Читаем без скачивания Лучший друг девушки - Вера Кауи

– Сядьте так, чтобы я могла дотрагиваться до вас.

Так как раньше Ливи не переносила никаких касаний – Джеймз не помнил случая, чтобы она ласкала и обнимала своих детей, – он принял это как еще одно подтверждение тех огромных перемен, которые произошли в ней вместе с переменой ее взглядов на жизнь.

– Оставляю вас одних, – сказала Роз. – Мне еще надо успеть отправить целую кучу писем...

– Спасибо, милая, – сказала Ливи, и бесконечная благодарность, прозвучавшая в ее словах, тоже была новой и необычной. Не сомневаясь, что сейчас об этом можно говорить вслух, когда Роз вышла, Джеймз заметил:

– Я рад, что вам удалось положить конец этой сильно затянувшейся размолвке.

– Она – настоящее чудо, – просто сказала Ливи. – Когда я попросила ее приехать ко мне, она сделала это, не колеблясь ни секунды. Бог мой, сколько выброшенных на ветер лет, Джеймз, и все по моей вине! Я так и не сумела найти подхода к собственным детям. Мне всегда это было невыносимо трудно. А теперь, когда она стала совсем взрослой, – да как здорово, Джеймз, вы даже представить себе не можете, как здорово, – мы стали неразлучными друзьями, можем часами болтать о чем угодно, а то и просто молчать. Даже не знаю, что бы я делала без нее. – Затем вздохнула: – Диана, конечно, жутко обиделась на меня. Она завидует Розалинде, а меня обвиняет в том, что я поставила ее на место, которое по праву должна занимать она, Диана. Но присутствие здесь Дианы вечно напоминает мне меня саму, какой я была раньше... и, честно говоря, мне явно не по душе ни я сама, ни тем более Диана. – Ливи откинулась на подушки. – Как старательно человек стремится не видеть правды, а видеть только то, что ему хочется. Я знала, что, как Фауст, заключила сделку с дьяволом, но не желала в этом признаваться, пока у меня не стало другого выбора. Мне казалось, что будет легко прожить в том образе, в каком меня хотел видеть Билли, при условии, что он обеспечит меня всем, что для этого необходимо. Должна признать, он сделал это по высшему разряду. Но в конечном счете даже этого мне было недостаточно, хотя я и твердила себе, что у других людей нет и миллионной доли того, что есть у меня. Теперь-то я знаю, конечно, что жизнь слагается не из имущества, которым владеешь, не из репутации, которая за тобой закрепилась, не из ретушированных фотоснимков и восхищенных страниц, посвященных тебе в журнальных статьях. Поднеси все это к свету, и оно окажется прозрачно-призрачным: коснись его рукой, и оно тотчас рассыплется на мелкие кусочки. Оно только краткий миг.

Ей необходимо было выговориться, но усилие это быстро утомило ее: закрыв глаза и тяжело дыша, она тяжело опустилась на подушки.

Но вот он почувствовал, что она пожимает ему руку: пожатие было слабым, как у ребенка, но то, что она прошептала, шло от сердца:

– Вы всегда были самым лучшим моим другом. Судьба улыбнулась мне, когда свела нас в то утро. – На лице ее заиграла озорная улыбка. – С тех пор я пью чай только марки «Ли»...

Она закрыла глаза и, казалось, задремала, но Джеймз все сидел рядом с ней и не выпускал ее руки из своей. Странно, думал он, это успокоительно действует не только на нее, но и на меня...

Когда в гостиную Ливи, которую Роз превратила в свой кабинет, вошел дворецкий и объявил, что внизу ждет некто по имени Росс, у которого встреча с лордом Банкрофтом, Роз спросила:

– Вы не путаете? У меня сведения, что все приглашения были аннулированы мисс Маршалл?

Черт побери! – раздраженно подумала она. Как тут проверишь, когда правая рука Билли, навеки преданная ему Глэдис Маршалл, и сейчас путешествовала вместе с ним, взвалив на свои плечи самую тяжелую его работу.

– Я сообщил господину Россу, что его сиятельство отбыли за границу, – сказал Бэйнес, – но он настаивает, что его не уведомили об аннулировании приглашения на встречу.

– Хорошо, я сама переговорю с ним. Благодарю вас, Бэйнес.

Когда Роз вошла в библиотеку, посетитель стоял у камина спиной к ней, пристально глядя на портрет Билли – тогда он был еще сэром Уильямом Банкрофтом и портрет писал Аннигони. Он был настолько поглощен своим занятием, что не расслышал, как вошла Роз, и ей показалось – по тому, как он стоял перед портретом, глубоко засунув руки в карманы, – что у него возникли сомнения относительно подлинности того, на что он смотрит...

– Это, конечно, не самое лучшее из творений Аннигони, – заметила она. – К тому времени он уже здорово постарел.

Мужчина обернулся. Он был очень смуглым, темноволосым, с черными глазами, довольно угрюмым. Типичный Кассий! – мельком подумала Роз, вслух же сказала:

– Я очень сожалею, что секретарь отчима не успела уведомить вас о невозможности этой встречи. Но она сейчас и сама за границей. Вы уверены, что никто из его окружения не позвонил вам?

– Я только что вернулся из Южной Африки, у меня скопилось огромное количество телефонограмм, но ни одной от него. Во-первых, не мне, а ему нужно было встретиться со мной. По поводу статьи, которую я написал...

– А! Все сразу стало на свои места. Значит, вы и есть Джек Росс.

– Я и понятия не имел, что у меня такая слава.

– Дурная слава, хотите вы сказать. Вы всяком случае, с точки зрения хозяина этого дома. Я Розалинда Рэндольф.

– Я знаю.

– Мы разве с вами уже встречались?

– Нет. Но вы тоже достаточно известны, я имею в виду – как историк искусств.

Роз посмотрела на него более пристально, почувствовав, что за его словами кроется что-то недосказанное. Например, о ее репутации борца за равноправие женщин. Но смотрел он вежливо, хотя в глазах его и плясали озорные огоньки. Что-то в этом человеке заставило ее быть более осмотрительной.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она его, изменив свое первоначальное решение немедленно выпроводить его и тем самым избавиться от него навсегда. – Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, благодарю вас. Если лорд Банкрофт не может меня принять, значит, пойду туда, где это смогут сделать.

– Те, кто тоже попал в вашу книгу?

Теперь настала его очередь внимательно посмотреть на нее.

– А вам откуда это известно?

– Моему отчиму очень не нравится, что вы, как он утверждает, пригвоздили его к позорному столбу, назвав флибустьером двадцатого века, – я цитирую вас буквально.

– Мне казалось, что у слова «пират» явный клеветнический оттенок.

– А лорд Банкрофт в свое время выиграл не одну судебную тяжбу по обвинению в клевете.

– Вам нечего беспокоиться: прессинг и так уже идет по всему полю. Но, к счастью, у моего издателя тоже есть на кого опереться.

– Могу я узнать, кто этот смельчак?

Когда он назвал ей имя, она рассмеялась:

– Теперь понятно, почему вас пригласили сюда. Ваш издатель слишком богат и обладает вполне реальной властью, чтобы бояться кого бы то ни было. – Улыбка ее погасла. – Но что заставляет вас печататься именно в этой стране? Вы же не англичанин.