Читаем без скачивания Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья - Николай Борисов

Современная дорога идет через населенные пункты Сватково — Рогачево — Верхние Дворики — Тириброво (у Миллера — Кирибрива) — Лисавы (у Миллера — Лисава) — речку Саблю (у Миллера — Саля) — Василёво — Новосёлку (у Миллера — Овинка, т. е. Новинка?) — село Новое — речку Кубрь (у Миллера — Куб) — Выползову слободу — Глебовское — Щелканку.

Два царя в одном селе

Дорога круто спускается вниз и словно упирается в белую церковь. Много лет она стояла полуразрушенная, почти неузнаваемая, с обломком колокольни у западной стены — немым укором отвергнувшему Бога народу. Ныне Сватково издали радует приятной картиной белых стен восстановленного храма. Как и все придорожные храмы Переславской дороги, церковь прекрасно вписана в ландшафт. Она расположена на краю широкой долины, по которой протекает речка Кунья.

И все бы хорошо, да только заново отстроенная низенькая колокольня получилась настолько нелепой, что уж лучше бы ее пока вообще не ставили…

Село Сватково, принадлежавшее Троице-Сергиеву монастырю, упоминается уже в документах Смутного времени. Здесь когда-то любовался далью первый царь из дома Романовых.

Избранный Земским собором 16-летний царь Михаил Романов весной 1613 года в сопровождении бояр ехал из Костромы в Москву. По дороге он останавливался на станах и отправлял в Москву разного рода предписания. В одном из них сообщалось, что «23 апреля пришли к государю на стан в село Сватково дворяне и дети боярские разных городов, переграблены донага и сечены, в расспросе сказали, что одни из них посланы были к государю с грамотами, другие — по городам сбирать дворян и детей боярским и высылать на службу: и на дороге, на Мытищах и на Клязьме, козаки их перехватали, переграбили, саблями секли и держали у себя в станах два дня, хотели побить, и они у них, ночью развязавшись, убежали; а стоят эти воры на Мытищах, другие — на Клязьме, человек их с 200, конные и пешие. Писали государю из Дмитрова приказные люди, что прибежали к ним из сел и деревень крестьяне, жженные и мученные огнем, жгли их и мучили козаки. 26 апреля эти воры пришли и в Дмитров на посад, начали было его грабить, но в то время случились в Дмитрове дворяне и дети боярские, козаки кормовые и торговые, и они им посада грабить не дали, с ними бились; и от этих воров дмитровцы, покинув город, хотят все брести врознь, а по селам и деревням от воров грабежи и убийства большие. Козаки, посланные в разные места на службу, берут указные кормы, да, сверх кормов, воруют, проезжих всяким людей по дорогам и крестьян по селам и деревням бьют, грабят, пытают, огнем жгут, ломают, до смерти побивают. И 26 апреля государь и его мать у Троицы на соборе говорили всяких чином людям с большим гневом и со слезами, что воры кровь христианскую льют беспрестанно; выбрали его, государя, всем государством, обещались служить и прямить и быть всем в любви и соединении; а теперь на Москве, по городам и по дорогам грабежи и убийства; позабыв добровольное крестное целованье, воры дороги все затворили гонцам, служилых и торговых людей с товарами и ни с какими запасами не пропускают. И государь и мать его, видя такое воровство, из Троицкого монастыря идти не хотят, если всех чинов люди в соединение не придут и кровь христианская литься не перестанет…» (174, 14).

С огромным трудом разоренная страна восстанавливала нормальную жизнь. Михаил Романов правил, опираясь на поддержку Земского собора, который в первые годы его правления заседал почти непрерывно. Однако внешняя угроза по-прежнему оставалась суровой реальностью. Речь Посполитая не признала Михаила законным русским царем, оставляя этот титул за сыном польского короля Сигизмунда III Владиславом. В 1610 году боярское правительство (Семибоярщина) предложило ему на определенных условиях занять московский трон. Однако реальностью это опрометчивое предложение никогда не стало. И все же Владислав в1б17—1618 годах совершил два похода на Москву, надеясь превратить эту политическую утопию в действительность.

Осенью 1618 года отброшенный от Москвы войсками Михаила Романова, Владислав ушел по Ярославской дороге к Троицкому монастырю. Он надеялся захватить обитель, получить ее сокровища и устроить там свой лагерь для нового похода на Москву. Однако второе нападение поляков на Троицкий монастырь закончилось столь же неудачно, как и первое. Вместо теплых келий Троицкого монастыря воинам Владислава пришлось довольствоваться деревенскими избами и холодными походными шатрами.

Сценой исторических событий на несколько дней стали монастырские села Рогачево, Сватково и Деули-но. Вот что рассказывает об этом в своей «Истории России» С.М. Соловьев.

«Королевич, отступя от Москвы, пошел к Троицкому монастырю, но на требования сдачи архимандрит и келарь с братиею велели бить из наряда по польским войскам. Королевич отступил и стал за 12 верст от монастыря в селе Рогачеве. Гетман Сагайдачный (предводитель отряда запорожских казаков. — Н. Б.) прямо от Москвы отправился под Калугу и на дороге взял острог в Серпухове, но крепости взять не мог. В Калуге точно так же он успел выжечь острог, но в крепости от него отсиделись. Королевич распустил своих людей в галицкие, костромские, ярославские, пошехонские и белозерские места, но в Белозерском уезде поляки были настигнуты воеводою князем Григорием Тюфякиным и побиты. Между тем уполномоченные (для ведения переговоров с московскими боярами. — Н. Б.) — Новодворские Лев Сапега и Гонсевский занимали Сватково, в 10 верстах от Троицкого монастыря. Приехавши в монастырь, Шереметев (глава московской делегации на переговорах. — Н. Б.) послал в Сватково Солового-Протасьева спросить уполномоченных литовских о здоровье и пригласить на съезд…

Дворяне приискали съездное место в троицкой деревне Деулине по Углицкой дороге, от Троицы в трех верстах, от Сваткова в пяти, и 23 ноября был первый съезд…» (174, 106).

Плодом этих переговоров стало знаменитое Деулинское перемирие сроком на четырнадцать с половиной лет между Россией и Речью Посполитой. Этим договором окончательно завершилось трагическое Смутное время. Михаил Романов уступил полякам многие русские земли, но взамен получил мир и фактическое признание в качестве московского царя.

Прикосновение к истории особенно ощутимо там, где она оставила свои зримые следы, где происходили важные события. Подойдите к неприхотливой церкви в Сваткове. Она построена в конце XVIII столетия на месте древней, деревянной. Здесь, по этим оврагам, скакал на своем белом коне честолюбивый Владислав — несостоявшийся русский царь, но вполне состоявшийся польский король. С 1632 по 1648 год он правил Речью Посполитой под именем Владислава IV.

История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Ученые не терпят вопросов «а что было бы, если бы…». И с важным видом отвечают: «История только одна — та, которая состоялась».

И все же как хочется иногда хоть на одну пуговицу расстегнуть цеховой мундир и предаться гаданию. Вот, скажем, судьба «польского проекта» — возведения на московский престол королевича Владислава… Он родился в 1595 году. Его отец польский король Сигизмунд III (1587—1632) был сыном шведского короля Иоанна III и королевы Катерины, дочери польского короля Сигизмунда. Таким образом, в случае утверждения Владислава на московском престоле Россия получила бы второе «призвание варягов» и возможность династической унии с Речью Посполитой. Плодом первого «призвания варягов» стало возникновение Древнерусского государства. Плодом второго могла бы стать более быстрая европеизация России. Но слепое упрямство фанатичного католика Сигизмунда III, не позволившего сыну принять православие, как того требовали московские бояре, положило конец этому головокружительному проекту.

Что ожидало бы Москву под скипетром Владислава и Владислава под опекой московской знати? Кто знает… Во всяком случае, он не смирился бы с ролью политической марионетки. В истории Польши Владислав остался незаурядным правителем, питавшим грандиозные, хотя и не всегда реалистические замыслы. Принадлежа по линии матери к династии Ягеллонов, «царь Владислав» мог претендовать не только на шведский, но и на польский престол. Эти перспективы не давали ему покоя. Возможность создания огромного русско-литовского государства, волновавшая умы еще со времен Ольгерда и Дмитрия Донского, могла стать целью жизни Владислава…

Но оставим туманы далекого прошлого и отправимся дальше по старой Переелавской дороге. Вот и 95-й километр, деревня Верхние Дворики. Здесь заканчивается Московская область и начинается небольшой «мыс» — северо-западный угол Владимирской области. В старые времена город Переславль-Залесский принадлежал к Владимирской губернии, а Ярославская губерния начиналась далеко за Переславлем. Ныне Владимирская область заканчивается на 117-м километре, за деревней Лисавы, а Переславль — районный центр Ярославской области.