Читаем без скачивания Стальной ворон. Книга 1 - Екатерина Стадникова

— Занятие окончено. Лют, ты свободна, — обернувшись ко второй девочке, сказал он.

— А она? — спросила та.

— Эмьюз посидит немного и тоже пойдет, — заверил Наставник.

Блондинка на трясущихся с непривычки ногах поковыляла к выходу.

— А чего это вы, Леди, так на меня таращитесь? — весело спросил Вилли, опускаясь перед девочкой на корточки.

— Мне кажется, я знаю вас… Сэр, — робко призналась Эмьюз.

— Девица из меня никудышная. — Он развеял маску и улыбнулся. — Вильгельм Хьорт, прошу любить и жаловать. В основном «любить».

Длинные каштановые волосы, зеленые глаза, острый нос, ямочки на щеках, мужественные скулы и небритый подбородок, — едва ли из всего этого вообще могла получиться женщина.

— Мне так больше нравится, — сказала прежде, чем подумала.

— А это мы проверим… лет через пять. Легко! — подмигнул Вильгельм.

Глава 19. Коллекционер

Джулиус раз за разом пролистывал страницы личного дела. Сухие факты, характеристики, выписки и справки, — ничего, что вдохнуло бы в картину хоть немного жизни. Психически здорова и вменяема. Софья Зингель — обычная девочка, если не брать в расчет страшную дозу радиации Призмы, полученную на эмбриональной стадии развития. Отец погиб, мать лишена родительских прав. Странно, что Сэр Коллоу выпустил это из виду. Чем же он был занят тогда?

«Собой», — подсказывал внутренний голос.

Оправдываться «служебным функционалом» не имело смысла. Даже если он не мог вмешаться в такую мелочь, как семейные вопросы, пусть и в крайне щекотливой ситуации, но не запомнить сам факт суда вокруг Истинного Оракула? Стенограмма заседаний, протоколы, все документы утеряны. Нет, не засекречены — уничтожены.

Гадкое ощущение в груди давило змеиными кольцами. Ощущение несправедливости. Но ни память, ни короткие заметки дневников не объясняли причины.

— А ведь ты всего лишь хотел разобраться в ее мотивах, Джулс, — пробормотал он себе под нос. — Почему сноходка помогает, нет ли тут… подвоха.

— Ты все-таки ей не веришь? — очнулся Сириус.

— Я в принципе не верю, кому — это частности. — Коллоу затолкал тощую папку в нижний ящик стола. — Вдруг у Софьи чувство юмора такое? Если она пошутила, только и всего? Что для Оракула судьбы других людей? Понимает ли девочка, чем могут обернуться ее шалости?

— Не понимала бы, были бы шалости, — резонно возразил тот. — Не пробовал поговорить с ее матерью?

— Она все еще инженер здесь в Башне. Сейчас у Эстер Зингель смена, — сообщил Джулиус.

— Потер что-то важное? — прямо спросил Сириус. — Забыл и жалеешь?

— Именно, — подтвердил Коллоу.

— Так давай вспомним! — предложил он.

Джулиус не успел ответить, как мурашки побежали по затылку к темени. Руки обмякли, а ноги налились свинцом. Коллоу тряхнул головой.

— Не сопротивляйся, — попросил Сириус. — У меня одного ничего не получится.

— Боюсь, — признался он. — Если я чего-то не помню, значит, виноват. Закономерность.

— Ты останешься виноват, даже когда вычистишь свою память добела, — справедливо заметил тот.

Сэр Коллоу выдохнул и откинулся в кресле. Чем без конца сомневаться, лучше раз убедиться.

Сознание пошатнулось. Он словно провалился внутрь себя самого, как в бездонную черную пропасть.

Яркий свет, шум и до отвращения знакомая обстановка. Пустой зал судебных заседаний Главного Управления Ордена. Все ближе и отчетливее. Дверь в совещательную комнату приоткрыта. За ней идет горячий спор.

— Это пятилетняя девочка! — Коллоу с ужасом узнал собственный голос.

— Успокойтесь, господа, — уговаривала женщина в судейской мантии. — Решение должно быть непредвзятым.

— Замолчите, Карен, — фыркнул костлявый старик, стоявший спиной. — От этого решения зависит ни больше, ни меньше — судьба мира. И вы тут просто «говорящая голова». Эстер Зингель прекрасно понимала, чем обернется облучение. Не догадывалась о беременности? Прекрасно. Но она обманула всех и родила ребенка. Теперь маленькое чудовище погубило родного отца. Я требую передать девочку Ордену. Совет уже подготовил все необходимое. Если убивать Истинного Оракула нельзя, ее искусственно введут в состояние глубокой комы, чтобы никому не причиняла вреда. При надлежащем «уходе» чудовище умрет своей смертью.

— Единственное чудовище здесь — вы! — Другой Джулиус сжал кулаки. — Орден с детьми не воюет.

— Да поймите же! — взревел старик. — Благородство хорошо к месту. Сейчас не тот случай. Речь не о ребенке, а о потенциальной угрозе. Лет через десять-пятнадцать…

— Вы не доживете, — грубо оборвал он.

— Слова, слова, — ядовито отозвался неприятный тип. — А произнеси это она?

Коллоу схватил собеседника за воротник и оторвал от пола.

— Я страшнее. Меня тоже в кому? — Ледяное спокойствие пробирало до костей.

— Карен, сделайте что-нибудь, — прохрипел старик.

— Я всего лишь «говорящая голова», господин Советник, — женщина развела руками.

— Забудьте о своих требованиях. — Джулиус явно не спешил ставить старика на ноги.

— Это мнение всего Совета. Не в вашей компетенции вмешиваться. — Даже в таком нелепом положении он продолжал упираться. — Вы здесь вообще по собственной инициативе. Бескорыстно ли? Надеетесь с помощью Истинного Оракула приумножить личную власть? Человеколюбие Древних сомнительно.

— Грязный мелкий гнус. — Коллоу медленно опустил старика на пол. — Не стоит приписывать окружающим свои неприглядные качества.

— Мы вернемся к вопросу без посторонних, — одернув воротник, процедил тот и вышел вон.

Карен села за стол и задумчиво подперла щеку.

— Это самый тяжелый процесс в моей практике, — призналась она. — Спасибо, что откликнулись. Я не ожидала. Мастер Тени не так черств, как о нем говорят.

— Люди всегда болтают. — Джулиус пододвинул себе стул. — Почему я?

— А кто еще способен противостоять Совету? — улыбнулась женщина. — Пальцем в небо, конечно, но мне не оставили выбора. С первого дня под давлением вплоть до прямых угроз. Пыталась искать поддержки у своего начальства, только никто не решился открыто защитить меня.

— Как ни печально, в том, что я лезу не в свое дело, есть доля правды, — он потер лоб. — Были бы у девочки задатки Танцора, мое вмешательство бы не вызывало сомнений.

— Но вы же можете обратиться к Магистру, — громким шепотом произнесла Карен.

— Велика вероятность того, что он, исходя из глобальной целесообразности, поддержит Совет. — Неожиданная откровенность себя прошлого потрясла Джулиуса до глубины души. — Как последний шанс, разве что.

— Формально вы вправе вступить в процесс, если ситуация затрагивает интересы общества, — оживилась та. — Новый Истинный Оракул вполне подходит под определение.

— Тогда мне логичнее выступать с точкой зрения, аналогичной той, которую высказывал Советник, — возразил Коллоу. — Мы, насколько я успел понять, упираем на то, что девочка не опасна.

Женщина открыла ящик стола и достала две блестящих рюмки и флягу.

— Составите компанию? В лечебных целях, — осторожно спросила Карен. — Не представляла, что высшее руководство (не вы — они) не гнушается настолько низкими и подлыми средствами.

— Вообще-то я не пью, но в лечебных целях… — Джулиус загадочно улыбнулся. — Когда процесс завершится (чем бы он ни закончился), вашу память очистят.

— Получается, я вас забуду? — Она отвинтила тугую крышечку.

Коллоу кивнул.

— Скажу больше, — добавил он, — и я вас забуду. И Советник забудет. Возможно, он именно поэтому не отягощает себя приличным поведением.

— Жаль, — Карен потупилась. — Мне бы хотелось запомнить вас как хорошего человека.

— Эти разговоры ни к чему не приведут, — мягко перебил Джулиус. — Подумаем лучше о том, как спасти девочку, не разлучая с матерью. Я отрядил своего Связного охранять Эстер Зингель круглосуточно, чтобы ни у кого не возникло соблазна решить проблему радикально. Они уже встретились. Могу обеспечить охрану и вам.

— Не нужно, — женщина гордо вскинула голову. — Десять лет в рядах доблестных ОПОв — отличная школа выживания. Не ушла бы оттуда, если бы не… неважно. Твердо усвоила, что самые страшные звери — это люди. Спокойствие и стабильность расхолаживают. Когда не встречаешь каждый день, как последний, начинает казаться, что смерти нет. Что она где-то далеко. Не для нас.

Коллоу видел, как двойник разом отправил жгучую жидкость прямиком в горло.

— Как вы пьете эту гадость? Никакого удовольствия, — Джулиус отодвинул пустую рюмку.

— Зато мне уже не хочется подкараулить проклятого старикашку в темном переулке, — на щеках Карен вспыхнул румянец. — Может, кому-то роль говорящей головы подходит. Озвучивать чужие решения и не мучиться угрызениями совести. Но я собираюсь быть честной, пока меня не закопают. И по возможности после, если там что-то после есть.