Читаем без скачивания История германского фашизма - Конрад Гейден

Соображения этого рода могут показаться кое-кому жалобой. Однако они содержат чрезвычайно полезный урок, который могут извлечь из них лица, участвовавшие и не участвовавшие в событиях 1932 г. Ибо сегодня каждый понимающий человек в Германии знает, что как генерал Шлейхер, так и социал-демократические вожди от всей души хотели бы вернуть упущенные ими возможности, чтобы поступить совершенно иначе, чем они действовали в то время. Причина, почему они всегда поступали неправильно, кроется в полном непонимании ими своего национал-социалистского противника. Полным самообманом являлось, с одной стороны, представление о национал-социализме как о куче демагогической грязи, с другой — как о благородном вине, которое еще бродит и которое может быть легко разлито и закупорено в бочках, причем трубку, через которую льется это вино, держит в своих руках рейхсвер. Тактика консервативной государственной власти по отношению к Гитлеру в 1932 г. служит одним из прекраснейших доказательств беспомощности такого рода государственной мудрости, которая в погоне за тайнами не видит белого дня, в поисках выхода не замечает открытой дороги, а из любви к интриге забывает о собственных силах.

Классическим примером этой исторической слепоты стал генерал фон Шлейхер, который выступил в то время на политическую авансцену. Начальнику канцелярии министерства рейхсвера внезапно показался опасным, слишком прямолинейным, слишком простым запрет штурмовых отрядов, за который он сам первоначально высказался. Он предпочел добиться тех же результатов с помощью дипломатического фокуса и в последний момент внезапно потребовал, чтобы вопрос о запрете снова был обсужден с Гитлером, с тем чтобы на последнего можно было возложить ответственность за это мероприятие. Так же как и стратеги XVIII в., он был больше заинтересован в изящном по форме разрешении тактической задачи, чем в победе. Генерал, очевидно, не сознавал, что здесь надо было пустить в ход уже не переговоры, а вывести государственную власть из состояния позора. Получив меньшинство на заседании кабинета, он ушел и хлопнул дверью.

По сей день осталось неизвестным, что, собственно, в глубине души собирался делать генерал фон Шлейхер с национал-социалистами. Вероятно, и сам он не представлял себе достаточно ясно, хочет ли он заключить с ними честный союз, или же он намерен при помощи дипломатических уловок устроить ловушку и в конце концов уничтожить национал-социалистов. Разумеется, его политика не была бесплановой, она, скорее, страдала избытком плановости. Правительство Брюнинга к тому времени почти полностью разрешило одну из своих внешнеполитических задач: освобождение Германии от репараций. Оно находилось, как выразился в то время Брюнинг, в 100 метрах от цели, которую единым духом сумел достичь преемник Брюнинга, Папен. Теперь рейхсвер стал выдвигать вторую цель: достижение равенства в вооружениях. Рейхсвер выдвинул это требование до некоторой степени самостоятельно, причем, по крайней мере в вопросе о методах борьбы, он никогда не пользовался полной поддержкой министерства иностранных дел. Ибо наряду с этой политикой военщины из года в год, то ослабевая, то усиливаясь, продолжается политика, целью которой является искреннее соглашение с Францией. Будучи рейхсканцлером, фон Папен, опираясь на некоторые французские круги, пытался объединить в одно дипломатическое целое вопрос о соглашении с Францией и стремления к равенству в вооружениях. Попытка эта, со времени которой сейчас (в 1933 г.) прошел только один год, кажется отдаленной от нас целыми столетиями.

Разумеется, для генерала фон Шлейхера вопросы военной политики стояли на первом плане. При этом он, вероятно, полагал, что встретит в людях, которые следовали за знаменами Гитлера как при нынешнем руководстве, так и при реорганизации этой партии, более боевых союзников, чем в социал-демократии. Военный пыл, который поддерживался союзом имперского флага в социал-демократических рядах, Шлейхер либо не замечал, либо не принимал всерьез. Во всяком случае после запрета штурмовых отрядов он поспешил выразить свое соболезнование представителям Гитлера и то же высказал президенту.

В этот момент в помощь национал-социалистам в более чем достаточной мере пришла германская юстиция. Верховный прокурор не нашел в опубликованных Зеверингом документах ничего преступного и отказался возбудить против национал-социалистов преследование за государственную измену. Поэтому президент, подписавши декрет о роспуске штурмовых отрядов, почувствовал себя поставленным в неловкое положение. Он написал нелюбезное письмо Гренеру и дал ему понять, что необходимо распустить также союз имперского флага. Когда у Гренера, больного человека с прерывающимся голосом, хватило мужества под неистовые крики национал-социалистов в рейхстаге отклонить это требование, — сцена эта несколько напоминает историю с Бюловым и Вильгельмом в деле «Дейли телеграф»,[126] — Шлейхер воткнул ему нож в спину. После речи Гренера он подошел к своему начальнику и заявил ему в известной степени от имени армии, что его дальнейшее пребывание в качестве министра рейхсвера недопустимо и что он должен подать в отставку. Гренер был поражен словно ударом молнии. Он любил Шлейхера как «приемного сына» и самым бескорыстным образом собирался открыть широкую дорогу талантам своего протеже. После своего назначения министром иностранных дел в октябре 1931 г. он собирался добровольно уступить Шлейхеру министерство рейхсвера, с тем чтобы предоставить поле деятельности честолюбию этого способного человека. Его измены он не ожидал.

Покинутый Гинденбургом и фон Шлейхером, Гренер должен был оставить пост министра рейхсвера. При такой ситуации кабинету Брюнинга морально наносился смертельный удар. Старый президент в то время находился в своем имении в Нейдеке в Восточной Пруссии, где ему прожужжали уши жалобами на Брюнинга. Планы канцлера, желавшего поделить на участки часть обанкротившихся ост-эльбских поместий и заселить их крестьянами, были представлены президенту как «аграрный большевизм». Престарелый господин понял из всего этого лишь одно слово «большевизм». Министр труда Штегервальд, бывший рабочий, затем вождь христианских профсоюзов, в прошлом политический опекун Брюнинга, а теперь его министр, особенно упорно защищал эти планы и даже лично занялся вопросами расселения крестьян. У старого фельдмаршала возникли подозрения.

Брюнинг решил вывести интригу на чистую воду. Он хотел обратиться непосредственно к президенту с вопросом, пользуется ли он еще его доверием, и рассчитывал, что у Гинденбурга не хватит духа ответить «нет». Но он не знал седого фельдмаршала так же хорошо, как знал его генерал Гренер, который собственными глазами видел, как фельдмаршал с невозмутимостью бревна расставался с Людендорфом, с Вильгельмом II, со своими избирателями 1925 г. и с Германом Мюллером. «На что вы, безусловно, можете положиться, — сказал Гренер, — это на неверность старого господина».

Когда Гинденбург вернулся из Нейдека, Брюнинг поставил вопрос о доверии. Это произошло во время их двухдневных переговоров. Они продолжались в первый раз один час, во второй раз четверть часа, ибо престарелый господин не в состоянии был долго разговаривать. На записочках большими буквами он записал свои вопросы, которые затем зачитал. «У вас в кабинете, как передают, министры носятся с большевистскими планами?» — был один из вопросов. Брюнинг попытался объясниться, но старого господина трудно было отвлечь от его записочек. На другой день он дал понять, что Брюнингу лучше отказаться от канцлерского поста и остаться в кабинете, подобно Штреземану, министром иностранных тел. Брюнинг однако отклонил это предложение. Со словами «и у меня есть свое доброе имя и своя честь» от оставил комнату. 30 мая 1932 г. после двухлетнего пребывания на своем посту пал этот «лучший со времени Бисмарка» канцлер под напором национал-социализма, недовольства генерала фон Шлейхера и происков ост-эльбских юнкеров.

Глава третья

В качестве нового канцлера генерал фон Шлейхер избрал политического деятеля партии центра Франца фон Папена, которого Гинденбург пригласил на свое совещание. Папен происходил из вестфальской католической дворянской семьи, был прежде офицером, а затем во время Первой мировой воины военным атташе германского посольства в Вашингтоне. Там он не только себя скомпрометировал, но и стал посмешищем в глазах людей благодаря участию в политических заговорах против Соединенных Штатов, вступления которых в войну с полным основанием опасалось германское правительство. Ибо политические интриги, которые становятся известны всему свету из выкраденных папок, вызывают скорее смех, чем возмущение.