Читаем без скачивания Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир - Елена Коровина

И вот, выйдя из тюрьмы, Ласснер окончательно и бесповоротно решает: он отомстит безжалостному обществу. Он начнет убивать его членов, станет исключительной личностью и покажет всем, что такое истинный злодей по призванию. Он будет наводить страх и ужас! И вот Пьер покупает острейшие ножи и топоры для рубки, такие, какими пользуется его старший брат. В одном из речных притонов на Сене он учится вязать удавки из веревок, которыми пользуются пекари, как его второй брат. Он докажет, что лучше проклятых братьев!

Наконец Ласснер выходит на темные улицы, на большие пригородные дороги. Он убивает, словно виртуоз, владеющий всеми приемами: ножом, топором, кастетом, удавкой. Он может даже шутя сломать шейные позвонки или вырвать сердце. Он мастер убийства – великий и безжалостный!

Жажда славы толкает Ласснера на невиданное – он начинает рассказывать в кабаках и притонах о своих преступлениях. Его повествования столь жутки, что несколько лет ни один из слушателей не осмеливается заявить на такого жестокого убийцу в полиции. Ведь может выйти себе дороже! И только в начале 1835 года один из собутыльников признается в полиции, что слышал, как некий Пьер Ласснер рассказывал о жутком убийстве на улице Дюбуа. Признание приходится кстати: полиция как раз ищет кровавого маньяка, зарезавшего там бедную цветочницу. Так безжалостный убийца оказывается за решеткой.

Первое, что он делает, – пишет речь. Сочиняет множество фраз, обличающих ненавистное ему общество. Еще больше фраз о величии человека, который убивает не из стремления к наживе, а по идейным, так сказать, соображениям. То есть для того, чтобы доказать свою исключительность и общественную порочность. Ласснер надеется, что, услышав такую речь, к нему придет взять интервью хоть один писака. Но опять никто не приходит!

Начавшийся процесс ошеломляет всех. Нет, не кровавыми подробностями, хотя Ласснер живописует их ярко и увлекательно. Судья слушает открыв рот, но потом объявляет невероятное: подобных преступлений во Франции совершено не было. Выясняется, что Ласснер просто сочинил их. Несостоявшийся убийца приходит в праведное негодование. «А цветочница с улицы Дюбуа! – кричит он. – А портной, задушенный в своей мастерской на углу бульвара Тампль!»

Что ж, цветочницу и портного действительно убили. Не факт, конечно, что это сделал Ласснер, но он с таким воодушевлением настаивал, что именно он – серийный маньяк-убийца, что судья в напудренном парике махнул рукой: хочет считаться маньяком-убийцей, пусть себе! Так и объявили прессе. И случилось долгожданное: имя Пьера Франсуа Ласснера попало наконец в газеты. «Но почему не на первые полосы?!» – возмутился Ласснер. Надзирателю пришлось объяснить ему, что обычно такого удостаиваются только приговоренные к смертной казни. И уже наутро в суде Ласснер завопил: «Требую для себя смертной казни!! Я – самый великий убийца всех времен и народов! Таких надо казнить!!»

Наутро первые полосы всех газет запестрели отчетами о необычном суде. «Ласснер убивал не ради крови, а ради самореализации! – писали газеты. – Убийца не избегает наказания, а жаждет его!» Пресса подстегнула общественную дискуссию. Даже высший свет заговорил о том, что общество прогнило, раз само не может вынести приговор, достойный убийцы. Выходит, общество не может защитить себя?!

На фоне всех этих дискуссий казнь пришлось отложить. Ну а Ласснер наконец-то добился своего – открыл в камере… литературный салон. Теперь литераторы Франции сами готовы были прийти к нему. А у него уже готов целый саквояж со стихами, повестями, рассказами. И он раздавал их пригоршнями всем, кто толпится в его крохотной каморке. И вся литературная богема обещала, что прочтет их и, конечно, опубликует.

Увы, этого Ласснер не дождался. 8 января 1836 года его повели на гильотину. Он спокойно поднялся по ступеням лестницы. Конечно, жаль, что папаша оказался прав в своем пророчестве, но что поделаешь… Зато Пьер вручил судьбу своих произведений в надежные руки. Да и кто запомнит имена папашиных любимчиков?! А вот Пьера Франсуа Ласснера будут помнить.

Когда его привязали к доске и палач привел в действие рычаг, опять произошло непредвиденное: нож перекосился и застрял. И опять Ласснеру пришлось самому продирижировать своей судьбой: он вывернул голову и крикнул: «Что такое?!» И в этот миг нож сорвался прямо на его шею.

Неизвестно, что сказал ему папаша, встретив на Небесах, но известно, что поэты и писатели, прочтя его опусы, дружно решили: «Дрянь!» И ничего не напечатали. Так что преступления ради литературы себя не оправдали.

Человек-Паук и Бэтмен – из преступника в герои

Помните, как в пьесе Островского, которая легла в основу легендарной кинокомедии «Женитьба Бальзаминова», герои с неподдельным ужасом рассуждают о преступниках, которые ходят на ходулях и высоко прыгают, потому что у них в каблуках пружины? Думаете, это выдумка комедиографа? Ничуть не бывало! Ужасные истории о загадочном Попрыгунчике ходили по всему миру. Но жил и орудовал он в Туманном Альбионе.

С начала 1837 года Лондон захлестнула волна странных происшествий. Средь бела дня горожан грабили, отнимали кошельки, срывали одежду. Дома обчищали, особенно если хозяева уходили в гости, а прислуга разбредалась. Во всех этих, казалось бы, различных преступлениях находилось и много общего. Во-первых, преступник действовал в одиночку. Во-вторых, он был наряжен в нечто мерзкое: то напяливал на себя голову от медвежьей шкуры, то от недавно заколотого быка. Иногда на нем было нечто напоминающее маскарадный костюм: то бабуина, то рыцаря, то фонарщика. Словом, все это представлялось бы смешно, если бы не было столь страшно. Жертвы, столкнувшись с эдакой головой быка на улице, пугались до смерти. И в испуге запоминали только одно: схватив кошелек, сдернув плащ на улице или забрав столовое серебро из буфета в доме, проклятый грабитель уносился вдаль быстрее ветра. На глазах у изумленных жертв он не просто улепетывал семимильными шагами, но и совершал длинные и быстрые прыжки, немыслимые для простого человека. Поэтому-то народ и решил, что у него в каблуках вставлены особые пружины, и прозвал его Попрыгунчиком. Ну а поскольку никто не знал, как его зовут, то преступника окрестили Джеком – самым распространенным именем в Англии. Так что Джек-потрошитель был не первым «кошмаром Лондона».

Однако власти в этот кошмар не слишком-то верили и потому особых розысков не предпринимали. «Кошелек или сорванный плащ – это грабеж уличных мальчишек, – говорили они. – Ну а уж ограбленный дом – это халатность слуг, которые оставили его без присмотра». Словом, у властей всегда найдутся собственные дела, чтобы не обращать внимания на нужды народа. Но в начале января 1838 года лондонский лорд-мэр Джон Коуэн получил разгневанное письмо. Хоть оно и было подписано просто «житель Пекхэма» (района Лондона), но взволнованный глаз мэра мгновенно распознал почерк известного аристократа, приближенного к королевскому двору. Письмо дышало гневом: «Поскольку власти не предпринимают никаких мер против краж и запугиваний бедных лондонцев проклятым Попрыгунчиком, несознательные граждане учиняют ужасающие проделки». Далее автор рассказывал: «Человек высокого положения загримировался на пари, придав своей внешности пугающий облик, и до смерти напугал собравшееся общество. Семь дам лишилось чувств, две из них так и не смогли оправиться и, не придя в себя, стали тяжким бременем для своих семейств». В конце возмущенный автор, как водится, вспоминал о прессе, пытаясь переложить вину на журналистов: «Подобные проделки продолжаются, а газеты ничего не сообщают по этому поводу!»