Читаем без скачивания Том 1. Стихотворения - Гумилев Николай Степанович

1911

В саду

Целый вечер в саду рокотал соловей, И скамейка в далекой аллее ждала, И томила весна… Но она не пришла, Не хотела, иль просто пугалась ветвей. Оттого ли, что было томиться невмочь, Оттого ли, что издали плакал рояль, Было жаль соловья, и аллею, и ночь, И кого-то еще было тягостно жаль. — Не себя! Я умею быть светлым, грустя; Не ее! Если хочет, пусть будет такой; …Но зачем этот день, как больное дитя, Умирал, не отмеченный Божьей Рукой?

1911

Лиловый цветок

Вечерние тихи, заклятья, Печаль голубой, темноты, Я вижу не лица, а платья, А может быть, только цветы. Так радует серо-зеленый, Живой и стремительный весь, И, может быть, к счастью, влюбленный В кого-то чужого… не здесь. Но душно мне… Я зачарован; Ковер надо мной, словно сеть; Хочу быть спокойным — взволнован, Смотрю — а хочу не смотреть. Смолкает веселое слово, И ярче пылание щек: То мучит, то нежит лиловый, Томящий и странный цветок.

1911

Освобожденье

Кончено! Дверь распахнулась пред ним, заключенным; Руки не чувствуют холода цепи тяжелой, Грустно расстаться ему с пауком прирученным, С хилым тюремным цветком пичиолой. Жалко тюремщика… (он иногда улыбался Странно-печально)… и друга за тяжким затвором… Или столба, на котором однажды качался Тот, кого люди назвали убийцей и вором… Жалко?  Но только как призрак растаяли стены — В темных глазах нетерпенье, восторг и коварство: Солнце пьянит его, солнце вливается в вены, В сердце… Изгнанник идет завоевывать царство.

1911

Акростих («Ангел лег у края небосклона…»)

Ангел лег у края небосклона, Наклоняясь, удивлялся безднам. Новый мир был темным и беззвездным. Ад молчал. Не слышалось ни стона. Алой крови робкое биенье, Хрупких рук испуг и содроганье, Миру снов досталось в обладанье Ангела святое отраженье. Тесно в мире! Пусть живет, мечтая О любви, о грусти и о тени, В сумраке предвечном открывая Азбуку своих же откровений.

<1911>

«Да! Мир хорош, как старец у порога…»

Да! Мир хорош, как старец у порога, Что путника ведет во имя Бога В заране предназначенный покой, А вечером, простой и благодушный, Приказывает дочери послушной Войти к нему и стать его женой. Но кто же я, отступник богомольный, Обретший все и вечно недовольный, Сдружившийся с луной и тишиной? Мне это счастье — только указанье, Что мне не лжет мое воспоминанье И пил я воду родины иной.

<1911>

Вилла Боргезе

Из камня серого иссеченные вазы, И купы царственные ясени, и бук, И от фонтанов ввысь летящие алмазы, И тихим вечером баюкаемый луг. В аллеях сумрачных затерянные пары Так по-осеннему тревожны и бледны, Как будто полночью их мучают кошмары Иль пеньем ангелов сжигают души сны. Здесь принцы грезили о крови и железе, А девы нежные о счастии вдвоем, Здесь бледный кардинал пронзил себя ножом… Но дальше, призраки! Над виллою Боргезе Сквозь тучи золотом блеснула вышина, — То учит забывать встающая луна.

<1913>

Флоренция

О сердце, ты неблагодарно! Тебе — и розовый миндаль, И горы, вставшие над Арно, И запах трав, и в блеске даль. Но, тайновидец дней минувших, Твой взор мучительно следит Ряды в бездонном потонувших Тебе завещанных обид. Тебе нужны слова иные, Иная, страшная пора… Вот грозно встала Синьория И перед нею два костра. Один — как шкура леопарда, Разнообразен, вечно нов. Там гибнет «Леда» Леонардо Средь благовоний и шелков. Другой, зловещий и тяжелый, Как подобравшийся дракон, Шипит: «Вотще Савонаролой Мой дом державный потрясен». Они ликуют, эти звери, А между них, потупя взгляд, Изгнанник бледный, Алигьери, Стопой неспешной сходит в ад.

<1913>

Тразименское озеро

Зеленое, все в пенистых буграх, Как горсть воды, из океана взятой, Но пригоршней гиганта чуть разжатой, Оно томится в плоских берегах. Не блещет плуг на мокрых бороздах, И медлен буйвол, грузный и рогатый, Здесь темной думой удручен вожатый, Здесь зреет хлеб, но лавр уже зачах. Лишь иногда, наскучивши покоем, С кипеньем, гулом, гиканьем и воем Оно своих не хочет берегов, Как будто вновь под ратью Ганнибала Вздохнули скалы, слышен визг шакала И трубный голос бешеных слонов.