Читаем без скачивания Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

В этом качестве ему пришлось заниматься самыми неожиданными проблемами. Так, в сентябре 1997 года, через год после Хасавюртовского соглашения, он участвовал в переговорах о транзите каспийской нефти по территории Чечни и даже подписал соответствующий договор между правительством России и тогдашним руководством Чечни.

А в феврале 1998 он был введен в комиссию по «северному завозу» — финансировавшемуся тогда государством завозу грузов в районы, доступные лишь в течение лета.

В апреле 1998 года Христенко «перескочил через ступеньку»: из замминистра стал заместителем назначенного председателем правительства Кириенко. Поскольку он показал себя хорошим управленцем и грамотным спокойным переговорщиком, вызывающим общее уважение, его полномочия были безбрежны. Христенко поручались экономические реформы, программы социально–экономического развития страны, развитие финансового сектора, промышленная политика, торговля, экономическая безопасность, льготное кредитование агропромышленного комплекса. Должен он был заниматься также управлением госсобственностью, банкротствами, доходами бюджета, внешним и внутренним долгом, иностранными кредитами, федеративными и национальными отношениями, поддержкой развития регионов и местным самоуправлением.

Разумеется, заниматься всем этим было невозможно: и чисто физически, и потому, что говорить о «программах социально–экономического развития» в катастрофическом правительстве Кириенко было просто бессмысленно. А, скажем, формально порученным ему взаимодействием с международными финансовыми организациями на деле занимались Гайдар и Чубайс, — и Христенко в это просто не вмешивался, тем более, что там его попросту никто не знал: передача ему соответствующих полномочий была всего лишь «операцией прикрытия» реальных переговорщиков. Христенко в качестве вице–премьера правительства Кириенко стал образцом того, как в предельно неблагоприятных обстоятельствах, не имея возможности выполнить порученные функции, находясь в среде ополоумевших неудачников, ведущих страну к катастрофе, можно и должно, несмотря на все это, спокойно и хорошо делать свое дело, — и в конечном итоге быть за это вознагражденным.

Христенко сосредоточился на главном: помощи регионам и всем, что было с ними связано.

Хотя его менеджерские качества и формальная широта сферы ответственности (в реальности он отвечал в правительстве Кириенко за все сложные вопросы) постоянно заставляли его заниматься самыми разнообразными делами. Так, 25 мая 1998 года он был назначен главой спецкомиссии при Совбезе по урегулированию положения на Северном Кавказе и включен в Совет по местному самоуправлению. А на следующий день стал заместителем руководителя Временной чрезвычайной комиссии по пополнению бюджета…

После дефолта Христенко вместе с правительством Кириенко был отправлен в отставку, но уже через день (при Черномырдине как исполняющем обязанности премьера) вновь назначен исполняющим обязанности вице–премьера до формирования нового правительства. Окончательно отправлен в отставку лишь 28 сентября, но она оказалась подобием отпуска, ибо ровно через месяц Е. М. Примаков назначил его на его старое место замминистра финансов. Правда, помимо привычных межбюджетных отношений, ему пришлось заниматься новым для себя делом — разработкой проекта федерального бюджета.

В отчаянных, катастрофических постдефолтных условиях Христенко проявил поразительное хладнокровие, разумность и работоспособность, — и уже через месяц стал исполняющим обязанности статс–секретаря — первого заместителя Министра финансов. Однако повышение было не только наградой, но и естественным результатом его работы. Дело в том, что проект бюджета, подготовленный им и Министром финансов Задорновым, оказался хорошим. Несмотря на отчаянную критику либералов администрации президента (включая ее руководителя Волошина), в 1999 году он доказал свою реалистичность, — но в 1998 его проект надо было проводить через Госдуму и Совет Федерации. Заниматься этим должен статс–секретарь (по должности первый замминистра), и Христенко поставили на эту должность как разработчика бюджета, лучше всех ориентирующегося в нем.

В последние дни правительства Е. М. Примакова его эффективность вновь была вознаграждена расширением полномочий: 10 мая 1999 года он стал членом коллегии Министерства науки и технологий и, одновременно, членом коллегии представителей государства в «Росгосстрахе», а на следующий день, накануне отставки правительства, стал членом его комиссии по научно–инновационной политике.

После отставки правительства Е. М. Примакова его хотели сделать Министром финансов (об этом даже успел сообщить «Интерфакс»), но в итоге 31 мая он стал первым вице–премьером в правительстве С. В. Степашина; другим первым вице–премьером стал назначенный чуть ранее Н. Е. Аксененко. С. В. Степашин и Н. Е. Аксененко боролись за то, кто из них станет преемником Ельцина, а Христенко, как всегда спокойно и методично, занимался рутинной работой. По ряду оценок, он при этом энергично помогал С. В. Степашину в его противостоянии со «слишком энергичным» Н. Е. Аксененко. По стилю работы и эффективности тот более всего напоминал сталинского наркома и потому в качестве преемника Ельцина был совершенно не приемлем ни постоянно «продвигавшему» Христенко Чубайсу, ни всему либеральному клану.

Не забывал он и о текущей работе. Так, при Ю. Д. Маслюкове был введен порядок автоматического повышения экспортных пошлин на нефть по мере роста мировой цены. Однако это «автоматическое» повышение осуществлялось, тем не менее, выпуском соответствующего постановления правительства, — которое Христенко, насколько можно судить, при растущих ценах все время затягивал под разными предлогами на радость всем нефтяникам.

7 июня Христенко стал первым заместителем руководителя Экономического совета при правительстве, а 14 июня — членом Совета безопасности.

Отставка правительства С. В. Степашина 9 августа на него не повлияла: он стал первым замом В. В. Путина и с января 2000 года в родной Челябинской области возглавил его предвыборный штаб.

После президентских выборов роль Христенко оказалась уже, чем можно было ждать, исходя из его опыта: пришли новые люди, и стратегические вопросы полностью ушли к Грефу, бюджетные (кроме межбюджетных отношений) — к Кудрину, вопросы промышленной политики (как и ВПК) — к Клебанову.

Пост первого вице–премьера был упразднен, но сокращение числа «обычных» вице–премьеров почти приравняло эту должность по значимости к «старым» первым вице–премьерам. Христенко стал отвечать за межбюджетные отношения, региональную политику, естественные монополии и финансово–экономический блок в части урегулирования конкретных хозяйственных вопросов: «топливный баланс, улаживание разборок Вяхирева с Чубайсом, Чубайса с Адамовым, нефтяников друг с другом и опять с Чубайсом и так далее».

Мастерство исполнителя

Руководя работой различных правительственных комиссий, Христенко всегда демонстрировал собранность. Невозможно представить, чтобы он как Кудрин, начал заседание словами «и что же мы сегодня обсуждаем?»

Четко понимая свои цели, Христенко не навязывал их при обсуждении и не шел напролом. Он понимал, что любое решение должно быть балансом значимых интересов, — иначе оно просто не будет работать. Поэтому при урегулировании конфликтов (к чему обычно сводилась работа комиссий) он сначала давал сторонам выговориться, привести и раскрыть все свои аргументы, а уже потом принимал обоснованное решение, в максимально возможной степени учитывавшее интересы всех присутствовавших. Разумеется, интересы отсутствовавших (в том числе и сознательно не приглашенных) при этом, как правило, не учитывались.

При этом Христенко, как правило, понимал рассматриваемый на совещании вопрос не из специально подготовленных к нему материалов, а «на слух», через выступления участников. В результате сидеть на его совещаниях было мучительно скучно, а направление на них рассматривалось в части аппарата как изощренное наказание. Из–за такого подхода совещания затягивались на долгие часы; любимой фразой Христенко было указание на невозможность продуктивной работы после 2,5 часов непрерывного обсуждения, поэтому после них делали краткий перерыв, и заседание продолжалось — еще до 2 часов. Иногда особо заковыристую часть повестки дня переносили на следующие заседания; иногда они затягивались еще сильнее, — но Христенко старался, чтобы участники конфликта сами довели себя до состояния, в котором они готовы были идти на уступки и искать конструктивные, приемлемые для всех сторон решения.

Именно тогда, после долгих часов упрямого противостояния, усталые и измотанные чиновники, превращаясь в людей, обнажали реальные, а не декларируемы позиции, подлинные «красные линии», за которые они не могли отступить, и интересы, которыми они могли жертвовать.