Читаем без скачивания Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов

— А Германия? Вы ведь продолжите с ней тесно сотрудничать. Это вызывает у нас озабоченность.

— Германию мы обсудим отдельно. Это отдельный большой кейс. При всему моему к ней нежному отношению, ее возрождение выглядит слишком пугающе для соседей. И для нас в том числе. И повторение Мировой войны в том чудовищном формате, в котором она произошла — последнее, что нам нужно. Я не против выяснять отношения. В том числе силой оружие. Но в формате 16-18 веков — в виде некоторого количества ограниченных локальных стычек. Война должна иметь смысл. В том числе экономический. И такая бойня — сущее безумие. А большая и сильная Германия рано или поздно будет разыграна и погрузит всю Европу вновь в кровавую вакханалию.

Собеседники задумались, вполне согласно кивнув последней реплике Михаила Васильевича. Они с ней полностью были согласны. Их возрождение Германии пугало не меньше.

Некоторое время посовещались.

Сходили к телефону. Провели переговоры со своими столицами. Довольно продолжительные. После которых вернулись и с вполне благожелательной улыбкой перешли к составлению договора о намерениях. В том числе и формируя списки семейств, которые предоставят заложников. Но это уже без Фрунзе, которые оставил эти формальности графу Игнатьеву…

Часть 3. Глава 9

1928 год, август, 20. Москва

Большой зал гудел как мирно работающая трансформаторная будка. Люди шептались. Довольно громко, что вынуждало перекрикивать гам от шепотков других. Этакой шепот на повышенных тонах…

— Добрый вечер, — максимально благожелательным тоном произнес подошедший к Фрунзе посол Германии.

— Да, замечательный вечер. Очень рад вас видеть.

— Эта пышность такая неожиданная, — сделал он жест рукой, охватывающий зал.

— Отчего же?

— Я слышал несколько дней вы имели крайне неприятный разговор с послами Франции и Великобритании. И полагал, что все пройдет намного скромнее. Камерно, можно сказать.

— По чести говоря, после того, что они сотворили, это большой успех их дипломатии. Сам факт разговора. Не спустили с лестницы — уже счастье.

— А вы собирались? — усмехнулся посол.

— Как цивилизованный и здравый человек я собирался занять штурмом посольства, изъять все документы и арестовать персонал. Но мое христианское человеколюбие взяло вверх. Тем более, что во всем этом цирке не было нужды — у нас и без арестов имелась вся полнота документальных доказательств непосредственного участия членов дипломатического корпуса Великобритании и Франции как в подготовке бунта УССР, так и выступления Польши. Равно как и материалы, подтверждающие финансирование всего этого «праздника жизни» через банкирские дома, аффилированные с семьями Рокфеллеров и Морганов.

— И вы не выставили их за пределы СССР?

— Зачем? Это что-то даст нам или вам?

— Это могут расценить как слабость.

— Что многое скажет о том, как такой вывод сделает, — максимально вежливо улыбнулся Фрунзе. — Польское руководство вон, уже показало всему миру свои выдающиеся аналитические способности. Не думаю, что кто-то действительно серьезный сделает подобные выводы. А если и сделает, то грош цена его мозгам.

— Возможно, — с такой же вежливой улыбкой ответил посол.

— И да, — произнес Михаил Васильевич, предварительно окинув взглядом периметр на предмет лишних ушей, — я вас очень прошу передать в Берлин, что скоро начнутся нервные дни.

— Что вы имеете в виду? — напрягся посол.

— Лондон и Париж не сумели рассорить нас путем этой войны. Польша потерпела сокрушительное поражение и больше не игрок. Даже на роли куклы, надеваемой на руку она не годиться. У нас в Союзе попытку государственного переворота также удалось предотвратить. И в обозримом будущем собрать силы для чего-то подобного не получится. Поэтому остаетесь только вы. Это вполне очевидно, я думаю.

— Это только ваши предположения?

— Сделанные на основе агентурных данных. Источники, понятное дело, я раскрывать не могу. Но мне известно, что в ближайший месяц-два Германию попытаются вывести из игры. Как именно? Не знаю. От убийства президента до организации красных революций. Возможно какой-то микс.

— Почему именно красных революций? — спросил Герман Геринг, выполнявший роль военного атташе при посольстве.

Фрунзе глянул на него и вполне дружелюбно улыбнулся.

Его отец был высокопоставленным чиновником и личным другом Отто фон Бисмарка. Представитель так называемой «белой кости» — потомственных офицеров Германии, да еще с хорошей родословной. Да, мать происходила из крестьян, но вот отец был исключительно «породист», хоть и не знатен. Его родословная местами прослеживалась до X-XI веков и имела массу очень интересных «хвостов». Например, в 24 колене он был потомком короля Венгрии Белы II, а в 28 — аж самого Ярослава Мудрого. Но в том списке и фигур поменьше хватало, как и родства, связывающего Германа со старой германской элитой самым тесным образом.

В партию НСДАП он в свое время вступил не просто так. А с тем, чтобы представлять там интересы военно-промышленной аристократии. Занимая очень важное второе место, сразу за спиной фронт-мена. То есть, непосредственного руководителя. Идеологически же Герман, судя по всему, был предельно индифферентен. Во всяком случае кроме реальной власти до всего остального ему особенного дела не было. И он доверялся в таких вещах тем, кого считал компетентным. Тому же Гитлеру.

Теперь партии не стало. Как и фюрера.

Физически.

Расклады поменялись. Но Герман опять находился на коне, оказавшись на самом важном участке — крайне выгодного сотрудничества с СССР. Благо, что энергии и ума ему хватало с лихвой для выполнения самых сложных поручений. Разве что наркотики немного создавали ему проблемы, но без них он пока обходиться не мог — подсел после ранения, полученного во время Пивного путча, используя в качестве обезболивающего…

— Чтобы скомпрометировать нас. — вкрадчиво произнес Фрунзе. — Мои слова могут выглядеть пустыми, поэтому наше посольство в Берлине готово открыть для вас свои двери. Без лишней огласки. Ничем подрывающим суверенитет Германии мы не занимаемся и готовы это подтвердить документально. Если потребуется.

— Вы думаете, что есть угроза даже для президента?

— Если его убьют, то на время Германия потеряет управления. Что откроет окно возможностей для разного рода действий. У него огромный авторитет, который не замечается пока он жив и трудится. Когда же уйдет, то может образоваться вакуум и хаос. Ненадолго. Ни англичане, ни французы не готовы к серьезной войне. Но к ней не готовы и мы. Поэтому они могут попробовать сыграть ва-банк и пойти на оккупацию Германии по какому-нибудь