Читаем без скачивания Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

0 наиболее распространенных танцах при дворе в первой половине 30-х гг. мы узнаем из письма фрейлины А. С. Шереметевой домой от 5 марта 1834 г.: «С часу мы были одеты по бальному, было очень оживленно, протанцевали две мазурки, три вальса, двенадцать кадрилей, одну бурю, один попурри и грос фатер» [889] .

Вальс, ставший популярным в Германии в конце XVIII в., в 1790 г. через Страсбург распространяется во Франции. Но ему пришлось доказывать свою пристойность. В первое десятилетие в Вене разрешалось вальсировать не более десяти минут. С еще большим трудом он проникал в придворный быт. Автор одной из статей в «Таймс» был возмущен, что в программе королевского бала 1816 г. оказался этот «чувственный и непристойный танец» [890] . Запрет на вальс во дворцах Германии снял лишь Вильгельм II при вступлении на престол в 1888 г.

Что касается великого князя Павла Петровича, то своим предпочтениям он не изменил, став императором. Даже в этом он пытался препятствовать внедрению в быт новых веяний. Одним из указов, 18 февраля 1799 г., был запрещен вальс. По мнению Д. В. Васильчикова, вальс был запрещен потому, что якобы во время танца император упал. Впрочем, можно предположить также, что этот танец, первый, в котором мужчина поддерживал рукой женщину за спину под лопаткой, то есть как бы обнимал ее, мог показаться императору слишком фривольным. Несомненно, запрет этот вполне вписывался в большой список принятых ограничений против «якобинской» моды, проникавшей в Россию. В начале XIX в. вальс сравнивали с модой на табак и считали проявлением бюргерской культуры.

Хотя Павел I, как правило, был настроен консервативно, но иногда, особенно под напором женщин, ему приходилось отступать.

Однажды А. П. Лопухина попросила прекрасного танцора Д. В. Васильчикова станцевать с ней вальс, и последний осмелился заказать оркестру музыку от имени императора: «Государь вошел в это время в залу, посмотрел… что эта пара отлично вальсирует, похвалил их, и с тех пор помину не было о запрещении вальса» [891] . Это произошло к неудовольствию Марии Федоровны, «которая проявляла в этом отношении строгость, граничившую с преследованием» [892] .

В России вальс быстро прижился. Кроме того, научиться вальсу было легче, чем манерным танцам XVIII в. Вальс требовал нескольких необходимых навыков, особых приемов для борьбы с головокружением, прямой спины, быстроты и четкости передвижения и внимательности. В 1805 г. француз Пойл сообщил в одном из своих писем из Москвы: «Для ваших летучих вальсов в целой Европе мастера только вы, русские, и кроме русских дам этих чересчур быстрых, почти воздушных летков не выдержит ни англичанка, ни немка, ни даже француженка» [893] . Описывая бал в Москве, который французская делегация давала во время коронации Николая I, Ансело замечает: «.. за чинным полонезом последовал вальс и французские танцы» [894] . К 1830-х гг. вальс узаконен при дворе, хотя падать во время танца продолжали. Долли Фикельмон, рассказывая о детском бале, в дневнике 21 апреля 1832 г. отметила: «Он завершился балом для взрослых, в разгар которого, танцуя вальс, я имела неловкость упасть» [895] .

В своих воспоминаниях великая княжна Ольга Николаевна несколько раз отмечает нелюбовь отца к балам, объясняя это ссорами его с младшим братом из-за того, каких офицеров приглашать на них (тех, как считал Михаил Павлович, которые хорошо служат, или тех, что хорошо танцуют, как хотелось дамам). Описывая события 1837 г., великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «Саша и Мэри уже в течение целого года выезжали и много танцевали. Мама, выглядевшая старшей сестрой своих детей, радовалась тому, что может веселиться вместе. Папа терпеть не мог балов и уходил с них уже в двенадцать часов спать, в Аничкове чаще всего в комнату рядом с бальной залой, где ему не мешали ни музыка, ни шум. В этой нелюбви Папа к балам и танцевальным вечерам был виноват дядя Михаил, который не желал, чтобы офицеров приглашали на них по способностям к танцам, а напротив, этими приглашениями поощряли бы их усердие и успехи в военной службе. Но если на балах не было хороших танцоров – не бывало и дам. В тех случаях, когда удавалось сломить упорство дяди Михаила, он появлялся в плохом настроении, ссорился с Папа, а для Мама всякое удовольствие бывало испорчено» [896] .

Противоречивый образ великого князя Михаила Павловича рисует М. А. Корф. По его свидетельству, Михаил Павлович, вопреки обычному представлению, был начитан, интересовался литературными новинками, изданными за рубежом. Но в то же время был военным педантом. В дневниковой записи от 21 декабря 1843 г. М. А. Корф с сожалением пишет о Михаиле Павловиче: «Умный, добрый, просвещенный, благонамеренный, исполненный любезной приветливости, до некоторой степени даже либеральный, он, в помянутых отношениях, делается совсем иным человеком, в систему которого совсем вразумиться не[воз]можно. Строгость и взыскательность к самым иногда безделицам не имеет [в нем] меры, и между тем величайший враг и гонитель фамильярности между офицерами… Сколько брань и ругательства его перед фронтом бывают ниже его достоинства, площадны и нестерпимы, сколько взаимно самые ласки его к военным и шутки с ними обыкновенно грубы и тривиальны…» И далее М. А. Корф делает вывод: «…Изо всех не только членов императорской фамилии, но и вообще людей, поставленных высоко, едва ли кто может сравниться с ним в негативной популярности» [897] .

«В эту зиму, – вспоминала Ольга Николаевна 1837 г., – у нас в Петербурге был брат Мама, дядя Карл. Он научил меня и Мэри играть на рояле вальсы Ланнера и Штрауса в венском темпе, он же пригласил, по желанию Мама, оркестр гвардейской кавалерии, чтобы научить их тому же. Однажды он пригласил офицеров и трубачей одного полка к себе в Зимний дворец без разрешения командира или одного из старших офицеров и выбрал как раз шесть лучших танцоров, которых можно было встретить во всех гостиных. Конечно, это были только молодые люди из лучших семей, и в Берлине никогда никому и в голову бы не пришло возмутиться из-за этого. Но в глазах дяди Михаила это было преступлением. Дядя Карл пригласил и Мама, которая появилась у него, чтобы также протанцевать несколько туров. Как только она появилась, трубачи заиграли вальс, дядя пригласил Мама, Мэри и молодые фрейлины с офицерами также закружились. Все были в самом веселом настроении, как вдруг открылась дверь, и появился Папа, за ним – дядя Михаил. Все кончилось очень печально, и этого конца не могли предотвратить даже обычные шутки дяди Карла» [898] . Нужно добавить, что среди этих лучших шести танцоров был Дантес. «Некоторое время спустя этого бала, – продолжала великая княжна Ольга Николаевна, – Дантес стрелялся с Пушкиным на дуэли, и наш великий поэт умер, смертельно раненный его пулей. Папа был совершенно убит, и с ним вместе вся Россия: смерть Пушкина была всеобщим русским горем. Папа послал умирающему собственноручно написанные слова утешения и обещал ему защиту и заботу о его жене и детях. Он благословлял Папа и умер настоящим христианином на руках своей жены. Мама плакала, а дядя Карл был долгое время угнетен и жалок» [899] .

Родиной неоднократно упоминавшейся выше мазурки, как и полонеза, является Польша. Она появилась в Петербурге около 1810 г. и была заимствована из Парижа. Мазурка, которую танцевали в четыре пары, быстро вошла в моду. По свидетельству портретистки Виже-Лебрен, лучшей исполнительницей мазурки была М. А. Нарышкина, среди кавалеров лучшими мазуристами – император Александр Павлович, граф Милорадович, граф Соллогуб и актер Сосницкий. Мазурку любила императрица Александра Федоровна. Умение танцевать мазурку («легко мазурку танцевал») считалось важным в большом свете. Писатель В. А. Соллогуб вспоминал о своем отце-поляке, вскоре обрусевшем: «Он с молодых лет славился необыкновенным, образцовым щегольством… пел приятно в салонах и так превосходно танцевал мазурку, что зрители сбегались им любоваться. Между тем он далеко не был пустым человеком; он родился, чтоб быть меценатом, а не тружеником» [900] .

Мазурка раздалась. Бывало,

Когда гремел мазурки гром,

В огромном зале все дрожало,

Паркет трещал под каблуком…

А. С. Пушкин

Фрейлина А. С. Шереметева в письме от 2 августа 1833 г. описала бал на Елагином острове: «Бал был очень красивый, и дамы были те же, как обыкновенно, кроме госпожи Бутурлиной… Я много танцевала. Из военных были почти исключительно только кавалергарды. Бал кончился в три часа, я вернулась домой очень усталая. Императрица довольно много танцевала, мазурку, между прочим, с Ланским» [901] . Выбор кавалера-поляка в данном случае понятен. В другом письме от 9 февраля 1834 г. А. С. Шереметева сообщала матери: «Мазурка давно отдана графу Литта (сыну обер-камергера. – А. В.)» [902] .

Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала зиму 1838 г.: «В два часа, после обеда, за которым подавались блины с икрой, начинались танцы и продолжались до двух часов ночи. Чтобы ввести разнообразие, танцевали, кроме вальса и контрданса, танец, называвшийся "снежной бурей", очень несложный. Его ввел Петр Великий для своих ассамблей… Это было в то время, когда танцы, и особенно мазурка, достигли своего апогея. Мама любила танцевать и была прелестна. Легкая, как перышко, гибкая, как лебедь – такой еще я вижу ее перед собой в белоснежном платье, с веером из страусовых перьев в руках» [903] . На одном из вечеров у Карамзиных А. С. Пушкин пригласил на мазурку А. О. Россет-Смирнову. К мазурке приезжает на бал, который давал петербургский генерал-губернатор 26 декабря 1834 года, М. Ю. Лермонтов, чтобы объясниться в своих чувствах Е. А. Сушковой.