Читаем без скачивания Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

Принципиально важно, что дискуссия с Навальным была для Кузьминова, судя по всему, дискуссией со «своим», нужной для достижения общих целей либерального клана. Некомфортных оппонентов, способных убедительно аргументировать свою точку зрения он, как это принято в среде либералов, старается в принципе не допускать до дискуссий. Так, еще в середине «нулевых» годов он, помнится, обуславливал свое участие в обсуждении проблем образования отказом в праве на высказывание людям, которые были для него неудобны.

ВШЭ ни дня не подчинялась «профильному» Министерству образования. В 2008 году из ведения Минэкономразвития перешла «под крыло» правительства — поближе к бюджету. В результат!:' ряда административных процедур (включая подчиненность правительству) на каждого студента она получает в разы больше бюджетных денег, чем обычные вузы (около 280 тыс. руб. на студента против 60 тыс. у обычных вузов), и перекупает интересных ей преподавателей «на корню», — настаивая при этом на сопоставлении вузов по достигнутым результатам без учета колоссального разрыва в их финансировании. Кроме того, насколько можно судить, она пользуется непредставимыми для других московских вузов льготами при получении помещений в Москве, в том числе в ее центральных и престижных районах. Эта недобросовестная конкуренция, органичная для либералов, гарантирует ей лидерство в разнообразных рейтингах.

Либералы готовят антигосударственные по сути рекомендации на бюджетные деньги и в государственном вузе, не обращая внимания на формальную суть либеральной идеологии, считающей государство злом и требующей минимизации его влияния. Они прагматичны: государство для них — просто инструмент, который они захватили и используют в своих целях, насколько можно судить, — ради разрушения общества в интересах глобального бизнеса.

Либеральная ликвидация образования: первая попытка

Весной 1997 года на ключевые посты в правительство пришла «команда молодых реформаторов», возглавляемая Чубайсом и включавшая Немцова, Коха, Ясина и ряд других либералов. Поднятая ими волна реформ (предусматривавших, например, расчленение и передачу олигархам «Газпрома») встряхнула и сферу образования, за счет массового подвижничества интеллигенции в целом все еще сохранявшую, несмотря на кромешное безденежье, советское качество. Для либеральных функционеров появилась возможность быстро сделать карьеру, — и они схватились за нее.

Летом 1997 года в Минобразования вспыхнула борьба между сторонниками сохранения советских принципов образования, доказавших свое превосходство над западными (хотя произносить такое вслух в те годы было невозможно) во главе с Министром Кинелевым и радикальными реформаторами, которых возглавили его заместители Асмолов и Тихонов. Давно знавший Кузьминова Асмолов вовлек его в свою аналитическую группу и стал звать Ярославом Мудрым: тот стал первым экономистом постсоветского времени, занявшимся экономикой образования.

Поскольку внешние займы на финансирование «технической помощи» реформам, то есть на их разработку, лились рекой, в октябре 1997 года правительство России подписало с Мировым банком соглашение о займе на финансирование «Инновационного проекта образования» в размере 68 млн, долл… После этого реформирование образования

[5241 стало, по сути, навязываться Мировым банком: «кто платит ужин, тот и танцует девушку».

Основными принципами развития образования стало ослабление государственного влияния (вплоть до наличия разных учебников по истории, обеспечивающего раздробление и разъединение народа), превращение образования из инструмента созидания общества в коммерческую структуру, занятую лишь извлечением из обучаемых и их родителей денег, а в перспективе — приватизация среднего и высшего образования. Целью было ослабление потенциального конкурента, которым воспринималась Россия, надежное недопущение ее укрепления и самостоятельного развития.

Но, как и в других сферах, характер реформы образования определялась Мировым банком лишь в целом, на принципиальном уровне. Конкретные меры, обеспечивающие скорейшее достижение поставленных им задач, разрабатывали российские реформаторы: они предлагались Мировому банку, становились его позицией и затем уже в этом качестве навязывались госаппарату и обществу часто теми же самыми либеральными чиновниками.

Кузьминов стал главным разработчиком реформы образования образца 1997 года. Он придумал сам термин «организационно–экономическая реформа», разработал идеи оптимизации стипендий (из пяти человек стипендию получает лишь один, но большую), подушевого финансирования школы (обрекающей на уничтожение сельские школы и, соответственно, небольшие деревни), «прозрачных» трансфертов, замены экзаменов на ЕГЭ, ликвидации профессионально–технических училищ, — насколько можно судить, как конкурирующих за молодежь и связанные с нею деньгис вузами (из–за чего Россия сейчас захлебывается от нехватки рабочих)… Корпоративный интерес ректора ВШЭ заключался, насколько можно судить, в официальном получении вузами денег, который родители абитуриентов по всей стране платили репетиторам (обычно преподавателям вузов) за подготовку к вступительным экзаменам в эти же самые вузы. Оценив эту сумму в 1 млрд. долл., Кузьминов логично предположи возможность передачи ее непосредственно вузам, — и занялся созданием организационной схемы, которая позволила бы это сделать. Разумеется, официально смыслом реформы была названа борьба с коррупцией, а не обогащение вузов за счет их же преподавателей, занимающихся репетиторством.

Работа в группе Асмолова дала Кузьминову возможность получить общероссийскую известность, выйдя за рамки узкого кружка реформаторов, — но злую шутку с ним сыграл алфавит: в списке разработчиков концепции он оказался предпоследним, и на него просто не обратили внимания.

При этом реформа была отвергнута обществом, — а либеральный клан, борясь за власть, сконцентрировал свои силы на более важных для него направлениях. В результате сопротивление Госдумы стало решающим, — и Кузьминов благополучно отступил, выжидая, кто победит. На пресс–конференции в ВШЭ он старательно уверял недоверчивых журналистов, что конфликтов в руководстве Минобразования нет, Кинелев и Асмо- лов — друзья, а официальную и альтернативную реформы легко можно совместить.

Вместе с представителем Кинелева Шадриковым Кузьминов переработал концепцию Асмолова, — но тут Кинелева уволили, назначив либерального реформатора Тихонова, и Кузьминов немедленно подготовил для него ключевые документы по реформе.

Она вызвала протесты: по всей стране учителя и профессора выступали на митингах, Госдума и Союз ректоров отказывались одобрять реформу. Видя неизбежность политического поражения, Кузьминов ограничил свое сотрудничество с Тихоновым. Правда, некоторые его идеи начали реализовываться: так, правительство Кириенко начало аттестацию негосударственных вузов с закрытием наиболее слабых (так, была закрыта Международная академия с неимоверно пышным названием, включавшим право, бизнес и экономику, созданная на базе ПТУ по подготовке мотористов).

А затем грянул дефолт, к власти пришло правительство Е. М. Примакова, и либеральную реформу образования пришлось отложить в долгий ящик.

Однако Кузьминов был фаворитом всех сменявших друг друга Министров образования, включая близкого к коммунистам Филиппова, входившего в правительство Е. М. Примакова и работавшего до 2004 года.

Помимо личных дипломатических качеств, это было вызвано его прагматизмом и нацеленностью на развитие ВШЭ (недаром, глядя на все новые ее здания, возникавшие по всей Москве, москвичи искренне считали Кузьминова в первую очередь гениальным завхозом) при очевидном нежелании подсиживать Министров, что выгодно выделяло его на фоне некоторых других активных ректоров.

Кузьминов видел, что Министры приходят и уходят, а пост ректора ВШЭ значительно более надежен и позволяет управлять министрами из–за кулис, перекладывая на них последствия своих инициатив и, по сути, используя их в качестве фиговых листков, выбрасываемых по мере политического износа.

Прагматичность Кузьминова вылилась в его неприятии антисоветского пафоса реформ, проработанных в 1997 году Асмоловым. Ему нужно было превратить образование в бизнес. И советская идеология мешала ему не сама по себе, а лишь в силу своей ориентации на всестороннее развитие человека, а не вытягивание из него денег. Тратить свою жизнь на исступленную войну с собственным прошлым, в отличие от «демшизы», Кузьминов категорически не хотел.

Реформатор широкого профиля

В конце 90‑х вместе с другими руководителями ВШЭ (в том числе Ясиным) Кузьминов организовал выработку новой либеральной социально- экономической политики России, — взамен так позорно обанкротившейся в дефолт 1998 года. В силу своих научных склонностей он сфокусировал внимание на эффективности институтов (в первую очередь судов и органов государственной власти), которым монетаристы 90‑х годов не уделяли внимания.