Читаем без скачивания Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Атаман Платов поручил кутузовскому адъютанту полковнику П. С. Кайсарову (дежурному генералу штаб-квартиры главнокомандующего) взять на себя командование частью корпусных полков, всеми 16 орудиями Донской артиллерии и егерским полком. Кайсаров получил приказ спешить к Сырокоренью, чтобы «взять зажигателя и разрушителя Смоленска на аркан! И притащить к нему», то есть к атаману. Платов отправился в путь с главными своими силами несколько позже.

Столкновение с колонной маршала Нея произошло в том месте, где к Днепру уходила балка с крутыми скатами. Французы перед появлением казаков начали спускаться в удобном месте в балку. Завязалась перестрелка. Кайсаров допустил серьезный промах: он решил обойти балку, не оставив никого и ничего из орудий на краю балки перед неприятельской колонной. Ней, опытный тактик, сразу увидел в том свой шанс прорваться: он составил из своих людей плотную колонну и перешел балку, выйдя на ее противоположный склон, где только что находился противник.

Будь в тот час на месте боя атаман граф Платов, то ситуация сложилась бы другая, без такой тактической ошибки. Но не случайно император Наполеон говорил о своем любимом маршале империи: «В Тюльерийском дворце есть у меня 20 миллионов ливров, охотно отдал бы я их за спасение Нея».

…Остатки корпусов Великой армии, все еще в отдельных походных колоннах, стремились вырваться из России, выйти на линию ее государственной границы. На рассвете 7 ноября маршал Мишель Ней, перешедший Днепр, с остатками своих людей вышел к Гусиному. Но там уже стояли разъезды платовских казаков. Ней двинулся к Орше: казаки преследовали его до самого города, в итоге истребив и рассеяв почти весь его небольшой отряд.

Колонна (900 человек) маршала Нея испытала на себе удар казачьей лавы уже перед самой Оршей, где находилась штаб-квартира императора Наполеона. Французам здесь «пришлось столкнуться с отчаянной атакой солдат Платова. Казаки, число которых все возрастало, приближались к шеренгам французов. По возможности Ней стремился укрыться в лесу, но один или два раза, застигнутый на открытом месте, он выстраивал войска в каре и продолжал идти. Артиллерии у французов не было, а порох для мушкетов заканчивался».

До Березины в строю пришли прежде всего ветераны Наполеоновских войн. Это о них сказал маршал Мишель Ней: «С дюжиной таких людей мне наплевать на всех казаков в Европе!»

…Отступление корпуса маршала Мишеля Нея от Красного и переправа его остатков через Днепр по только-только вставшей в ледяном панцире реке – одна из самых ярких, трагических и геройских страниц в истории Наполеона. В истории Великой армии, созданной Бонапартом специально для Русского похода и погибшей в России. И в истории Войска Донского, в биографии самого прославленного казачьего атамана М. И. Платова, георгиевского кавалера и графа Российской империи. Мемуарных воспоминаний о той странице «грозы 12-года» известно немало. Пожалуй, одними из самых ярких и достоверных стали воспоминания полкового командира де Фезанзака из состава 3-го корпуса. Он и описал события, которые привели к истреблению казаками остатков корпуса.

Ней выступил из Корытни и последним из маршалов подошел к Красному. На подступах к городу стали тревожить несколько казачьих «эскадронов», от которых французы уже привычно отбивались ружейными залпами. Бой под Красным маршал Мишель Ней проиграл, и ему оставался только один путь, обойти город и выйти севернее его к Днепру в надежде переправиться через него на противоположный берег, чтобы в Орше соединиться с императором Наполеоном.

Нею удалось обмануть преследователей и оторваться от них, но ненадолго. Тогда сам атаман Платов пошел с полками вслед 3-му корпусу Великой армии, то и дело по пути сворачивавшемуся в пехотные каре для отражения казачьих лав. Проводя демонстрационные атаки, Платов выиграл время: на противоположном берегу оврага, пересекавшего путь французам, развернулась казачья артиллерия.

Де Фезанзак, от 4-го пехотного полка которого, по его словам, оставалась всего сотня человек, в темноте ночи пробивался через березовый лес: «казаки кричали нам, чтобы мы сдавались, и стреляли в нас в упор; настигнутых их пулями мы покидали». Выйдя из леса, французы двинулись вдоль берега Днепра, раз за разом перебираясь через овраги, по которым текли полузамерзшие ручьи. Наконец 4-й полк соединился с корпусным арьергардом, сделавшим привал. Здесь стало известно, что маршал Ней с главными силами атаковал артиллерийскую позицию преследователей и «открыл себе дорогу».

Корпус Нея находился уже в 25 верстах от Орши, как «генерал Платов несомненно удвоил усилия, чтобы захватить нас». Французы продолжали путь до утра, не тревожимые никем. Но с восходом солнца кругом явились казаки. Когда преследуемые остатки 3-го корпуса вышли на ровное место, атаман Платов приказал выдвинуть на санях донскую артиллерию. Когда вражеские ряды расстроились под пушечным огнем, казачьи полки устремились в общую атаку. Дивизии Нея (вернее, их остатки) свернулись в пехотные каре, которые прикрылись цепью стрелков.

Стрелковый заслон атакующая казачья конница смяла с налета. Каре французов, отстреливаясь, стали отступать к возвышенности, где у леса стояла деревня Якубово. Де Фезанзак пишет, что «генерал Платов раз двадцать пытался сбить нас, атаки его мы постоянно отражали, и он, утомленный таким сопротивлением, сам расположился против нас». Здесь уместно заметить, что никакая конница в истории войн не могла совершить двадцать атак за половину дня, после третьей-четвертой атаки утомленные кони, даже казачьи, шли бы в атаку не рысью, а шагом.

Мемуарист заключает свой рассказ тем, что в 9 часов вечера маршал Ней приказал сняться с бивака, построиться и в глубоком молчании двинуться вперед, к городу Орше. «Казацкие посты, выставленные на дороге, снялись при нашем приближении». В четырех верстах от Орши был встречен выдвинутый пост от 4-го корпуса Великой армии.

К вышерассказанному де Фезанзаком следует добавить, что под Красным пехотный корпус маршала Мишеля Нея имел в своих рядах шесть тысяч человек. В Оршу пришло где-то человек 800–900. То есть при преследовании платовские казаки оставили от корпуса разве что один пехотный батальон. Мемуарист так заключил свой вольнительный для читателя рассказ: «Так кончился этот отчаянно смелый поход, один из наиболее замечательных эпизодов всей кампании». А о том, что это была одна из самых ярких побед казачьей конницы русской армии, участник тех событий де Фезанзак почему-то умолчал.

Показательно: наполеоновцы после Красненского дела стали сдаваться в плен казакам толпами, надеясь на милость победителей, которые дадут им пропитание и теплый кров, спасут от гнева партизан-смолян. Интересен следующий случай, произошедший в день 8 ноября с генерал-майором В. В. Орловым-Денисовым и кратко описанный историком А. И. Михайловским-Данилевским:

«…Граф Орлов-Денисов, пригласив с собой лейб-медика Виллие, поехал в санях для обозрений проселками, в сопровождении только одного урядника Лейб-казачьего полка. По дороге встретили они колонну вооруженных неприятелей, послали урядника требовать сдачи, и по первому вызову 400 человек, побросав ружья и тесаки, тотчас сдались».

У города Красного императору французов Наполеону I довелось собственными глазами увидеть «степных ос» русских, которые обложили его корпусные походные колонны вдоль Смоленской дороги. Но в своих мемуарах венценосный полководец по понятным причинам умолчал и об этом. Рассказов же о тех боях история сохранила немало – и россиян, и французов. Один из них принадлежит большому мастеру пера, славному партизану Денису Давыдову, чей летучий отряд деятельно участвовал в Красненских событиях:

«…На рассвете, разъезды наши дали знать, что пехотные неприятельские колонны тянутся между Никулиным и Стеснами. Мы помчались к большой дороге и покрыли нашею ордою все пространство от Аносова до Мерлина. Неприятель остановился, дабы дождаться хвоста колонны, бежавшего во всю прыть для сомкнутия. Заметив сие, граф Орлов-Денисов приказал нам атаковать их. Расстройство сей части колонны неприятельской способствовало нам почти беспрепятственно затоптать ее и захватить в плен генералов Альмераса и Бюрта, до двухсот нижних чинов, четыре орудия и множество обоза.

Наконец подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Это было уже гораздо за полдень. Мы вскочили на коней и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружья под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя бы одного рядового от сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегали все усилия наши и остались невредимыми…

Я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти угрожаемых воинов! Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, в белых ремнях с красными султанами и эполетами, они казались как маков цвет среди заснеженного поля! Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся, то как передовая, так и следующие за ней в сей день колонны вряд ли отошли бы с столь малым уроном, каковой они в сей день потерпели.