Читаем без скачивания Дорога в Рим - Бен Кейн

— Можешь подойти, — наконец разрешила она.

Ромул, поклонившись, бросил в печь свинцовую табличку и несколько денариев. «Не так уж много у меня желаний в жизни, — подумал он. — Исполни мою просьбу, великий Орк».

Жрица коротким кивком дала понять, что его общение с богом окончено, и Ромул послушно отошел вслед за предыдущими жертвователями. Кто знает, поможет ли его жертва. Юноша вздохнул: искать Гемелла никак не легче, чем Фабиолу. Рим огромен, найти в нем одного разорившегося купца — невыполнимая задача. Правда, остается гадание. После уроков гаруспика Ромул не раз им пользовался, пока точность предсказаний не испугала его самого: когда рискуешь жизнью каждый день, лучше оставаться в неведении. И незачем горевать о том, чего не в силах изменить. Теперь остается одно: посмотреть, чем поможет Орк.

Мальчишка-оборванец, в ожидании болтающийся у храма, испытующе поглядел на Ромула.

— К Мясному форуму, — приказал тот с непроницаемым лицом.

— За мной, господин! — И юнец, удирая от страшного святилища, полетел вперед, словно снаряд баллисты.

На пересечении проулка с той дорогой, от которой они свернули к храму, пришлось замедлить шаг: толпа просителей плотнела на глазах. Ромул, выбросив из головы Гемелла, унесся мечтами в таверну, где его ждет Сабин с друзьями. Отчаянно хотелось промочить горло, а там и завлечь красотку…

Впереди кто-то споткнулся и налетел на соседа, в ответ тут же посыпалась ругань. Несмотря на пространные извинения, на виновника обрушился поток жесточайшей брани, который иссяк лишь тогда, когда попавшая в затор толпа заныла, требуя освободить проход. Людской поток ожил и двинулся дальше, а Ромул, так и не разглядев говорившего, все еще хмуро пытался сообразить, откуда ему знаком голос. И вдруг его словно ударило молнией: Гемелл! Та же ядовитая манера, которой он не слышал с тех пор, как переступил порог лудуса!

Юноша в благоговейном страхе обернулся на святилище Орка. Так быстро получить ответ?.. Однако раздумывать было некогда. Отодвинув локтем взвизгнувшего мальчишку, он рванул сквозь толпу, надеясь добраться до купца; в ответ понеслись обиженные крики, однако при виде мстительного огня в глазах легионера никто не рискнул заступить ему путь. Задыхаясь от ярости, Ромул выскочил на угол и завертел головой. Людской поток здесь уплотнялся еще больше, Гемелл исчез.

— Гадес его побери! — рявкнул Ромул. — Все равно не уйдет!

Гневные слова не вызвали отклика у окружающих: мало ли в Риме пьяных солдат, щедрых на угрозы, лучше не связываться…

Мальчишка, змейкой скользнув к его боку, метнул на Ромула укоризненный взгляд.

— Сбежал, чтобы мне не платить?

— Что? — обернулся Ромул. — Да нет же! Услыхал родной голос, мечтаю повидаться. А этот подлец исчез в толпе. Хочешь десять сестерциев? — улыбнулся он оборванцу.

— Скажи, что надо делать! — с готовностью выпалил тот: для полуголодного уличного юнца сумма была немыслимая.

Ромул сложил ладони и подставил ступенькой под ногу мальчишке.

— Влезай, — велел он. — Ищи потного коротышку с красной рожей.

Юнец тут же взлетел на плечи Ромулу и выпрямился, придерживаясь одной рукой за стену ближайшего дома. Приставив другую руку к глазам, он оглядел улицу в оба конца.

— Ну что там? — Ромул едва сдерживал нетерпение.

— Не вижу, — разочарованно протянул мальчишка, и Ромул закусил губу до крови. Будь проклят этот Гемелл, другого случая не будет! Такую милость боги дважды не дают!

— Погоди! — зазвенел голос мальчишки, и сердце Ромула чуть не остановилось. — Туда! Полсотни шагов влево!

С нетерпением, какого в себе и не подозревал, Ромул помог оборванцу спрыгнуть и, устремляясь вперед, крикнул:

— За мной!

Где шагом, где бегом они прорывались сквозь толпу, прокладывая путь локтями. Мальчишка, худенький и гибкий, проскакивал в такие щели, куда Ромул в жизни бы не втиснулся, и запрыгивал то на лежащие в соломе амфоры с вином, то на груды железного хлама, дразнил возмущенных лавочников и тут же уносился дальше. До Ромула то и дело долетал его тонкий голос:

— Вперед! Я его вижу!

Изнывая от нетерпения, Ромул продирался сквозь людской поток, пытаясь не отстать от оборванца, и к ближайшему перекрестку расстояние между ними сократилось шагов до двадцати.

— Налево! — крикнул юнец.

Ромул, проскочив в случайный просвет между телами, выиграл еще полдесятка шагов и, освобождая кинжал из ножен, прикинул, какую часть Гемеллова туловища отрезать первой: ухо или нос? Или, может, и вовсе кастрировать мерзавца?

Тонкая рука, вцепившись в рукав, остановила его на месте, и Ромул с удивлением узрел мальчишку.

— Что такое?

— Он исчез вон там, — оборванец указал на узкий проулок, засыпанный отбросами и глиняными черепками, с кучей навоза в нескольких шагах от угла.

— Точно? — поморщился Ромул.

Мальчишка кивнул.

— Да, господин. Толстый коротышка с красной рожей, как ты и сказал. По виду бедняк.

Еще бы, пронеслось в голове у Ромула, который разглядывал проулок с плохо скрываемым удовлетворением: что-что, а здешние инсулы уж точно кишат крысами и воняют похуже клоак.

— Пойдем, — велел он, шагнув вперед.

Мальчишка, явно намеренный не упустить обещанную награду, устремился за ним.

Опасаясь вляпаться в груду нечистот, Ромул поначалу шел медленнее, и глаза успели привыкнуть к полутьме. Ноги то и дело оскальзывались на неровной земле, однако он не отрывал взгляда от неуклюжей мужской фигуры в двадцати шагах впереди. По росту и сложению прохожий очень походил на Гемелла, а когда он, споткнувшись о черепок, громко выругался, Ромул застыл от страха, как в детстве, и уже не сомневался: ничей голос не сумел бы так разбередить давние раны, оставшиеся в душе с ранних лет. Перед ним точно был Гемелл. «Что было, то прошло», — напомнил себе Ромул и потянул из ножен кинжал. Мальчишка ахнул.

— Тихо! — шикнул на него юноша, и в тот же миг прохожий, юркнув в узкий проход, исчез из виду, тихо стукнула закрывающаяся дверь. Ромул прошел последние несколько шагов, сердце билось где-то в горле. Перед глазами одно за другим всплывали давние воспоминания: как Гемелл насилует его мать, как бьет Фабиолу и лупит его самого, как орет на управляющего из-за недостачи денег, как выдирает Ромула из рук кричащей матери, отрывает от сестры и тащит в лудус, а там хвастает, что продаст мать на соляные копи, а сестру в публичный дом… Ромул от ярости оскалил зубы. Радостным было лишь последнее воспоминание — рассказ Гиеро о том, что Гемелл разорился.

Ромул, подняв кинжал на уровень глаз, заметил дрожь в руке и велел себе успокоиться. Его молитвы услышаны, за местью дело не станет. Дрожь тут же стихла, и он приготовился покончить с делом. Раз и навсегда.