Читаем без скачивания Разрешенное волшебство - Ник Перумов

Потерять сознание Чарусу не дали. Первой возле него очутилась вездесущая Гилви; продравшая до самых печёнок ледяная боль мигом привела Чаруса в чувство. Девчонка сунула ему прямо в обожжённые руки копьё, поспешно наложила какое-то заклинание — и деревянный гладкооструганный кол буквально примёрз к ладоням парня. Ладони потеряли чувствительность, Чарус хотел разжать пальцы — и не смог.

И тут на него вывернулась какая-то Ведунья. Они схватились; злодейка отбила первый, не слишком уверенный выпад Чаруса; и прежде чем он успел нанести второй, началось настоящее пришествие Великого Духа. От нежданного грома, казалось, сейчас расколются небеса; в некотором отдалении на западе внезапно вздыбился огненный гребень, пламя достигло туч; огонь сменился жирным чёрным дымом, мгновенно окутавшим всю закатную часть горизонта.

Ведуны.не обратили на это никакого внимания. И, конечно же, первой мыслью защитников Пэкова Холма стало — “Ведунья магия”!

Чёрный дым всё валил и валил, правда, теперь он смешивался с серым — на пути огненного клинка вспыхнул лес. Всё это тянулось куда-то на северо-запад, далеко, как только мог окинуть глаз.

— Не теряйсь! — как мог громко вскричал Чарус, вновь пуская в ход копьё. — В нас целили, да промахнулись! Глаз-то косит! Не робей, сладим!.

Однако Ведуны, не имея иного оружия, кроме одних лишь рук, тем не менее теснили и теснили Твердиславичей. Они сражались каждый сам по себе, вертясь, словно диковинные волчки; Ведунов и было-то всего десятка три, но урону — как от целой армии. Копья ломались о внезапно сделавшуюся необычайно прочной плоть; первого Ведуна завалили, когда он сам уже успел сразить троих; и Чарус, видя это, почти сразу же понял, что Пэкова Холма им не удержать. Зря, видать, он звался Пэко-вым.

Среди сражающихся мелькали огненные космы Гилви; девчонка вертелась ужом, поспевая повсюду, в самые горячие места; и кто бы теперь подумал, что совсем недавно она ходила у Миха в подручных! Да теперь на этого Миха она бы и краем глаза не посмотрела!

Кукач, застонав от хлестнувшей по плечам, точно плеть, железной длани Ведуна, всё же исхитрился

вогнать доброе копье с настоящим стальным навер-шием прямо в глотку своему врагу. Сталь заскрежетала, будто встретив на своём пути такую же сталь; но сила Кукача одолела, и его противник опрокинулся, в последний раз взметнув драными полами чёрного плаща. Силач дёрнул древко на себя — однако наконечник, неведомо почему, застрял в теле злодея. Рядом с Кукачом внезапно появилась тонкая Ведунья, вся обмотанная плотным слоем узких чёрных лент, запеленутая в них, точно младенец; и от её удара Кукач увернуться уже не смог. Он грянулся оземь, точно подрубленное дерево; и хотя в Ведунью тотчас угодил пяток арбалетных стрел, причём одна застряла у неё в физиономии, вражину это не остановило. И лишь три копья Дима, Джига и Льва, ударивших с трёх сторон, опрокинули наконец вражину наземь.

Горькое отчаяние, горше которого уже ничего не бывает и даже сама смерть кажется избавлением, накатило на Чаруса. Он давно бы уже бросил нелепый кол, всунутый ему в лихорадочной спешке Гилви, но ладони по-прежнему не слушались. Всё, что он мог, — это бить и колоть. Однако, сражаясь, он уже знал, что всё потеряно и теперь осталось только одно — умереть, сражаясь. Преподать урок Фатиме не удалось, Ключ-Камень подвёл, и теперь лучше даже и не думать о том, что будет, останься он, Чарус, каким-то чудом в живых.

Так же, похоже, думали и остальные из Старшего Десятка. Они дрались с ожесточением обречённых; Чарус приказал тем, что помладше, рассыпаться.

Фатима подоспела, когда сражение было в самом разгаре. Твердиславичи отдали вершину холма и медленно огрызаясь и тщась не потерять строя, отступали по его южному, пологому скату. На траве остались лежать тела — десяток бойцов клана и лишь пятеро врагов. Ведуны лихо охватывали Твер-диславичей с боков, и дело могло бы кончиться очень печально, если бы не Фатима с командой.

Главная Ворожея взяла с собой всех, от Салли и Олеси до Файлинь и Линды со Светланкой. Больше — не смогла. Силы хватило только на них. Да и то, если б не Учитель…

Он явился Фатиме прозрачным, едва видимым призраком, но глаза его пылали от гнева. В двух словах изложил ситуацию (любимое его выражение, когда сильно волнуется) и повелел немедля отправляться на Пэков Холм, а когда Фатима забормотала что-то вроде того, что, мол, не умеет, пообещался лично отправить её к Великому Духу, если она и дальше будет тут ломать комедию. Фатима не знала, что такое эта самая комедия и почему её нужно ломать, однако же все указания Учителя выполнила досконально.

— Верхний предел этого заклинания не тебе подвластен, ты ещё его передо мной не защитила, — ворчливо закончил Наставник, — но ради того, чтобы спасти этих обормотов-мальчишек, так уж и быть, помогу тебе. Нельзя, чтобы Ключ-Камень достался бы Ведунам!

Это Фатима знала и так. Если клан лишится Ключ-Камня, главной своей святыни, то его, клана, больше не будет. Нет, никого особо не накажут — просто всех разошлют по другим кланам, строго следя, чтобы в один и тот же не попало больше трех-четырёх ребят и девчонок из расформированного, как говорит Учитель, клана. Сурово, ьо справедливо. Ключ-Камень — это дар самого Великого Учителя Иссы, его нужно беречь много пуще глаза.

Фатима и её девчонки стали тесным кружком под Костровым Деревом. Главная Ворожея послушно проделала всё, предписанное Наставником, и в следующий миг они уже стояли у подножия Пэкова Холма.

Если бы они чуть-чуть задержались, страшный взрыв, вспоровший землю на северо-западе, отправил бы их всех в небытиё.

Оказавшись на холме, Фатима тотчас же начала действовать.

— В круг, девчонки!

Миг спустя деревья на Пэковом Холме начали со скрипом выбираться из земли.

Глава девятая

Наверное, если бы не взрыв, они бы меня прикончили, — подумал Буян, кое-как выбравшись из-поД завалившей его земли. Будь он человеком, то непременно бы погиб, однако “боевая копия” Дромока оказалась куда крепче, чем, возможно, полагал сам Творитель. Парня подбросило вверх, наверное, на добрых два человеческих роста, со всего размаха швырнуло вниз, а для верности ещё и присыпало сверху землёй пополам с увесистыми валунами.

Выбирался Буян долго, однако всё-таки выбрался. Несмотря на всю его выносливость, грудь горела от недостатка воздуха, так что, окажись наверху сейчас кто-то из врагов, ему ничего не стоило бы прикончить Буяна, жадно глотавшего воздух и не замечавшего вокруг себя уже почти ничего.

Однако в него никто не выстрелил. Мало-помалу отдышавшись, Буян вылез из ямы — для того, чтобы немедля закашляться, потому что из-под земли рванулся едкий чёрный дым. Сквозь темную завесу Буян различил взметнувшееся на юго-востоке пламя. Туда тянулась гигантская трещина, настоящий разлом, живо напомнивший Буяну чудовищный оскал кособрюха. Из трещины густо валил дым; начало пробиваться пламя. Парень отбежал подальше — и едва не полетел, споткнувшись о мёртвое тело.