Читаем без скачивания В отражении тебя - Моник Сиси

– Ты не заметишь моего отсутствия, – попыталась я успокоить девочку. – Давай сделаем так: если ты будешь хорошо себя вести и закончишь домашнее задание, я привезу подарок.

– Какой? – ее лицо засветилось.

– Это будет сюрпризом.

Олив кивнула и опустила руки. Я чмокнула ее в пахнущие персиком волосы и нехотя отстранилась.

Жаль, с Джулианом попрощаться не удалось, после звонка Елены он сразу исчез. А я, пока собиралась, думала, что ему сказать, до сих пор чувствовала его вкус, его умелые пальцы под моей одеждой, давление его тела на мое, блаженство, которое испытывала, когда наша кожа соприкасалась.

Возникало стойкое ощущение, что он всегда будет неуловим, что продолжит ускользать от меня, так же как я не перестану стремиться к нему. Что, если Елена права насчет его чувств? Джулиан был рядом, только когда нуждался во мне. Я зеркало, в котором отражалась лучшая версия его самого.

На улице ждал мистер Миллер: не в униформе, а в темном спортивном костюме. Должно быть, его вытащили из постели.

– Позвольте, – он забрал из моих рук багаж.

– Где Джулиан?

Миллер покачал головой, отвернулся и отправился к машине. Не знал или не захотел говорить? Хотя какая разница. Джулиан не пришел, это усилило беспокойство. Хорошо, что я не призналась ему в чувствах. Это не влияло на уровень боли, зато получилось сохранить гордость.

Вместе с водителем в молчании мы подошли к темной машине. Двигатель работал, и дым из выхлопной трубы терялся в вечерней мгле. Мистер Миллер открыл пассажирскую дверь. Я сглотнула застрявший в горле ком и забралась в салон.

Приехав в поместье, я растерялась и не знала, чего ожидать. Грела уверенность, что через три месяца поступлю в магистратуру, нужно только подождать. И срок был конечный. Я не думала, что привяжусь тут к кому-то, не думала, что потеряю голову от двух мужчин. Но один из них украл мою душу и сердце. Я все еще на его земле, но уже чувствую пустоту от разлуки.

Я пристегнула ремень безопасности.

– Готова?

Голос заставил вздрогнуть.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты думала, я позволю тебе уехать не попрощавшись? – Джулиан подарил мне одну из своих лучших улыбок, сел за руль, отодвинул сиденье, поправил зеркало заднего вида и включил передачу.

– А как же Миллер? – спросила я, наблюдая за водителем, стоящим перед фонтаном.

– Крошка, неужели тебе нравятся мужчины постарше? – усмехнулся Джулиан.

– Не будь идиотом! Ты сбежал, когда я сказала, что мне придется вернуться в Италию. Я думала, ты на меня злишься.

– Мне нужно было принять холодный душ, – объяснил он, многозначительно посмотрел на меня и выехал на подъездную дорожку. – Кроме того, я не умею утешать.

– В моем случае можно без этого обойтись. Тетя не из хороших людей.

Мы проехали через ворота и свернули на улицу, ведущую к федеральной трассе.

– Но она умирает, – напомнил Джулиан. – И она позвала тебя.

– Наверняка припасла очередную гадость, – поделилась я мыслями вслух.

– Тогда почему ты спешишь?

– Чтобы сказать, как сильно ее ненавижу.

– Думаешь, тебе станет от этого легче?

Я набрала в грудь побольше воздуха и откинулась в кресло, прежде чем медленно выдохнуть. Рядом с Джулианом я почувствовала себя лучше. Пусть он и задает каверзные вопросы, но я рада, что он захотел отвезти меня в аэропорт.

– Невозможно простить за все причиненное ею зло.

– Понимаю, ты страдала и хочешь отомстить. Но тебе не кажется, что это трусость – поступать так с ней, когда она настолько уязвима?

Мы встретились взглядами в зеркале заднего вида. Я прикусила внутреннюю сторону щеки и отвернулась к окну. Джулиан прав: нельзя нападать на врага со спины, нужно встречать его лицом к лицу. Но Сара не давала возможности быть с ней честной, наши отношения никогда не были равными. Для тети я была помехой, она относилась ко мне как к одной из служанок. Мне приходилось защищаться от ее злобы и вечных издевательств кузенов, и даже сейчас я искала способ оправдаться, доказать, что она ошибалась, что я тоже чего-то стою.

– Это не делает мне чести, – признала я, пожимая плечами. – Но поверь, тетя не заслуживает моего сочувствия.

Джулиан кивнул, но по изогнутым густым темным бровям я поняла – мои оправдания его ничуть не убедили. Что ж. Пусть так. Но мнение свое я не поменяю. Тетя – мой худший кошмар: я не позволю ей уйти с миром.

Через несколько минут голос Джулиана заполнил салон очередным вопросом:

– Тебя ведь удочерил твой дядя?

Несмотря на то что мы затронули острую тему, и я не понимала, к чему клонил Джулиан, мне нравилось его слушать и радовало, что он интересовался моей жизнью. Значит, я для него не просто плечо, в которое можно поплакаться, или тело, с которым можно сбросить сексуальное напряжение. Джулиан действительно хотел узнать меня получше.

– И что?

– Получается, тебя ей навязали.

– Мне было всего три месяца. Вряд ли у меня спрашивали, куда я хочу пойти, – буркнула я.

Он скривил губы и протянул ко мне руку, открыл бардачок над моими коленями, достал пачку сигарет и закурил. Каждый жест очаровывал, даже самый невинный. Если я задерживала на нем взгляд, то теряла ход мыслей. Джулиан идеален, и, возможно, идеален именно потому, что совсем не идеален.

– Семьи бывают странные, Амелия, – он выпустил облако дыма в окно. – Иногда кровные узы – единственное, что нас объединяет.

– Мы все еще говорим обо мне? – хмыкнула я, сцепив руки на животе.

Он улыбнулся. Грустно улыбнулся.

– Я люблю своего брата, – признался он, не отрывая взгляда от дороги. – Но не перестаю думать: родись мы под другими звездами, скольких страданий тогда избежали бы? Без угроз со стороны друг друга, и мама тогда была бы лучше.

– Она тебя била.

– В ее оправдание могу сказать, что был непростым ребенком.

Для Джулиана ирония стала защитой, он использовал ее, чтобы изгнать страдания.

– Там, откуда я родом, это называется насилием, – ответила я. – Не понимаю, что ты хочешь мне сказать?

Он вздохнул.

– Твоя тетя была злой, и ее поведение подталкивало ее детей мучить тебя. Но ты в этом не виновата, ты просто оказалась не в той семье. Ты ничего не могла сделать, чтобы изменить ситуацию. – Джулиан повернулся ко мне. – Если завтра ты выплеснешь на нее свою боль, тебе не станет легче, знаешь почему?

– Я не могу ее простить.

– Тебе нужно просить не ее, – сурово заявил он, – а себя, за то, что позволила причинять себе боль. Иначе рана продолжит