Читаем без скачивания Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2] - Роман Добрый

¾ А небось хотела бы за такого миллионщика пойти? — не унимается досужий балагур-зубоскал. — Эх, жалко, что ты замуж­няя, беспременно влюбился бы в тебя жених.

Кругом смех усиливается... Тетка в пылу благородного негодо­вания и оскорбленной гордости начинает уже ругаться.

¾ Господа! Потише, без безобразий! — решительно изрекает будочник, следящий за порядком перед церковью. — Потеснитесь! Не прите!

Экипажи, привезшие своих богатых владельцев, отъезжали в сторону.

Сквозь узкий проход между двух стен толпы-публики проходила нарядная вереница свадебных гостей.

Церковный староста, видя, что любопытных прибывает все бо­лее и более, крикнул сторожам:

¾ Протяните канаты! Живо, живо!

¾ Па-а-ди! Берегись! — доносились громкие,жирные окрики чудовищно толстых кучеров.

¾ Ах, милушки, уж не жених ли?

¾ И то как будто.

¾ Чего вы врете, какой это жених...

Шумит, волнуется, жужжит, судачит и злословит толпа.

¾ Едет! Едет! — прокатилось в ней волной.

Действительно, из роскошной кареты вышел жених, окруженный щегольскими шаферами, под руку с посаженым отцом.

¾ Ах, молодой, красивый! — заволновалась толпа.

¾ И такой миллионщик!..

В церкви уже зажжены люстры, паникадило, вся она сверкает морем огня. Блеск свечей переливается радужным светом в брил­лиантах нарядных дам и девиц богатого купеческого царства.

Теперь началось ожидание невесты. Любопытство и нетерпение толпы достигли крайнего напряжения.

Почти одновременно к церкви подъехали две кареты, запряжен­ные дивными рысаками.

Из первой кареты вышла невеста, окруженная «подругами», вто­рая карета отъехала в сторону.

Те, кто ожидал прибытия невесты, чтобы посмотреть, какова она, были жестоко разочарованы: из-за плотного шелкового тюля-газа фаты лица совсем не было видно. К тому же невеста не отнимала от лица кружевного платка.

¾ Что это она так закрылась?

¾ Стыдится, может...

¾ Да чего ей стыдиться-то? Говорят, красавица писаная. Сопутствуемая посаженой матерью, рыхлой купчихой в богатей­шем наряде, невеста вошла в храм.

Навстречу ей спешил жених, кудрявый молодой человек, во фраке, с глупой, бараньей физиономией.

¾ Дорогая, — тихо шепнул он ей.

«Гря-а-ди, гряди, голубица!» — грянул хор приветственный концерт.

На одну секунду невеста остановилась, вздрогнула, словно стра­шась идти дальше, но потом, очевидно, взяв себя в руки, она — под руку с женихом — направилась к аналою.

¾ Что это она платок держит у лица? Плачет, что ли?

¾ А как же не плакать, последний девичий денек, чай.

Сотни глаз, жадных, любопытных, устремлены на пару, которую сейчас будут венчать.

Священник, мягко, ласково улыбаясь, встречает жениха и неве­сту, устанавливает их у аналоя. Шафера занимают свои места за женихом и невестой. Заливаются тенора, гудит октава.

«Гря-а-ди, гряди, голубица...»

¾ Как она волнуется!

¾ Зато как ликующе весел и победоносен жених! Венчание началось.

Но не успел еще священник произнести несколько слов, как вдруг церковь огласилась безумно-страшным криком жениха:

¾ Ай! Господи, что это?

Храм вздрогнул. Все, как один человек, направили свои взоры на венчающихся, и то, что они увидели, заставило и их испустить возгласы, полные не меньшего страха:

¾ Глядите! Глядите! Что э-это такое?

Невеста стояла, откинув с лица венчальную фату.

¾ Усы! Мужчина!

Батюшка отшатнулся. Жених окаменел.

На лице невесты красовались весьма изрядные усы!

¾ Что это... кто это?.. — бормотал жених, бледный, как полот­но, с выпученными глазами.

¾ Что такое? Что случилось?

¾ Мужчина... усы... невесту подменили...

Пользуясь общей паникой, вернее, общим оцепенением, невеста с усами быстро направилась к выходу.

В «сенях» храма к ней бросилась высокая мужская фигура, за­кутанная в широкий плащ, и схватила невесту на руки.

¾ Скорее! Моя! Моя! — прозвучал громкий, ликующий голос. Все как бараны шарахнулись в сторону. Держа невесту на руках, похититель выбежал на паперть, сбе­жал по ступенькам и крикнул:

¾ Семен, давай!

Карета лихо подкатила и, когда в ней скрылся похититель со своей добычей, быстро понеслась и скрылась за углом следующей улицы.

¾ Держи! Держи! — раздался чей-то испуганный крик.

То, что произошло затем в церкви и перед ней, не поддается описанию.

Когда миг столбняка, овладевшего всеми, прошел, начались сце­ны, сделавшие бы честь любой трескучей мелодраме.

¾ Что же это такое? — дрожащим голосом спросил донельзя пораженный священник, обращаясь к жениху, которого уже окру­жала толпа родственников и знакомых, как его, так и его невесты.

Тот бессмысленно хватался руками за голову.

¾ Ничего... ничего не понимаю... не знаю.

И бросился вдруг к посаженой матери невесты.

¾ Как же это так?! Кого вы привезли?! За ним наступал и его посаженый отец:

¾ Стыд! Позор! Бесчестие! Кого вы привезли, матушка?

¾ Как кого? Глашеньку Сметанину, — лепетала обезумев­шая от всего происшедшего посаженая мать.

¾ Это — с усами-то?.. Это у Глашеньки в одну ночь усы вы­росли?! Да это бунт, заговор.

Купчиха, посаженая мать, сомлела и опрокинулась навзничь. Ее подхватили. Это еще более усилило общую панику.

¾ К родителям невесты!

¾ Дать знать полиции!

¾ Вот так история! Невесту с усами выкрали! Жених ломал в отчаянии руки и громко плакал. Его утешали шафера, родственники, знакомые.

¾ Да в чем дело? Как же так могло это произойти? Таких чу­дес еще не бывало!

¾ А я почем знаю, я откуда знаю? — захлебывался злосчаст­ный жених с бараньим лицом. — Осрамили, ославили!..

¾ Да откуда у нее усы выросли?

¾ Наваждение... Диавольское наваждение и искушение. Мо­жет, это и не невеста, а оборотень?

¾ Так зачем же этого оборотня стали похищать?

¾ Скандал! Скандал! На какую свадьбу нас пригласили?

¾ Н-да... можно сказать, красивенькая история!.. — Батюшка уныло смотрел на диакона.

¾ Тридцать пять лет священствую, а такого чуда не виды­вал, — сокрушенно бормотал он.

¾ Что говорить, «душеспасительная» свадьба, отец Александр, как вы соизволили ее назвать, — насмешливо отвечал диакон. На клиросе шло не меньшее волнение:

¾ Вот так «голубица»! — ужасной октавой гремел бас. — У этой голубицы усы чуть-чуть поменьше моих. А еще регент гово­рил: и зачем это вы, Колюченко, насосались винищем? А ежели я предчувствовал, может, сие церковное поношение? А? Иван Елпамидонтович, как же вы полагаете: прав был я или нет, взявши подкрепление загодя?