, Матвей Иванович получит несколько позднее. На нем будут изображены два казака со знаменами, полученными Войском Донским за боевую доблесть в войнах России, поддерживали импровизированную корону, составленную из оружия, кивера, двуглавого российского орла. Все это покоилось на четырехугольном гербе города Черкасска, войсковой столицы донского казачества. В центре, в окружении бунчуков, насек и орлов, был изображен на коне сам Платов. Внизу герба шло изображение пушек и знамен. И под всем этим шла надпись: «За верность, храбрость и неутомимые труды».

…Война катилась к западной госгранице России со скоростью движения пешей колнны наполеоновских войск, обремененных награбленным добром и обессиленных голодом и холодом. Продвигаясь все дальше и дальше на российский запад по Смоленской дороге, полки платовского летучего казачьего корпуса в буквальном смысле протаптывали путь следовавшим за ними пехоте и артиллерии сквозь снеговые завалы.

Когда французские мемуаристы и исследователи описывают отступление Наполеона из России, то они часто делают акцент в гибели Великой армии на генерала Мороза. При этом они как-то забывают, что те же мороз, вьюги и снега были недругами и преследователей в лице кутузовской армии. Ради истины следует заметить, что зима пришла на Смоленскую дорогу задолго после того, как корпуса Наполеона выступили в обратный путь из Москвы. Мемуарист на сей счет свидетельствует:

«До 25 октября погода стояла ясная, даже жаркая в дни, а в этот день, пополудни в четвертом часу, впервые во всю осень ту зачал порошить снежок; ввечеру при северо-западном ветре нахлынули густые тучи, при морозе 4 градуса выказавшие полную зиму с метелью».

…Полководец князь М. И. Голенищев-Кутузов не переставал восхищаться тем, как «степные осы» графа Платова истребляли силу Великой армии императора французов, хотя до катастрофы на Березине было еще далеко. Донской атаман не «уставал» радовать главнокомандующего, а через него императора Александра I и всю Россию большими и малыми победами. Так, 2 ноября Михаил Илларионович из села Щелканова, в который перебралась его штаб-квартира, писал командиру отдельного 1-го армейского корпуса П. Х. Витгенштейну о потерях вражеской армии следующее:

«Генерал Платов, не давая времени отдохнуть 4-му французскому корпусу, отбил у него при переправе чрез Вопь на Духовской дороге 23 орудия и несколько сот пленных, донося при сем, что в последнем пред сим деле вместо 62-х было взято 64 орудия.

На сих днях генерал Милорадович при Соловьевой переправе отбил 21 орудие и 1000 пленных, а вслед за сим по Еленской к Смоленску дороге генерал-адъютант граф Орлов-Денисов принудил сдаться генерала Ожеро с 65-ю штаб– и обер-офицерами и 2000 нижних чинов.

Вчерашнего числа отряд Главной армии взял в плен до 20 офицеров и до 2000 нижних чинов. Из сего Ваше сиятельство усмотрите, что потеря неприятеля неисчислима. Помощию всевышнего последует справедливое на врага наказание…

Всего пушек отбито у неприятеля от Бородинского сражения, с оставленными в Москве 26-ю, – 234 орудия, в том числе генералом Платовым 123 орудия».

3 ноября главнокомандующий сообщает атаману Войска Донского о том, что к Бабиновичам направлен армейский партизанский отряд (бывший ранее под начальством Винценгероде, попавшего в плен к французам. – А.Ш.) генерал-майора Павла Васильевича Голенищева-Кутузова, с которым Платову предписывалось взаимодействовать.

Михаила Илларионовича в данном случае заботило то, как бы казачьи полки бывшего отряда Винценгероде «не отошли» к атаману Платову. Речь шла не о возможном его самоуправстве, а об огромном авторитете новоиспеченного войной графа среди донцов всех чинов и известном желании их сражаться с французами под знаменами «самого вихирь-атамана». Думается, что такие опасения генерал-фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова были, как говорится, не беспочвенны. На войне бывает всякое.

…Когда Великая армия «дотащилась» до Смоленска, то в этот период бегства Наполеона из пределов России, по свидетельству мемуаристов, казаки теснили неприятеля уже со всех сторон. Они не только преследовали его и наносили удары с флангов, но все чаще и чаще преграждали ему пути дальнейшего отступления. Об одном из таких нападений платовских казаков рассказал в своем «Дневнике» дивизионный генерал маркиз Арман де Коленкур:

«Через час после прибытия в Корытню мы узнали, что в расстоянии одного лье от нас казаки только что атаковали небольшой артиллерийский парк и войсковой обоз, перевозивший трофеи, захваченные в Москве, а также императорский обоз, присоединившийся к этому парку, то есть тот, который мы только что обогнали.

Казаки воспользовались тем моментом, когда колонна была вынуждена остановиться и сдвоить запряжки, чтобы подняться на один из обледеневших холмов; между головой и хвостом колонны образовался разрыв, и немногочисленный конвой не в состоянии был оборонять всю колонну. Казаки захватили около 10 лошадей и фургоны императора, потому что объятые страхом возницы загнали их в овраг; казаки разграбили их, причем этой участи подвергся и чемодан с картами; они захватили с собой часть вещей, а все остальное разбросали.

Мы подобрали почти все, если бы новый налет, направленный против головы колонны, не напугал обозных до такой степени, что они бросили все, что могло помешать их бегству. Наши собственные солдаты, отставшие от своих частей, довершили грабеж.

Потом, когда было уже слишком поздно для спасения разграбленных вещей, мы узнали, что казаки скрылись как только показались наши войска. Артиллерия потеряла в этом деле половину своих запряжек; большая часть офицеров ставки лишилась своего багажа. Я был в том числе».

После этого налета казаков на «обоз его императорского величества», потрясенный случившимся (потерей части своих личных вещей и «московских трофеев» – то есть награбленных в Московском Кремле ценностей) Наполеон Бонапарт опять заговорил в своем окружении о «польских казаках», которые должны были прибыть, по его словам, в самое ближайшее время. «Польским казакам» предстояло защитить его отступавшую армию от «жалких арабов Севера», которых французы ниже рангом называли «степными осами» атамана Платова.

…Переписка главокомандующего с командиром летучего казачьего корпуса, самая оживленная, велась с выражением глубокой признательности графу М. И. Платову за его впечатляющие ратные труды. Донской атаман постоянно извещал генерал-фельдмаршала о новых победах, числе взятых пленных и пушек, получая в ответ настойчивые требования неотступно следовать за Наполеоном, нанося ему новые поражения на марше. Узнав, что французские войска оставляют Смоленск, М. И. Голенищев-Кутузов 4 ноября шлет атаману новое письмо:

«Милостивый государь мой Матвей Иванович!

Благодарен Вам весьма за последний рапорт Ваш, повторяю благодарность мою за прежние успехи Ваши.

Теперь, кажется, по всем известиям, неприятель Смоленск оставил, и для того, на первый случай, ничего более от Вас не требую, как только чтобы всеми Вашими силами преследовать его хвост и вредить сколько можно сим способом. Ежели он где в силах остановится, мы все скоро соединиться можем для нанесения ему общего вреда.

Я с главным корпусом нахожусь теперь в четырех или пяти верстах от Красного, едучи от Смоленска по левой стороне дороги. Генерал Милорадович ближе от меня к Смоленску в семи верстах. Кои неприятельские корпусы в Красном, еще не знаем.

Вашего превосходительства покорнейший слуга Князь Г(оленищев) – Кутузов».

…В первых числах ноября наполеоновские войска оставили Смоленск, такой же город-погорелец, как и Москва. Вновь встал вопрос о преследовании по пятам бегущих из России французов. Ближе всего к Смоленску оказался, само собой, летучий казачий корпус.