Читаем без скачивания По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман

Я принял в состав 2-го взвода Рудольфа Дальке, Эдмунда Пфингстага, Ганса Райгера и Йозефа Фендта. Откровенно говоря, я не горел желанием брать этих новичков к себе, но изо всех сил старался изобразить радушие. Я предпочел бы вместо них Брюкнера, Бизеля и Штотца.

Мы стали продвигаться на восток, и гул канонады становился все отчетливее. Мы снова оказались на той самой площади, где мы устроили кровавую баню, расстреляв русских раненых. Судя по количеству тел погибших солдат вермахта, после нашего отбытия там вновь было жарко. Шарфюрер вместе с другим взводом повернул на север, а мы продолжили путь на восток.

Русская артиллерия обрушилась на нас, когда мы миновали городскую площадь с разрушенным фонтаном в центре. Дальке тут же крикнул:

— 10—12 человек лечь на землю! Трое в окно слева! Райгер и Фендт тут же разрядили автоматы в окно,

остальные, разбившись на две группы, укрылись за фонтаном, открыли огонь по русским, засевшим за кучами битого кирпича и штукатурки. Пфингстаг как угорелый промчался мимо к другой куче обломков, паля на ходу во все стороны. Дальке тоже метнулся за обломки, и в этот момент у них двоих опустели автоматные рожки.

— Все чисто! — чуть ли не в один голос крикнули они нам.

К ним подбежали Райгер и Фендт. Молча все четверо уставились на убитых русских, так и оставшихся лежать в устроенном ими на скорую руку из обломков стен бункере.

Старые бойцы 2-го взвода, включая меня, недоуменно и не без зависти переглянулись.

— Как ловко они все обстряпали! — воскликнул Крендл. Я не мог понять, как. За все девять месяцев пребывания

в России мне ни разу не приходилось видеть, чтобы четверо пехотинцев молниеносно и без потерь разделались с превосходящей по численностью группой врага, вдобавок действовавшей из укрытия. Лихтель украдкой многозначительно постучал пальцами по петлицам. Ах, вот оно что! А я — то и не заметил! Оказывается, Райгер, Фендт, Дальке и Пфингстаг прибыли к нам из «Мёртвой головы».

Прежде чем новички опомнились, я приказал продвигаться дальше. Не хотелось мне выслушивать их, и, чтобы заткнуть им рот, я тут же озадачил их.

Стало темнеть, и почти одновременно пошел снег. Мы соединились с 5-м пехотным полком СС, успевшим овладеть несколькими временными укрытиями русских и превращенными в руины зданиями. На выдвинутом вперед командном пункте было относительно спокойно. Среди 150 бойцов мы с радостью обнаружили оберштурмфюрера Дитца. Он сообщил, что русские засели в нескольких таких же временных укрытиях и развалинах зданий примерно в 20 метрах от нас. Ни они, ни мы пока что огня не открывали, потому пополняли иссякший боекомплект. Подкрепившись мороженым хлебом, который запивали чаем из растопленного прямо во фляжках на разведенных тут же кострах снега. Мне вместо моей простреленной на башне фляжки вручили другую, изъятую у кого-то из погибших.

Дитц горевал по поводу гибели наших товарищей и заверил меня, что четверо новичков так и останутся в составе моего взвода. Я тут же про себя решил отбросить прежнюю неприязнь к вновь прибывшим. Мужество, проявленное бесстрашной четверкой в бою, давало все основания гордиться Райгером, Фендтом, Дальке и Пфингстагом.

Рудольф Дальке до войны изучал биологию в университете Ландсберга, потом вступил в ваффен-СС. Этот солдат был мастером по части всевозможных фокусов с картами и мелкими предметами, заставляя их то незаметно исчезать, то так же незаметно появляться. Ему было 22 года, и он казался нам, 18—19-летним, чуть ли не стариком.

Эдмунд Пфингстаг был родом из Клоппенбурга, где он несколько лет проработал на овцеводческой ферме, принадлежащей его отцу. Эдмунд был человеком сообразительным и образованным, ничуть не менее Дальке. Эдмунд черпал познания из книг. Он был активным членом НСДАП еще в годы ее становления и самым старшим во взводе — ему исполнилось 26 лет. Пфингстаг был женат, имел троих детей. Из-за его возраста за ним закрепилась кличка «Папаша».

Ганс Райгер был лесорубом из Людвигсхафена. Телосложением и манерами он мне чем-то напомнил Брюкнера, и я не без удивления обнаружил, что у нас с ним общее увлечение — он горел желанием изучить все на свете иностранные языки. Гансу был 21 год, и он страстно мечтал после войны своими руками поставить рубленый дом где-нибудь в Шварцвальде[22].

Йозефу Фендту было 20 лет, он был из Маннгейма. У Йозефа было две отличительные черты: в бою он действовал собранно, решительно и расчетливо. Остальное время он состязался с Крендлом по части изобретения непотребных названий для определенных частей тела и выполняемых ими функций.

Всем четверым выпало воевать на Украине и теперь здесь, в России. Они были люди опытные, и я был рад, что они оказались во 2-м взводе.

Когда мы ночью, прибившись друг к другу, чтобы согреться, дремали, до нас со стороны русских донесся голос. К нам обращались по-немецки. Некто с ужасающим акцентом осведомился:

— Эй, немцы! Говорят, вы собак е...те?

Его товарищи по достоинству оценили остроумие, во все горло расхохотавшись. Хихикнул и кое-кто из наших, потом и мы не выдержали, тоже рассмеялись.

Один из наших крикнул:

— Эй, русские, говорят, вы своих матерей е...те? Мы рассмеялись. Русские тоже.

— Эй, немцы! У вас винтовочек для нас не найдется?

— Эй, русские! Винтовочек нет, зато пуль сколько угодно!

Общий смех.

— Эй, немцы! А пожрать для нас у вас не найдется?

— Эй, русские! Попробуйте мерзлого говна, если вам так уж жрать приспичило!

Снова общий хохот. Потом русские снова повторили вопрос:

— Немцы! Серьезно, есть у вас, что пожевать? Жрать хочется!

Мы все как по команде повернулись к Дитцу. Тот, на секунду задумавшись, полез в свой ранец, достал буханку хлеба и откромсал краюху. Мы последовали его примеру, потом кто-то нашел старый мешок, кажется, упаковку отчего-то, туда сунули отрезанные ломти, а потом, размахнувшись хорошенько, перебросили угощение русским.

— Эй, русские! Ловите! Вот вам хлеб!

Наступила продолжительная пауза, потом раздался все тот же голос.

— А стрелять не будете? — осведомился он.

— Не будем, не будем!

Снова долгая пауза, потом мы увидели, как кто-то из русских, скрючившись, прокрался к мешку с хлебом, схватил его и тут же снова исчез из поля зрения. Некоторое время спустя к нам снова обратились.

— Эй, немцы!

— Да!

— Спасибо вам.

Ночь прошла тревожно, казалось, ей конца не будет. Дальке постоянно развлекал нас карточными фокусами. А мы, хоть уже и насмотрелись на них вдоволь, просили его вновь и вновь показать. Пфингстаг и Райгер углубились в беседу о достоинствах различных тканей и способах их производства, потом заговорили о сортах дерева и о преимуществах различных материалов. Фендту захотелось узнать что-нибудь из истории нашего подразделения, но вот об этом нам, старым бойцам 2-го взвода, как раз рассуждать не хотелось. Потому что непременно всплыли бы такие имена, как Эрнст, Цайтлер, Брюкнер, и многие-многие другие.