Читаем без скачивания Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер

поддерживал связь с отцом по телефону. Оказалось, что Мастерс в своем возрасте совершенно неспособен существовать вне лаборатории. «Он не ходил на вечеринки, не знакомился с людьми, – вспоминал Хоуи. – У него не было жизни. Он не жил ни детьми, ни друзьями». Во время редких поездок к матери, Либби, Хоуи иногда заезжал к отцу на Уорсон-Роуд. Он замечал небольшие перемены в отцовской внешности – Джонсон явно старалась как-то адаптировать гардероб Билла под неформальный стиль 1970-х. Попытки сгладить острые углы его личности казались намного менее успешными. «Она старалась, – объяснял Хоуи. – Я видел, что папа носит то, чего никогда не надевал раньше. Джини хотела в общество. Она тащила его за собой, но он упирался. Думаю, это ее только подстегивало. Но если она решила его изменить, то ей достался крепкий орешек. У нее и не получилось. Но за эти попытки я ее не виню». Если Джини выходила за Билла с надеждой, что он как приемный отец будет воспитывать и направлять ее детей, то вскоре она поняла, что просчиталась. «Я не думаю, что мой отец сильно волновал кого-то из них, – говорил Хоуи. – Поверьте, папа не взял бы на себя эту роль, потому что она ему не нравилась. Не могу представить, что в этом доме царило счастье. Не могу, и все. Слава богу, мы с сестрой были уже достаточно взрослыми, чтобы жить самостоятельно. Это была не наша жизнь».

К концу 1970-х ежедневное общение мужа и жены – та самая эмоциональная связь, которую Мастерс и Джонсон считали столь важной для «уз наслаждения» в браке, – почти сошло между ними на нет. Их тайна – отсутствие любви – вскоре стала очевидна и сотрудникам, и прочим знакомым, которые наблюдали этот парадокс, но не понимали его подоплеки. Казалось, что подлинное счастье они излучают только на сцене, заканчивая друг за другом фразы и говоря зрителям обнадеживающие слова. «Представляя их, я думаю о давлении, – признавалась Пегги Шепли. – Я не думаю о них обоих. Я думаю о силах, влиявших на них. Я думаю о Джини, которая, будучи матерью, не была матерью и, будучи женой, не была женой. А Билл был и отцом, и мужем, но на самом деле нет. Они были такими публичными, что я не могу представить их в интимной обстановке».

Глава 31

Проводник к звездам

Большинство американцев знали Барбару Иден как пышную энергичную блондинку, звезду сериала «Я мечтаю о Джинни». В этой телекомедии 1960-х она играла девушку-джинна, которая спустя столетия заточения выскакивала из бутылки со словами «да, повелитель» по первому желания астронавта НАСА, которого играл Ларри Хэгмэн. Вся страна ее обожала, и шоу стало на удивление популярным.

Когда продюсеры попытались слегка приоткрыть пупок Иден, опустив пояс ее шаровар, злобные цензоры NBC потребовали: никаких пупков. Они решили, что Америка пока не готова к столь откровенным сценам, чем вызвали возмущение общественности. В прошлом, например, в телекомедиях о супружеской жизни наподобие «Я люблю Люси», было запрещено слово «беременность». Только в сериале «Моя жена меня приворожила» показывали общую супружескую постель, а не две отдельные, как у Роба и Лоры Петри из ситкома «Шоу Дика Ван Дайка». Бывшая чирлидерша и королева красоты, Итан извлекла максимальную выгоду из этого случая. Когда ее спрашивали про «пупочный скандал», она ехидно отвечала: «Да они вообще не в курсе, что у меня есть пупок!»

В ее голливудской карьере важную роль сыграла именно сексуальность. Из-за типично американской внешности она часто оказывалась в гостях на разных телепрограммах Боба Хоупа. В 1961 году на съемках фильма «Путешествие ко дну моря» она снималась в роли ловкой секретарши со своим мужем Майклом Ансара, задумчивым актером, с которым познакомилась на встрече, организованной агентом студии 20th Century Fox. Послужной список Ансара включал роль клингонского воина, убившего капитана Кирка, которого играл Уильям Шетнер, в «Зведном пути: Оригинальный сериал». Снимаясь в телешоу супруги «Я мечтаю о Джинни» в качестве гостя, Ансара играл могучего Синего Джинна, обладавшего глубоким раскатистым голосом и заточившего Джинни в бутылку за то, что она ему отказала.

В начале 1970-х шоу закрыли, и Иден вернулась на сцену. Вместе с Ансара она приехала в Сент-Луис, чтобы играть главную роль в пьесе «Непотопляемая Молли Браун». Каждый вечер на фасаде городского Оперного театра светилось ее имя. Однако однажды Иден и ее супруг тихо появились в клинике сексуальной терапии Мастерса и Джонсон. «В этом смысле жизнь устроила ей американские горки, – вспоминала Джонсон, не вдаваясь в подробности. – Они пришли за тем, что у них не получалось. Но ни у кого из них не было никаких нарушений».

Джини нравилось быть на короткой ноге с артистами, политиками и известными бизнесменами, появлявшимися на пороге их клиники. Несмотря на всю славу, супруги Ансара были просто очередной эмоционально уязвимой парой, которой была нужна помощь в телесной любви. Джини очень симпатизировала Иден, ей понравилась ее игра в музыкальной комедии, рассказывающей вымышленную историю девушки с фермы из Миссури, ставшей женой богача и выжившей в крушении «Титаника». В клинике Джини рассказывала Иден о своем музыкальном прошлом – о Форт-Леонард-Вуд и джаз-бэнде бывшего мужа. Обычно эти воспоминания она заканчивала вопросом: что было бы, последуй она за своей мечтой стать оперной певицей? Иден любезно слушала и почтительно ей льстила. «Она всегда отвечала: “Я не буду петь, потому что мне далеко до вашего голоса”, – вспоминала Джонсон. – Но это не так. Я много лет не пела. Просто она была очень скромной». Когда эта голливудская пара приехала в Сент-Луис, их брак длился уже более десяти лет, а в 1965 году у них родился сын Мэтью. Иден очень хотела вернуть былые отношения, но Джонсон не видела такого же рвения со стороны ее супруга. Через два года после лечения у Мастерс и Джонсон Иден и Ансара развелись, и у Иден начался роман с чикагским издателем, с которым они тоже поженились и развелись. Третий брак в 1991 году казался наиболее удачным.

Как терапевты, к которым обращаются настоящие звезды, Мастерс и Джонсон старательно хранили тайны обращавшихся к ним знаменитостей. Джонсон вела их случаи под вымышленными именами и данными, а также назначала особое время для встречи с ней и Мастерсом. Джини по-своему ощущала себя звездой. Она слишком хорошо знала настойчивых и пронырливых репортеров из таблоидов, плативших за подробности сексуальной жизни богатых и знаменитых. Пару раз сотрудники замечали, что на другой стороне улицы караулит фотограф с телеобъективом в