Читаем без скачивания Аварийная команда - Роман Глушков

Впрочем, адаптер узнал его и без представления.

– Держатель! – сообщил нам Рип, понизив голос почти до шепота. – Он нас видит и слышит! Не вздумайте грубить или задавать вопросы без разрешения!

Мог и не предупреждать. Узнав, кто почтил нас своим незримым присутствием, мы вмиг присмирели и прикусили языки, а прапорщик, повинуясь армейской привычке, оправил китель и ремень, словно предстал перед старшим по званию.

Предупредив нас, Рип тоже замер в покорной позе: виновато потупил голову и скрестил руки перед собой, будто встал у гроба родственника. Безликий горбун вел себя сейчас как обычный человек, веривший в то, что повинную голову меч не сечет.

Поведение адаптера, однако, укрепило мои надежды. Коли Рип рассчитывал, что Держатель проявит к нему милосердие, значит, за Пупом водилась такая слабость и нам требовалось усиленно на нее давить. Возможно, даже унижаться, но я почему-то был уверен, что до этого не дойдет. Не могло быть так, чтобы всесильному повелителю, восседающему на троне чуть ли не с начала времен, нравилось, когда перед ним унижаются. На первых порах – еще вполне простительно: опьянение безграничной властью, становление личности и все такое… Но только не по прошествии чудовищной пропасти лет – срок, за который даже Калигула перевоспитался бы в Соломона.

Вскоре смех прекратился, и невидимый Пуп наконец-то с нами заговорил. Голос его источал прямо-таки вселенское умиротворение. Держатель не выказал даже намека на гнев, хотя его доверенное лицо – Чич – наверняка живописал наши подвиги во всей красе. Я посчитал такое начало беседы добрым предзнаменованием, а прав я был или нет, предстояло выяснить…

– Знаешь, Рип, а ведь я тебя ждал, – признался Пуп вместо приветствия. Я невольно подумал, что за все это время мы не выяснили, принято у чемпионов здороваться или нет, лишь потому, что ни у кого из них не было повода желать нам здоровья. – Возможно, ты мне не веришь, но это действительно так. Адаптер, который столько времени проработал в Трудном Мире, не мог отправиться на Катапультирование, как обычный преступник. Ты научился бороться за выживание, как было принято у твоих подопечных шатунов, а мне ли не знать, насколько крепкой может стать эта привычка… Не скажу, что я рад тебя видеть. Но я рад, что ты оправдал мои надежды, пусть даже не очень приятные. Вот и сейчас я опять убедился, насколько ты сроднился с Трудным Миром. По просьбе посредника Чича я отрядил для поимки Шатуна, Несущего Свет, десять батальонов блюстителей и решил пронаблюдать, какой эффект это на вас произведет. И что я вижу? Ты и пришедшие с тобой шатуны смотрите на мою армию и говорите… о музыке! Это невероятно! Я думал, что знаю о Трудном Мире все, но его обитатели продолжают меня удивлять! Объясни мне, Рип, почему так происходит, и я клянусь выслушать просьбу, с которой ты сюда пожаловал.

– Полагаю, я могу ответить на твой вопрос, Держатель, – молвил адаптер, не поднимая головы. – Он совсем не сложный. Мы были абсолютно уверены в твоей справедливости и знали, что на самом деле ты не угрожаешь нам, а всего лишь демонстрируешь этим шатунам свое величие. Ведь именно так это было принято в Трудном Мире: мощь властелина кроется в мощи его армии. Разумеется, ты имел все основания верить посреднику Чичу, но, при всем уважении к его мудрости, она и близко не сравнится с твоей, Держатель. Ты наверняка сразу выяснил, что никакого Светозарного Шатуна среди нас нет, а есть лишь шесть шатунов, что хотят вернуть тебе чудом сохраненный ими Концептор. И раз так, стало быть, беспокоиться не о чем. Ты знал об этом, и мы знали, что ты знаешь. Вот потому и говорили о том, что было бы здорово, если бы твои полки маршировали под музыку, как это обычно происходило на Земле. Ну… и немного поспорили насчет того, можно ли сравнить наслаждение, получаемое от музыки Трудного Мира, с наслаждением, которое дарит нам Свет. Вот и все.

«Хитер бобер! – подумал я. – Какой тонкий коктейль замешал: часть правды, две части вымысла и долька лести… Удивительно, как тогда, на суде, отбрехаться не сумел».

– Это хороший ответ, – тем же умиротворенным голосом резюмировал Держатель. – Но, к сожалению, он неполный. Ты поторопился, когда сказал «все»…

Плечи Рипа напряглись. Глядя на него, мы тоже замерли, исполненные нехороших предчувствий. Тон Держателя не позволял определить, даст он адаптеру возможность исправиться или сочтет его ошибку фатальной. Воистину, неисповедимы пути Высшего Разума!

– …Но поскольку мне очень хочется узнать, чем все-таки закончился ваш спор о музыке и Свете, я сделаю вид, что не расслышал твои последние слова, – закончил Пуп. – Итак, я жду. Продолжай.

– Наш спор остался незаконченным, Держатель, – как на духу признался Рип. Начни он сейчас юлить и лгать, повелитель раскусил бы его в один присест. Сомнительно, что Пуп не вник в смысл нашего разговора. Возможно, это было испытание на искренность, нарочито простое, дабы мы расслабились и проморгали подвох. – У нас было слишком мало времени на то, чтобы выявить истину. Но я намеревался до конца отстаивать свою точку зрения: нет в мире ничего прекраснее чистого всепоглощающего Света и никакая, даже самая гармоничная музыка не может дать столько удовольствия, сколько дает нам Источник.

– Это верно, – согласился Пуп. – Я бы сильно удивился, если бы чемпион считал по-другому. Только как объяснить то, что, очутившись в Ядре и добравшись до самого Источника, эти шатуны продолжают упорно настаивать на своем? Почему возник этот спор? Разве, будь очевиден приоритет Света над всеми удовольствиями, шатуны не признали бы это?

– Вероятно, они не признаются из принципа, поскольку испытывают к чемпионам антипатию, – предположил адаптер. – Шатунам Трудного Мира свойственно упрямство, которое они проявляют порой вопреки здравому смыслу. В Проекции, чьим смертным обитателям приходится все время противостоять страданиям и трудностям, без упрямства не выжить. А эти шатуны, замечу, отличаются крайне строптивым нравом и могут упорствовать даже в том случае, когда правота оппонента ни у кого не вызывает сомнений. Позволь, Держатель, поговорить с ними еще немного и объяснить их неправоту. Абсолютно уверен, что сейчас мне это удастся!

Еще бы, он не был в этом уверен! Какими бы принципиальными шатунами мы себя ни считали, затевать с Держателем спор по столь пустяковому поводу глупо. «Жираф большой, ему видней…» И вообще что за странные вопросы задавал Пуп? Не гневался, не учинял дознание, не приказывал вернуть ему Концептор и выходить из цитадели с поднятыми руками… Но, с другой стороны, зачем Держателю все это надо? Он отлично знал, что нам его не одолеть, да и мы шли сюда вовсе не за этим. Поэтому почему бы вместо угроз и насилия действительно не потолковать о прекрасном, уж коли нашлась интересная темя для беседы.