Читаем без скачивания Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин

С 16 ноября 1944 г. имперский комиссар обороны Восточной Пруссии, руководил эвакуацией ее гражданского населения. Во время боев за Восточную Пруссию в 1945 г. бежал на буксире в Данию, откуда, сделав пластическую операцию, вернулся в Германию и поселился в местечке Хазенмоор недалеко от Гамбурга под видом сельскохозяйственного рабочего Рольфа Бергера. В мае 1949 г. был опознан и как военный преступник решением суда английской зоны Западной Германии 14 февраля 1950 г. передан Польше (а не СССР, хотя он был рейхскомиссаром Украины). Есть сведения, что в этот период он находился в Мокотовской тюрьме. Как ни странно, суд над ним начался в Варшаве лишь 19 октября 1958 г. и длился более четырех месяцев. 9 марта 1959 г. Э. Кох был приговорен к смертной казни. Однако по непонятным причинам (формально – якобы из-за состояния здоровья, так как польские законы не позволяют казнить больного человека) приговор в исполнение так и не был приведен, и Кох умер своей смертью в польской тюрьме Барчево 12 ноября 1986 г. в возрасте 90 лет. По иронии судьбы тюрьма эта была построена в Польше во время войны по его собственному указанию. Однако некролог о его смерти, напечатанный в еженедельнике «Панорама», издававшемся в г. Катовице, гласил: «12 ноября 1986 г. в дачном поселке Барчево Ольштынского воеводства на 91 году жизни скончался бывший гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар Украины Эрих Кох». В этой скупой информации содержится намек на особые условия его жизни: почему-то вместо тюрьмы указан дачный поселок. В других публикациях говорится, что в его камере имелся цветной телевизор, он регулярно получал газеты и журналы, в том числе иностранные.

Кох в годы Великой Отечественной войны управлял огромной территорией Третьего рейха – Восточной Пруссией, Цеханувским и Белостокским округами Польши, а также Украиной, граничащими между собой (в рейхе его называли за это герцогом Эрихом). На этой территории находились обе восточные Ставки фюрера – «Вольфшанце» («Волчье Логово») под Растенбургом в Восточной Пруссии и «Вервольф» («Волк-оборотень») под Винницей, что давало Коху в тот период особые права и возможности (в сравнении с другими партийными бонзами Третьего рейха) для личных контактов с фюрером, хотя он пользовался его особым доверием и благосклонностью всегда.

Следует отметить, что при всем этом Э. Кох считался сторонником восточной (то есть прорусской) ориентации. Сам он в мемуарах, написанных в польской тюрьме, утверждает, что именно этого ему не простили англичане, выдав его для суда в отличие от многих других оказавшихся в их зоне фашистских военных преступников.

Есть сведения, что еще во времена Веймарской республики Э. Кох вел тайные переговоры от имени НСДАП с представителями ВКП(б), в частности с К. Радеком. В 1938–1939 гг. через резидента советской разведки в Литве С. А. Родителева («Глебова») находящийся в ближайшем окружении гауляйтера Восточной Пруссии Э. Коха информатор советской разведки «Люкс» (работавший консультантом Коха по коммерческим вопросам) сообщал: «Здесь, в Кёнигсберге, налицо сильные просоветские настроения. В руководящих кругах Германии существует три подхода к военно-политическому партнерству на ближайшее будущее: союз с Францией, союз с Англией – за счет Франции, союз с Россией против всего Запада. Кох – один из ведущих сторонников этой линии» [94, c. 278]. «В Германии за мирное урегулирование отношений с Советским Союзом выступали в среде влиятельных военных “лишь выходцы из Восточной Пруссии”» [118, с. 145].

«О просоветских настроениях Коха и Оберлендера (профессора Кёнигсбергского университета, друга Эриха Коха, который непродолжительное время даже работал под началом Коха на Украине, человека русофильских убеждений. – А. О.) пишут немецкие авторы Густав Хильгер и Альфред Мейер в книге “Несовместимые союзники”… Соседство Кёнигсберга с Советским Союзом развило в Кохе скорее радикализм, чем германский национализм. В 1934 году он опубликовал книжицу под названием Aufbau nach Osten – “Прорубая окно на Восток”.[134] Какова бы ни была ней доля участия самого Коха, во всяком случае, книга обнаруживает то, чему Кох дал свое имя, а именно – теорию о том, что немецкая молодежь должна связать свою судьбу скорее с ожесточенной внеклассовой молодежью Советского Союза, нежели с декадентствующей молодежью капиталистического Запада…[135] В год публикации своей книги Кох присутствовал при тайном разговоре Оберлендера с человеком из старой большевистской гвардии, Карлом Радеком… (В 70-х годах я читал киносценарий Федора Шахмагонова, в котором описывались первые тайные переговоры НСДАП и ВКП(б), причем вели их Карл Радек и Эрих Кох. Эпизод их встречи начинался с того, что один стоял на берегу моря, а другой подплыл к нему на лодке. – А. О.). И Оберлендер, и Радек были против враждебного бездействия своих правительств… У советского режима были какие-то свои, глубоко затаенные причины нежелания разбираться (в причинах и целях, формах и способах, а также истории взаимоотношений высшего руководства Третьего рейха и СССР. – А. О.)… Большое неудобство для историка представляли протоколы Молотова – Риббентропа и весь начальный период Второй мировой войны, когда Берлин и Москва были союзниками» [2, с. 10–11].

Не исключено, что именно Кох был тем не названным до сего дня единственным гауляйтером,[136] который входил в состав немецкой правительственной делегации, прилетевшей 23 августа 1939 г. во главе с Риббентропом в Москву для заключения пакта о ненападении между Германией и СССР. О высокой степени вероятности участия Коха говорит и тот факт, что делегация вылетела в Москву именно из Кёнигсберга. Внимательно рассматривая опубликованные в последние годы фотографии церемонии подписания, я обнаружил на одном из снимков человека, весьма похожего на Э. Коха (хотя справедливости ради следует отметить, что писатель Теодор Гладков считает, что это Г. Гоффман – личный фотограф Гитлера, который также был в составе немецкой делегации и, кстати, сделал все эти снимки). Интересно, что на снимке именно с ним чокается хрустальными бокалами с шампанским И. В. Сталин.[137]

Интересен и тот факт, что у Коха были особые отношения с М. Борманом, который тоже воевал в Первую мировую войну на Восточном фронте, попал в плен к русским и вернулся в Германию после революции.[138] Во время расследования в ноябре 1935 г. верховным судьей нацистской партии Бухом фактов коррупции и деспотизма Э. Коха как гауляйтера Восточной Пруссии Борман по поручению фюрера прилетал в Кёнигсберг вместе с Бухом,[139] своим тестем, и сделал все, что мог, для смягчения ситуации. С тех пор они стали с Кохом друзьями.

Известно, что 22 июля 1942 г., находясь в ставке Гитлера «Вервольф», Борман предпринял 12-часовую поездку по селам оккупированной Украины в сопровождении Карла Брандта и еще двух человек, одним из которых вполне мог быть Э. Кох (сопровождал же он во время поездки по Украине другого фашистского лидера – А. Розенберга, что подтверждается множеством фото). Руководитель западногерманской разведки Р. Гелен (в годы войны начальник армейской разведки германского генштаба «Иностранные армии Востока») в своей книге «Служба» написал, что «Борман в тот раз ездил на встречу с курьером из Москвы». Он же утверждает, что «Борман был важнейшим источником информации и консультантом Советов, начав работать на Москву еще до русской кампании». Гелен называет это «тщательно скрывавшимся Советами секретом, который может стать ключом к пониманию одной из самых удивительных и загадочных историй нашего века».

Оценивая правдоподобность процитированных слов Гелена, нельзя не отметить такие важные факты биографии Бормана, как его нахождение в русском плену в Первую мировую войну и возвращение в Германию после Октябрьской революции, а также целый ряд других загадочных эпизодов в его жизни: исчезновение из бункера имперской канцелярии после смерти фюрера в начале мае 1945 г.; вынесение ему смертного приговора в Нюрнберге в 1946 г. (Гиммлеру, факт смерти которого был установлен, смертный приговор не выносился) и, наконец, тот факт, что советская массовая пропаганда никогда не упоминала Бормана в числе лидеров фашистской Германии в течение всей войны.

П. Судоплатов пишет: «Дыма без огня, как известно, не бывает, хотя Борман никогда не сотрудничал с нами. Он, так же как и шеф гестапо Мюллер, постоянно находился в сфере нашего внимания. Когда Борман был еще никому не известным рядовым функционером нацистской партии и проживал в 1930 г. в скромном пансионате под Веной, с ним поддерживал “полезное знакомство” крупный нелегал нашей разведки Борис Афанасьев» [118, с. 193–194].

В этой связи нельзя также не отметить, что в книге А. Колпакиди и Д. Прохорова «Внешняя разведка России» [63] в статье о разведчике Б. М. Афанасьеве говорится: «В июне 1941 г. Б. М. Афанасьев прибыл в Берлин для восстановления полезных для разведки связей и, в том числе, для попытки выхода на рейхсляйтера НСДАП Мартина Бормана». Для того чтобы такую попытку предпринимать, надо было иметь веские причины, значит, они имелись. Небезынтересна тема контакта героя художественного фильма «Семнадцать мгновений весны» советского разведчика Штирлица с Борманом – именно его Штирлиц привлекает к операции по срыву заключения сепаратного мира между Германией и США.