Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
13 ноября 2002
История про Грина и Стругацких
— А вы о ч е н ь хотели? — спрашивают Давенанта, и он признаётся, что да. И всё дело в этом хотении, что заставляет его, почти не бравшего в руки ружья, класть все пули в цель.
Кстати, есть забавная параллель между Грином и Стругацкими — рассказы под одинаковыми названиями "Шесть спичек", хозяин гостиницы, и несколько других сюжетов.
13 ноября 2002
История о Джессике и Моргиане
"Джесси и Моргиана" очень странный роман Грина — в нём говорящие имена, а часть интонации почти газдановская, какие-то неясные превращения эмигрантской прозы, а так же такая вот история: "Джесси обошла все нижние комнаты; зашла даже в кабинет Тренгана, стоявший после его смерти нетронутым, и обратила внимание на картину "Леди Годива". По безлюдной улице ехала на коне, шагом, измученная, нагая женщина, — прекрасная, со слезами в глазах, стараясь скрыть наготу плащом длинных волос. Слуга, который вел ее коня за узду, шел, опустив голову. Хотя наглухо были закрыты ставни окон, существовал один человек, видевший леди Годиву, — сам зритель картины; и это показалось Джесси обманом. "Как же так, — сказала она, — из сострадания и деликатности жители того города заперли ставни и не выходили на улицу, пока несчастная наказанная леди мучилась от холода и стыда; и жителей тех, верно, было не более двух или трех тысяч, — а сколько теперь зрителей видело Годиву на полотне?! И я в том числе. О, те жители были деликатнее нас! Если уж изображать случай с Годивой, то надо быть верным его духу: нарисуй внутренность дома с закрытыми ставнями, где в трепете и негодовании — потому что слышат медленный стук копыт — столпились жильцы; они молчат, насупясь; один из них говорит рукой: "Ни слова об этом. Тс-с!" Но в щель ставни проник бледный луч света. Это и есть Годива".
При этом "Джесси и Моргиана" практически и есть Газданов — с его выздоровлениями после смертельных болезней — в болезни должен быть обязательный кризис, когда все комкают платочки, затем платочки распрямляются, кризис проходит. А недуги, кстати, включая смертельные, лечатся стаканом водки.
Негодяи и негодяйки вырезаются смертью из повествования как глазки из картошки, а любовь под абажуром пожирает всё.
14 ноября 2002
История про Лодочника
Лодочник жил во Вьетнаме. Жизнь там была странная, и он говорил, что у советского человека там было три стадии опьянения — та, когда он забывал вьетнамский язык, та, когда он забывал язык русский, и, наконец, крайняя — когда он уже не мог водить машину.
Но, так или иначе, он жил там достаточно долго — и вдруг заболел.
В первый день у него поднялась температура до 37 градусов, во второй — до 37,5, в третий — до 38.
Его положили в госпиталь, а на четвёртый день температура поднялась до 38,5.
Так, планомерно, она поднялась до 40,5, и в этом состоянии он провёл несколько дней разглядывая белый вьетнамский потолок.
А потом так же снизилась. Хотя завхоз посольства, лежавший в соседней палате с похожими симптомами всё-таки помер.
Когда он спросил, что это было, ему ответили — вирус.
— А какой? — задумчиво спросил он.
— Да кто ж его знает, — ответил вьетнамский врач по-русски, — в нашей стране столько неизученных вирусов…
И это его несколько насторожило.
18 ноября 2002
Истории про сны
Спит однажды Герцен, и снится ему сон, про то, как…
Доброхотова-Пятницкий.
Перевернулся он на другой бок, подложил газету, чтобы не мочить слюнями подушку и снова заснул…
Д.Хармс.
Приснился раз, Бог весть с какой причины, советнику Попову странный сон…
А. Толстой.
18 ноября 2002
История про сны Березина № 1
Березин заснул, и приснился ему очень странный сон. А сон был в особом, разговорном стиле — будто есть у Березина в приятелях некий милицейский майор. Трофимов его фамилия. И расследует этот Трофимов серию загадочных убийств. Убийства происходят в Киеве, в Москве… Столица наполнена слухами. Генерала МВД в отставке зарезали, уголовник П. как бы случайно из окна выпал, но обнаруживается между этими убийствами какая-то связь. И майор Трофимов вычисляет убийцу. (Это всё он Березину рассказывает во сне). А убийцей оказывается серенький мышонок, железнодорожник в красной фуражке. Работает в депо.
Там, среди шума и медленно перемещающихся электровозов, Трофимов беседует с железнодорожником с глазу на глаз.
— Какие такие убийства? — удивляется старичок железнодорожник. — У нас, кажется, вообще преступность снижается. Да и кто же это такое удумает, кто это убил?
— Вы. Вы и убили-с. — Так Майор Трофимов ему и отвечает. Ломается старичок, а потом и говорит:
— Ну, ладно, скажу, не мучайтесь. Я…
А потом и объясняет, что к чему.
— Уговорил меня этот чекист в лагерь. Друг мой старый — с одного завода, и не меня одного, многих. А на этапе вышел у нас с бытовичками спор. Десять буханок, а нас шестьдесят человек. Пошёл дружок мой, бывший бухгалтер играть на хлеб.
Он староста был. Ставка — пайка наша. И проиграл. Я его шарф потом видел. Потом тасовать нас стали по командировкам… Железку вдоль океана строить. Атомную руду грести. Туда 45 человек нужно было. А нас уж 55 и осталось. Знали, что никто не вернется — жребий тянули. Я один из всех и выжил. Ладно, думаю. Я сам чекист. Рабочая справедливость у меня в печенках сидит. Надо карать, я решил. Никто их без меня не покарает. А я сумею, думаю. Вора законного вы проморгали. Я его чисто убрал, никто и не подумал чего. Хотя у меня там и отпечаточки оставались. И сейчас уйду. Жалко, вот сына потерял в этой катавасии. Пробовал искать, да нельзя мне этого. Знаю, всё знаю, как кто работает. Сам я чекист бывший, сам боец карающих органов…
Так-то Трофимов, чистый я. Ни одной улики не осталось у вас!
— Ну, а как насчёт совести-то? Преступление, как-никак!
— Преступление? Какое преступление?.. Не думаю
