Читаем без скачивания Зов Оз-моры - Андрей Хворостов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё так, — согласился дьяк. — Но сам подумай. Порой благородный человек с благими помыслами может причинить людям больше зла, чем самый отъявленный мерзавец. Вести розыск будем по чести, Иван Васильевич! Тогда, глядишь, и не попадёшь, как кур в ощип.
Поклонившись друг другу, Биркин и Ларионов вышли во двор и сели в повозку. Сани заскользили в сторону проезжих ворот воеводина двора, прошли через них и поехали к собору Покрова Пресвятой Богородицы.
Жалобщиков допрашивали по святой и непорочной заповеди Христовой. В полумраке храма они подходили к иконе Иисуса Пантократора, отвечали на вопросы Ларионова, и необъятный поп Яков протягивал им серебряный крест длиной в пядь. Биркин, насупившись, наблюдал за допросом.
Когда очередь дошла до Дениса, приказной дьяк поинтересовался:
— Значит, подчинённые Путилы Борисовича тебя чуть не убили? Так?
— Так.
— А до того, в Козлове, видел ли ты от Быкова зло, притеснение?
— Нет, — ответил Денис. — Токмо добро. Платил он за работу вовремя. Хлопотал о подённом корме. Супругу мою Варвару спас от позора, когда стрельцы её нашли в сожжённой деревне. Помог нам свадьбу сыграть…
— Получается, Быков — благородный человек?
— Да, благородный и храбрый, — кивнул Денис.
— Почему ж он столько зла тебе причинил? И не токмо тебе…
— О благе града Козлова пёкся. Радел о его безопасности…
Наконец, все жалобщики были опрошены, и в храм вошёл сам Быков.
— Правду ли говорят эти люди? — спросил его дьяк Ларионов. — Помни, Путила Борисович: ежели солжёшь перед образом Господним, то будешь отлучён от святого таинства причастия вплоть до смертного одра.
— Не буду отпираться, — ответил Быков. — Да, мои люди силой заставляли беглецов возвращаться в Козлов. Токмо скажи мне, как бы я крепость защищал, ежели бы уехали из неё оружейники и другие мастера? Что мне тогда пришлось бы делать? Татарам город отдавать?
Ларионов понимающе посмотрел на него.
— Жди суда теперь, Путила Борисович. Воевода Биркин будет его вершить, а я присматривать, чтоб судил по чести. Так твоя судьба и решится.
После допроса Быков не перемолвился даже словечком ни с кем из жалобщиков. С Денисом он всё же встретился взглядом — на одно мгновение, на один удар сердца. В глазах козловского головы не читались ни раздражение, ни гнев. Только горечь. «Едва ли он станет нам мстить», — рассудил Денис.
На выходе из храма бывшего кузнеца посадили в сани и отвезли домой.
— Поешь пшённый кулеш с грибами, — сказала ему Варвара. — Приди в себя, а то ты сам не свой.
— Тебе, язычнице, не понять, — ответил Денис, садясь за стол. — Думаешь, целовать крест — это легко?
— А Быкова ты видел?
— Да. Переглянулся с ним. Он ничего нам не сделает. Молодчиков своих не пришлёт.
— Не зарекайся! Не суди по одному взгляду! — начала охлаждать его уверенность жена. — Поел? Теперь ложись и выспись.
Утром, как только они встали, в караульную избу вошёл Василий.
— Суд сразу после Пасхи намечен, — с порога сказал он. — Две недели осталось ждать. Чую, Быков скоро слетит с седла.
— Вот радость-то! — хмыкнул Денис.
— Вижу, не шибко ты счастлив, но есть у меня и ещё одна новость. Она-то тебя точно порадует, — сказал Поротая Ноздря. — Нас Бестужев отпустил аж на пять дней. За мёдом ещё разок съездим, пока дороги не развезло и разлив не начался. Поставим кадки здесь, в избе, а продадим перед Пасхой, когда цена вырастет. Покатимся, вестимо, по лесу. Там снег ещё лежит, а на реке уже закраины. Не заедешь.
— Куда направимся? — спросил Денис.
— В Вирь-атю, — вмешалась в их разговор Варвара. — Поглядеть бы, как там ныне.
— И бортей окрест много, опять же, — поддержал её муж. — Найдём мёд.
— Сызнова хочу жертву принести, — сказала Варвара. — У мельничного омута. Там Ведь-ава меня услышит.
— Не выйдет, — покачал головой Поротая Ноздря. — Весна, однако.
— Посмотрим на месте, — сказал Денис. — Едем туда, Василий.
— Далековато, конечно, — ответил тот. — Ежели затемно выедем, будем на месте лишь к полудню. Может, чуть раньше успеем… но одним днём никак не обернёмся.
— Неужто дед Офтай не приютит на ночь? — засмеялась Варвара.
— Ну, коли вы так решили… — пожал плечами Василий.
Сани тронулись на рассвете. Когда они миновали Водяные ворота Тамбова, Варвара упросила Василия остановиться на берегу Цны и долго вглядывалась в её ледяной покров. Он уже пучился горбами, а между его краем и урезом берега плескалась вода.
— Закраины в человеческий рост, — сказал ей Василий. — Никак ты туда не зайдёшь.
— А ежели бревно положить? — не унималась Варвара.
— Не ходи на лёд. Он уже рыхлый. Не заметишь, как провалишься. Поехали! Чего время терять?
Санный след до Вирь-ати был плотно утрамбован. Шёл он то по лесу, то по полям, с которых только-только начал сходить снег. Солнечный свет, отражаясь от утреннего наста, слепил глаза. Как и рассчитывал Василий, повозка добралась до деревни к полудню. Сожжённых домов там уже не было видно: местные жители очистили пожарище от обугленных брёвен и возвели новые срубы.
Сани остановились возле избы Офтая. Варвара соскочила на снег и, пройдя через заваленный котлами, треногами и прочей ритуальной утварью двор, постучала в дверь.
— Толганя! — радостно воскликнул старик. — Иди в избу, красавица!
Он обнял подошедшую к нему Варвару.
— Зови гостей в дом. А кто это с вами? — спросил инь-атя, указав на Василия.
— Моего мужа начальник и товарищ по торговым делам. Василием его зовут, — ответила Варвара.
— Опять христианин… — поджал губы Офтай.
— А кем же ещё быть русскому стрельцу, по-твоему? — засмеялась Варвара.
— Входите, входите! В избе поговорим, — сказал старик. — Я как раз с утра пачат напёк.
Он поставил перед гостями пшённые блины и горшочек с мёдом.
— Значит, ты теперь стрелецкая жена? — обратился он к Варваре. — А я-то думал, вернёшься сюда и оз-авой станешь.
— Многие люди тут настроены против меня. Дом наш сожгли…
— Возмутились они, когда ты Кафтася убила… но сейчас тоскуют по тебе. Простили давно уже.
— Значит, не нашли вы оз-аву?
— На керемети Нуянза поёт, да только боги её не слышат. Случись засуха или наводнение, как к ним обращаться? А ежели ясак увеличат, кто нас защитит? Отвернулись боги от деревни. Даже Мекше-ава, и та нас забыла.
— Выходит, вы ясак белому оцзору теперь платите?
— Как же иначе? Рузы нашли нас, переписали… — вздохнул Офтай. — И сразу же податями обложили. У царёвой казны брюхо бездонное. Давай-давай, а давать нечего.
Варвара намазала мёдом три блина — себе, Денису и
