Читаем без скачивания 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

— Привет, 16Ч! — надменно бросила она, лениво проплывая мимо нас.

— Здравствуй, 21Ч36М14С! — подобострастно отозвалась 16Ч.

— А разве у боллога могут быть хорошие идеи? — поинтересовался я. — Мне казалось, боллоги не отличаются здравым умом.

Мы шли по извилистому туннелю, казавшемуся бесконечным. Вправо и влево от него уходили ответвления мозговых улиц. Мимо пестрым потоком проносились мысли, вопросы, ответы и решения, все соответствующих цветов.

— Да, боллоги, конечно, не очень умные, но только тогда, когда сбросят голову. Сама голова, она вовсе не глупая, глупое тело.

— Почему же боллог тогда оставил здесь свою голову, если она у него такая умная?

16Ч зарделась. Казалось, она не могла подобрать нужные слова:

— Видишь ли… в общем, в этом была виновата плохая идея.

— Понятно. Но ты-то почему так переживаешь?! — удивился я.

— По правде сказать, это была я, — наконец выпалила она.

За следующим поворотом, где я ожидал увидеть еще одно ответвление улицы, нашим взорам открылась невероятная панорама. Перед нами предстало необыкновенное, захватывающее зрелище — долина, одна из пустот в мозгу боллога, которых там было огромное множество. Внизу тут и там сновали мысли, они проносились словно яркие переливающиеся кометы по черному небосводу. Дно грота представляло собой затейливый лабиринт мозговых извилин — узенькие, на редкость беспорядочно переплетенные переулки напоминали центр какого-то восточного городка, и повсюду кишели идеи.

— Это долина Плохих Идей, — печально сообщила мне 16Ч. — Здесь мы живем.

По неширокому, серпантином спускавшемуся вниз переулку мы вышли в долину.

16Ч поведала мне о безрадостном существовании живущих здесь неудачных идей. Чтобы как-то оправдать свое существование, они целыми днями носятся по переулкам, пытаясь столкнуться друг с другом, в тайной надежде, что две плохие идеи могут превратиться в одну хорошую.

Все это походило на рыбный базар. На каждом углу стояла светящаяся капля и во все горло рекламировала свои достоинства. Меня то и дело хватали за лапу, пытаясь навязать открытие века. Некоторые стояли небольшими группами, споря, кто из них лучше. Моя необычная внешность, казалось, нисколько не привлекала внимания окружающих, все они были слишком поглощены своей бесполезной торговлей.

С трудом продираясь в толпе, я не заметил, как 16Ч отстала, вступив с кем-то в разговор. Только дойдя до следующего перекрестка, я обернулся и понял, что потерял ее в толчее. Тогда я решил оставаться на месте и ждать, пока она сама меня не найдет.

Кто-то вцепился мне в лапу и запыхтел в самое ухо:

— Ага, ищешь идею? Вижу, вижу. Скорее сюда, у меня есть кое-что для тебя!

Бородатая идея. Первое, что меня поразило в этой идее, — неприятный запах у нее изо рта. Она придвинулась ко мне чуть ли не вплотную и выдохнула мне в нос целое облако смрада. А второе, что отличало ее от других, была борода. Ни у одной из светящихся капель здесь не было бороды, а вот у этой густая растительность скрывала всю нижнюю часть лица и свисала почти до земли. Из этого я заключил, что имею дело с каким-то необычным, особенным экземпляром.

— И что же у тебя есть? — поинтересовался я из вежливости.

— Ха-ха, — подмигнула мне идея, скривив лицо в подобии усмешки. — То, что тебе нужно, — идея: надо соединить нервные окончания, и будет короткое замыкание. Ну как? Нравится?

— Соединить нервные окончания, говоришь?

— Да, да! Отличная идея, правда?

Я расхохотался. Это было, конечно, бестактно, но спохватился я слишком поздно.

— Что тут смешного? Ну да, я, конечно, не философский камень, — медленно произнесла идея, и в голосе ее прозвучала враждебность. — Ну и что? Чего же ты ждал? Изобретения века? Скажите пожалуйста, какие мы гордые!

Я заозирался в поисках 16Ч. Ситуация начинала выходить из-под контроля.

А ходячая борода окинула меня неприязненным взглядом:

— Кто ты вообще такой? Ты совсем не похож на идею! Откуда ты взялся? Может быть, ты шпион из другого полушария?

Идея вцепилась в меня мертвой хваткой и заорала во всю глотку:

— Эй, все сюда! Смотрите, кого я поймал! Перебежчик!

Суетливый гул в толпе вдруг стих, все головы повернулись ко мне. Идея еще сильнее сдавила мне лапу:

— Полюбуйтесь на этого воображалу! Мы недостаточно хороши для него!

Любопытство в глазах уступило место негодованию, озабоченный гул превратился в осуждающий ропот.

— Что тебе надо? Ты что, и правда один из тех болванов, что живут в правом полушарии? — выкрикнул кто-то из толпы.

Идеи обступили меня плотным кольцом. Случившееся, похоже, их забавляло. Как-никак событие, выходящее за рамки повседневной, будничной жизни.

— Он совсем не похож на нас! — заметил тоненький голосок из толпы.

— Я здесь в гостях, — попытался оправдаться я, но мой голос потонул в криках недовольства.

— Это шпион! Вражеский лазутчик! — визжала бородатая идея. — Он пришел украсть у нас наши идеи!

Тут терпению моему пришел конец. Я оттолкнул бородатую каплю, высвободил лапу и закричал:

— Чушь! Что у вас тут красть?! Кому вы нужны?

Воцарилась гробовая тишина. Правду не всегда встречают овациями. Лица идей стали еще суровее, кольцо вокруг меня постепенно сжималось. А бородатая идея еще подливала масла в огонь:

Море Забвения. — Бросить его в море Забвения!

Десятки рук потянулись ко мне, оторвали меня от земли и подняли вверх.

— Правильно! В море Забвения! Шпион! Туда ему и дорога!

Я поплыл над толпой, как скорлупка на волнах океана.

— В море Забвения! — выкрикивала идея с бородой, шествуя во главе толпы. — Это будет сигналом к восстанию! Они совсем обнаглели! Да здравствует хаос во всех полушариях! Достаточно мы натерпелись! Долой! В море Забвения!

МОЗГ БОЛЛОГА [продолжение]. В мозгу любого боллога существует море Забвения — напоминающий гигантскую лужу смолы водоем, наполненный жидким беспамятством. Если кто-то или что-то упадет в море Забвения, то его ждет страшная смерть через забвение, которая по праву считается самым радикальным способом перехода в иной мир, поскольку в этом мире тогда не остается уже совсем ничего, даже воспоминаний.

Да уж, действительно, самый страшный конец, какой только можно себе представить, — смерть через забвение. Просто взять и исчезнуть, не оставив по себе никакой памяти, раствориться, не сохранив в сознании современников ни малейшей искорки воспоминаний. А я пришел в этот мир, чтобы прославиться, возможно даже обрести бессмертие. Вечное забвение совсем не входило в мои планы.