Читаем без скачивания Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин

В результате 19 июня в войска поступили листовки c объяснением целей и задач переброски немецких войск на Запад для осуществления операции «Морской лев». Информация об этом конечно же была немедленно доведена до Сталина. Возможно, только получив ее и убедившись, что все идет по согласованному им с Гитлером плану, Сталин и отбыл на отдых в Сочи.

Но есть еще один документ, из которого следует, что окончательное решение о нападении на СССР было принято 21 июня в 19.00 по берлинскому времени, то есть в 20.00 по московскому. Это письмо Гитлера Муссолини, отправленное в тот же день. В нем, в частности, сказано:

«Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда месяцы тревожных размышлений и постоянного нервного ожидания завершаются принятием мною самого трудного за всю мою жизнь решения. <…> И если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой информации, то это потому, что окончательное решение не будет принято до семи часов вечера сегодня» (то есть в 20.00 по московскому времени).

Отталкиваясь от указанного часа, можно прийти к неожиданному выводу о времени получения этой информации советским руководством. «Вечером 21 июня» начштаба КОВО Пуркаев сообщил Жукову о перебежчике, утверждавшем, что 22-го утром немцы ударят по советским войскам. Жуков «тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину». Тот приказал: «Приезжайте с наркомом минут через 45» [45, c. 260]. По кремлевскому журналу, они вошли в кабинет Сталина в 20.50. Из этого следует, что Жукову доложили о решении Гитлера в 20.01–20.05, то есть в течение пяти минут после его принятия либо по телефону, либо по радио из Берлина (?!). Перебежчик же, скорее всего, послужил легендой для прикрытия факта немедленного появления этой информации у советского военного и политического руководства.[132]

2. Оказалось, что немецкой кинохроники о начале войны неизмеримо больше, чем советской, что вполне естественно, ибо у немцев в каждой дивизии была своя киногруппа, а к Красной Армии были прикомандированы единицы операторов, которым снимать в первые дни войны (как и в последние предвоенные дни) ничего не разрешалось.

3. Из немецких кинодокументов стало видно, что в первые дни войны немцами было взято неимоверное количество советских пленных – за две-три недели около миллиона человек, а за полгода в 1941 г. – 3,8 миллиона бойцов и командиров. Вся немецкая кинохроника периода начала Великой Отечественной войны забита нескончаемыми колоннами советских пленных и уймой брошенной военной техники. Из этого следует, что плен в начале войны был не исключением, а довольно частым результатом столкновения соединений и частей приграничных советских округов с войсками противника. И этот результат показывает, насколько велика вероятность того, что у находящихся вблизи границы соединений и частей РККА не было снарядов и горючего (потому что все были готовы или готовились к транспортировке через Германию). Главная причина столь массового пленения красноармейцев и командиров в этот период была такой же, как в хрестоматийном разговоре Наполеона со своим командующим артиллерии после одного из проигранных французами сражений:

– Почему ваши пушки не стреляли, генерал?

– Тому было семь причин, Сир.

– Перечислите их.

– Во-первых, не было снарядов…

– Остальные шесть можете не перечислять!

4. Оказалось, что почему-то кадров снятых на кинопленку боев первых дней войны чрезвычайно мало, но очень много кадров с пленными советскими бойцами и командирами. Также имеется масса кинокадров, запечатлевших налеты немецкой авиации на советские аэродромы и огромное количество самолетов, уничтоженных на них.

5. Оказалось, что немецкое руководство зафиксировало на кинопленке и выступление Геббельса с чтением воззвания фюрера, и пресс-конференцию Риббентропа по поводу объявления войны, а советское руководство не смогло сделать даже фотоснимки своих лидеров – Сталина и Молотова во время их исторических выступлений по радио 22 июня и 3 июля. Более того, выступление Молотова было опубликовано в центральных советских газетах на следующий день (23 июня) с довоенной фотографией Сталина. Первое же выступление Сталина по радио было опубликовано в газетах в тот же день – 3 июля – опять-таки с его довоенной фотографией. А отсматривая документальный фильм тех лет «Выступление Сталина по радио 3 июля 1941 г.» для отбора кадров, мы с режиссером Сергеем Головецким обнаружили, что в нем нет ни одного сталинского «синхрона», так как фильм смонтирован из довоенных киносъемок вождя. Новыми в этом фильме являются только те кадры, где люди или слушают речи Сталина и Молотова по радио, или покупают и читают газету с речью Сталина. Значит, выступление Сталина 3 июля 1941 г. почему-то не было запечатлено ни кинокамерой, ни даже фотоаппаратом. (Впервые после начала войны советское руководство и Сталина снимут на кинопленку лишь 6 ноября 1941 г., когда вождь будет делать доклад, посвященный 24-летию Октябрьской революции, на торжественном собрании на станции метро «Маяковская»).

6. Очень много интересных и важных деталей (в свете новой гипотезы начала войны) вскрылось при внимательном просмотре кинокадров Парада Победы на Красной площади:

– Сталин был в плохом настроении,[133] почти не разговаривал ни с кем, мало улыбался;

– Сталин не принимал Парад Победы (рассказы о том, что он якобы хотел принимать его на белом коне, но накануне упал с него – легенда, блестяще и даже остроумно разобранная В. Суворовым в его последней книге «Святое дело»); вождь спокойно мог принимать парад и стоя в открытом легковом автомобиле (кстати, созданную к этому времени советскую машину с многозначительным названием «Победа» Сталин осматривал 18 июня, за шесть дней до парада, при этом один из двух представленных ему образцов был с откидным верхом); тем, что он не принимал парад сам, был дважды нарушен канон: во-первых, все военные парады на Красной площади всегда принимал только нарком обороны (а им был Сталин), а во-вторых, Парад Победы всегда принимает Верховный Главнокомандующий, ведь он главный триумфатор в такой день;

– Сталин не сказал в этот день с Мавзолея ни единого слова своим солдатам – героям-победителям и своему народу-победителю (хотя речь на параде был обязан произнести нарком обороны);

– Сталин отменил демонстрацию трудящихся, отправив по домам мокнувших с утра под дождем сотни тысяч людей, мечтавших взглянуть на главных победителей – Верховного Главнокомандующего и его маршалов (причем на следующий день в газетах было напечатано, что демонстрация была отменена «ввиду усилившегося дождя»);

– Сталин не надел парадную форму (если у Ворошилова и Буденного выглядывают маршальские звезды из-под плаща, то у Сталина видна только пуговица от повседневного кителя). В принципе, непарадная форма одежды и то, что он, будучи наркомом обороны, не принимал парад и не произнес речь с трибуны Мавзолея, – это грубые нарушения воинского порядка, существовавшего в Красной Армии;

– Сталин вообще отменил День Победы как государственный праздник. Ведь 8 мая 1945 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ, который заканчивался такими словами: «Установить, что 9 мая является днем всенародного торжества – Праздником Победы. 9 мая считать нерабочим днем». Так вот, такой праздник был лишь один раз – 9 мая 1945 г., а потом в течение 20 лет 9 мая был рабочим днем (говорят, правда, что вышел через год-два неафишируемый Указ о том, что за счет 9 мая сделали нерабочим днем 1 января). День Победы перестал быть государственным праздником, и Парада Победы в нашей стране не проводилось до 9 мая 1965 г. Но все равно этот день оставался самым торжественным и любимым праздником нашего народа. И в первые послевоенные годы бывшие фронтовики салютовали Победе и из табельного оружия, и из охотничьих ружей и всегда отмечали его в семьях, в производственных коллективах, компаниях ветеранов. Но парадов в этот день не было, пока был жив Сталин.

Сталин умер, пришел к власти Хрущев. Он распорядился, чтобы Сталина вынесли из Мавзолея, во всем преодолевал последствия культа личности, но только не в отношении празднования Дня Победы. (Это говорит о том, что Никита Сергеевич не только знал все обстоятельства, связанные с началом войны, но и сам имел к ним прямое отношение.) И только Брежнев в первый же год своего пребывания на посту генсека вернул нашему народу, в первую очередь ветеранам войны, праздник День Победы! Может, и не зря его наградили орденом Победы, по поводу чего в свое время так иронизировали?

Поразительно, что на приемах в честь Победы в Кремле (24 мая 1945 г. – в честь Командующих и 25 июня – в честь участников Парада Победы), где впервые за всю войну с вождем и его ближайшим окружением встретились все главные военачальники – генералы и адмиралы в новой парадной форме и со всеми наградами, не было сделано ни единого фотоснимка! По крайней мере, до сих пор ни один из них не опубликован. На парадной картине, написанной художником Д. Налбандяном, Сталин, окруженный приближенными и генералами, одетыми в парадную форму со всеми регалиями, спускается вниз по кремлевской лестнице в обычном, а не парадном мундире с единственной наградой – звездочкой Героя соцтруда. А на другой парадном полотне молодого украинского художника М. Хмелько Сталин стоит во главе праздничного стола в Георгиевском зале Кремля 24 мая, однако он изображен со спины, лицо повернуто в профиль, поэтому даже и этой награды не видно. Понятно, что все это было сделано даже не с согласия вождя, а по его прямому указанию, ибо за одну эту картину молодой художник Хмелько сразу же получил Сталинскую премию 1-й степени и был избран президентом Украинской Академии художеств!