Читаем без скачивания Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин

В большом очерке доктора исторических наук профессора Т. С. Драмбяна «Реквием по Якову» [41] (первой известной мне публикации, где рассказывается об этой комиссии и названо имя ее председателя) сообщается, что главный вывод Особой комиссии был таким: Яков Джугашвили погиб при попытке к бегству. Подобное заключение трудно считать самым безопасным для Лео Раубаля. С другой стороны, не вызывает сомнений, что автор очерка ознакомился с отчетом комиссии. Это подтверждает и весьма убедительное предположение, которое делает сам Драмбян: Яков покончил жизнь самоубийством 14 апреля 1943 г. Я сам, еще не прочитав этого очерка, пришел к такому же выводу, считая, что причиной самоубийства Якова Джугашвили стало переданное в этот день по немецкому радио сообщение о найденных в Катыни захоронениях нескольких тысяч пленных польских офицеров, расстрелянных в 1940 г. по решению Сталина. Когда я поделился этим предположением со своим хорошим знакомым – писателем Теодором Гладковым, тот удивился, достал с полки своей библиотеки журнал «СБ» с упомянутым очерком Т. С. Драмбяна и подарил его мне.

По моему мнению, события могли развиваться так. В Особом лагере «А» Заксенхаузена в апреле 1943 г. находилось несколько пленных польских офицеров, которые материально поддерживали Якова – делились с ним продуктами, сигаретами и т. п., получаемыми в посылках через английский Красный Крест. 14 апреля после сообщения по радио о находке в Катыни и бурного объяснения с польскими и английскими пленными офицерами по этому поводу Яков кинулся на колючую проволоку под высоким напряжением, еще и прокричав часовому: «Стреляй!» Вполне возможно, что предположение о самоубийстве Якова Драмбян высказал исходя из вывода, прочитанного им в отчете Особой комиссии, в котором упор был сделан на ссору Якова с английскими, а не польским офицерами. Этим РСХА убивало двух зайцев: Сталину недвусмысленно намекали на то, что истинной причиной самоубийства Якова стало его собственное решение о расстреле пленных польских офицеров; а сделав упор на том, что Якова подтолкнула на самоубийство жестокая ссора с английскими офицерами, немцы надеялись вбить клин в советско-английские отношения.

Последнее соображение требовало, чтобы содержание отчета было как можно быстрее доведено до Сталина, так как его ссора с Черчиллем была нужна немцам немедленно, то есть весной 1943 г. Поэтому весьма вероятно, что либо под видом утечки важной информации через советских агентов, либо по дипломатическим каналам, либо даже через контакт спецслужб Германии и СССР отчет Особой комиссии был доставлен советскому руководству и передан Сталину именно весной 1943 г. Не исключено, что к этому делу был подключен действовавший в Ровно – недалеко от ставки Гитлера «Обервольф», находившейся под Винницей, и ставки Гиммлера в Житомире – советский разведчик № 1 Николай Кузнецов – Пауль Зиберт – Рудольф Шмидт.

Кстати, именно в это время он активизировался в Ровно, якобы готовя там взрыв во время парада в день рождения Гитлера 20 апреля 1943 г., а затем весь май добивался личного приема у рейхскомиссара Украины Эриха Коха и наконец 30 мая 1943 г. был принят им. Считается, что главным результатом этой встречи стало сообщение Коха о том, что летнее наступление планируется под Курском, однако, как стало известно после войны из мемуаров немецких генералов, в то время решение о месте и дате летнего наступления еще не было принято. Так что не исключено, что именно во время этой встречи Кох передал Кузнецову-Зиберту отчет Особой комиссии о гибели Я. Джугашвили. Почему он так сделал – это тема отдельного исследования.

Далее надо отметить, что в одной из публикаций о гибели Якова Джугашвили сообщалось, что Особая комиссия, в состав которой входили также два судмедэксперта РСХА, констатировала его смерть от тока высокого напряжения, а не от пулевого ранения. Судя по тому, что Лео Раубаль после войны вернулся в Германию из советского плена, немецкое объяснение обстоятельств гибели Якова было доведено до советского вождя и подействовало. Хотя после победы были найдены и репрессированы (то есть получили сроки до 25 лет в советских лагерях – это в лучшем случае, а в худшем – повешены) все имевшие отношение к допросам, заключению и гибели Якова Джугашвили немецкие должностные лица и даже рядовые охранники.[129]

Почему же не тронули Р. Шульце, сделавшего столь неприятные для советского вождя (и опасные для Лео Раубаля) выводы в отчете возглавляемой им комиссии? Может быть, решили, что «доктор Шульце» не тот самый высокий красавчик – личный адъютант Гитлера, а просто его однофамилец? Ведь в Германии Шульцев так же много, как в России, скажем, Семеновых. Кстати, ни в одной биографии адъютанта фюрера Р. Шульце не сказано о присвоении ему ученого звания «доктор», более того, там даже нет ни слова о его учебе в высшем учебном заведении, без окончания которого он никак не мог получить ученое звание.

А может быть, советские власти все отлично знали, но отложили репрессии в отношении него, чтобы достойно провести церемонию подписания Акта капитуляции в Берлине, взятом советскими войсками. Шульце же, используя свое отличное владение английским языком, открыл американцам свое подлинное имя и должность, сумел договориться с ними и сразу же после подписания капитуляции был вывезен в США, где три года находился в лагере для интернированных (так указывается в некоторых его биографиях). Что это – неточность перевода, и на самом деле он содержался в концлагере для немецких военнопленных? Или, поскольку он начал сотрудничать с американскими спецслужбами, ему создали льготный режим содержания, несмотря на то что он был нацистом, обершурмбанфюрером СС и личным адъютантом фюрера?! Понятно, что при этом из Р. Шульце выжали всю информацию – ему приходилось писать и писать. Не удивительно, что среди послевоенных фактов его биографии указано, что он стал не только бизнесменом, но и писателем.

Возможно, именно по причине трехлетнего пребывания Р. Шульце в США единственное известное мне сообщение о беседе Сталина с Р. Шульце в кремлевском кабинете в 1939 г. поступило из Иллинойса, причем его американский автор понятия не имел о том, что молодой немец, которого советский вождь пригласил сфотографироваться, был личным адъютантом Гитлера. Иначе он обязательно бы об этом упомянул.

Последнее, кстати, существенно повышает вероятность того, что во время пребывания в 1939 г. делегации Риббентропа в Москве инкогнито побывал и Гитлер (причем скорее в августе, чем в сентябре). Я уже высказывал такое предположение в «Великой тайне…» и хочу еще раз напомнить, что для этой делегации Гитлер предоставил свой личный самолет «Кондор», который пилотировал его личный пилот Баур; фотографировал переговоры личный фотограф Гитлера Гоффман; в состав делегации входил личный переводчик фюрера Шмидт, который не знал русского языка (он переводил с английского и французского), но был личным стенографистом фюрера и записывал каждое слово, произнесенное им на переговорах.

А теперь стало известно, что в переговорах участвовал и личный адъютант фюрера, да еще владеющий русским языком!

Профессиональные историки и пессимисты конечно же скажут, что этот длинный перечень личных сотрудников фюрера в составе делегации Риббентропа еще ничего не доказывает. Думаю, если когда-нибудь вдруг откроется, что в состав делегации входила и ассистентка профессора фотографии Гоффмана некая Ева Браун, они столь же спокойно скажут: «Ну и что?»

Мне же одновременное присутствие в Москве всех вышеперечисленных лиц, особенно адъютанта фюрера Р. Шульце, возможно выступавшего в тот момент «под прикрытием» – в качестве адъютанта рейхсминистра иностранных дел Риббентропа, представляется весьма многозначительным. Поэтому я потратил много сил и времени на выявление любых подробностей об этом человеке.

Удалось найти еще несколько упоминаний о нем. В «Застольных разговорах Гитлера» Г. Пикер пишет:

25. 7. 1942, вечер

«Волк-оборотень» (ставка Гитлера «Обервольф» под Винницей. – А. О.)

Шульце[130] и я, сидя за адъютантским столом, в пылу беседы случайно опрокинули графин с вишневым соком, который пролился на скатерть, окрасив ее в темно-красный цвет. Мы тут же посмотрели на Гитлера, ожидая, как он отреагирует на это; но он промолчал и, похоже, даже не обратил внимания на наш конфуз…

Юлиан Семенов, автор трилогии о Штирлице и создатель международного ежемесячника «Совершенно секретно», один из немногих отечественных писателей и журналистов, допущенных к самым большим тайнам Великой Отечественной войны, в своем романе «Экспансия» несколько раз упоминает Рихарда Шульце-Коссенса, в прошлом офицера разведки, прикомандированного к штаб-квартире фюрера в «Вольфшанце», последнего адъютанта Гитлера. Он отмечает, что в послевоенный период из уцелевших известных эсэсовцев Шульце-Коссенс был ближе всех к Отто Скорцени (а ведь Ю. Семенов – единственный советский журналист, беседовавший со Скорцени).