Читаем без скачивания Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу - Альфред Дёблин

— Хочешь присесть здесь, Эдвард? Может быть, и ты примешь участие в беседе?

Он покачал головой, поморщился:

— Я никогда не видел отца таким. Люди не знают себя. А своих близких знают лишь в определенной роли. Ты тоже заметила в отце перемену? Раньше отец был всегда таким?

Кажется, ему здесь нравится. Элис потянула Эдварда в дом. Прочь оттуда.

— Ну, разумеется, Эдвард, в обществе люди оживают. А уж тем паче в такие праздники.

Эдвард ее беспокоил. В доме она усадила сына рядом с Кэтлин, в комнате которой собрались молодые девушки. Кэтлин и ее приятельницы как раз опустошали огромные ящики и коробки поменьше, в которых оказались самые удивительные предметы. Часть ящиков и коробок принесли с собой юные гостьи, часть притащила Кэтлин. Их содержимое, судя по разговорам девиц, предназначалось для маленького представления, о котором еще не было объявлено. Перед званым обедом решено было устроить спектакль в честь Гордона и в ознаменование его юбилея.

Гости решили разыграть перед «лордом Креншоу» его собственную новеллу. С этой целью часть сада была соответствующим образом подготовлена, а также добыты костюмы и реквизит для нескольких актеров — солидный колокол для кондуктора, усы и сабля для полицейского и так далее. Все это распаковали в комнате у Кэтлин. Молоденькие гостьи-заговорщицы были в полном восторге. Даже серьезная Кэтлин весело носилась взад и вперед.

Элис, которую быстро выставили из комнаты, могла со спокойной совестью оставить сына в обществе этих девушек. У нее были свои заботы как у хозяйки, и она исчезла.

Скоро и Эдвард незаметно выскользнул в сад. Его тянуло туда; хотелось понаблюдать за отцом в отсутствие матери. Не замеченный Гордоном, Эдвард встал за деревом, отсюда ему было хорошо видно веселого, совершенно раскованного, жирного человека в огромном кресле, которое гости вытащили на свежий воздух. Эдвард слышал его монологи и поражался. Это был его отец. Он и сам с удовольствием вышел бы из своего укрытия, сел поблизости и принял участие в общем разговоре.

Какая диковинная история, ежедневно я общаюсь с ним, но таким я его не знаю. Роль. У нас в доме он взял на себя определенную роль, но ее он играет только у нас.

Гости, окружившие отца, смеялись. Как приятно видеть его, слушать его речи!

Стоя за деревом, Эдвард опять вспомнил: «Твой меч, о Эдвард, Эдвард, от крови красен был…» Эдвард покачал головой. Это еще что такое?.. Молодые гостьи уже отправили в сад гонца. Они призывали его.

А кто бродил между деревьями, большей частью в одиночестве, заложив руки за спину, серьезный, полный мрачных мыслей? Иногда он присоединялся к какой-либо из группок, затем переходил к другой, а потом, задумавшись, продолжал свою прогулку по саду. Никто не интересовался, о чем думает ученый Джеймс Маккензи. Было известно, что его всегда занимают глубокомысленные, но далекие от жизни мифологические сюжеты. Господин, умевший обходить острые углы, впутался на сей раз в опасную историю. В этой ситуации он намеревался вести себя как человек осмотрительный и умеренный — его всегдашняя манера, — как сторонний наблюдатель, чтобы при желании вовремя выйти из игры. Но оказалось, что он слишком завяз, и это его беспокоило. Джеймс чувствовал себя беспомощным, хотя применил весь свой опыт. Роковое невезение! Роковая мысль о том, что основанные на древнеиндийских учениях теории, которые он развивал, оказались безрезультатными. Но почему? Ах, как хорошо было бы, если бы сестрица Элис не впутала его в эту неприятную историю!

Под вечер все собрались в саду; молодежь подготовила «Праздничное представление», она хотела разыграть новеллу «Волшебные превращения лорда Креншоу».

Элис оставила рядом с собой место для сына. И сказала ему это. Но он не появлялся. Она оглядывалась по сторонам. Потом привстала, так как беспокоилась за Эдварда. Ее спросили, кого она, собственно, ищет. Засмеялись и показали на полотняный занавес, натянутый между деревьями.

— При чем здесь это?

— Но ведь Эдвард тоже выступает.

Элис села, не веря собственным ушам. Она положила руку на пустой стул рядом с собой. В чем дело? Что он задумал? Элис была поражена.

Наконец-то занавес раздвинули. Зрители увидели маленькую площадку-лужайку и наспех сделанное дощатое сооружение, на котором стояли стулья; три девушки и три молодых человека помогали поднять его на настил: занавес открыли на минуту раньше, чем надо. Но публика не обращала на это внимание, равно как и действующие лица.

Один из актеров сел спереди на стул и взял что-то вроде дышла: вытянув руки, он как бы рулил, наклоняя дышло то направо, то налево, двигая его и вращая. Это был, очевидно, водитель. О его намерениях и о маршруте машины сообщала картонная табличка, укрепленная наверху на проволоке:

«Креншоуская автобусная линия, Креншоу — Уилшир».

На длинной стороне сооружения лицом к публике заняли места пассажиры — три женщины: старуха с тяжелой сумкой, далее худая, сильно накрашенная, сомнительного вида девица в короткой юбке и, наконец, чрезвычайно респектабельная дама, принадлежавшая, очевидно, к высшему свету. Все они уставились в пространство застывшим взглядом. За ними стоял простецкий парень в форменной фуражке и с сумкой через плечо — кондуктор; он выкрикивал остановки. При каждом его возгласе пассажиры вздрагивали, а водитель энергично вытягивал ноги и дергал воображаемый тормозной рычаг.

Один пассажир в летнем пальто сидел спиной к публике, голова его упала на грудь. Он спал. Рядом с ним примостился господин помоложе. По всей видимости он ехал вместе со спящим.

На сцене разыгрывалось — и по жестам и по репликам — начало известного рассказа Эллисона, но с одним существенным различием: лорд — неузнанный господин, сидевший спиной к публике, не вылез из автобуса; после долгих препирательств с кондуктором и водителем он остался сидеть на своем месте и купил новый билет. Спутник его все это время безмолвствовал.

Табличку перевернули — сейчас на ней можно было прочесть «Уилшир — Креншоу», и в автобус вместо трех особ женского пола село двое мужчин-простолюдинов и одна женщина маленького роста (зрители узнали в ней гувернантку).

Еще один рейс. Господин по-прежнему спал. Кондуктор выкрикивал названия остановок. Наконец пассажиры стали выходить. Неузнанного господина разбудили, опять разгорелся спор, но посредине его господин снова задремал. Автобус стоял. Господина начали трясти. Тут поднялся его спутник, молодой и стройный, и стал просить не беспокоить их. Все нормально, просто они еще не доехали. Пассажиры, уже сходившие с автобуса, услышав это, повернулись и с удивлением воззрились на говорящего. Спутник — молодой человек, который до сих пор, так же как и человек постарше, не оборачивался к публике, объяснил, что они, дескать, ведут себя как положено, платят каждый раз за билет. Это ведь городской транспорт. Кроме того, они только что вошли.

Качая головой, кондуктор шагал взад и вперед, то и дело проходя мимо безмолвного пассажира. Следя взглядом за кондуктором, спутник таинственного пассажира повернулся всем телом, и вдруг зрители увидели, что он распахнул свою накидку. И тут оказалось, что это не юноша, а седобородый старец в кольчуге, перепоясанный мечом, с намалеванным на груди черным крестом. Кондуктор не мог прийти в себя от изумления. Он пошептался с водителем. Из кабины водителя оба они бросали взгляды на таинственных пассажиров. Шофер высказал предположение, что они явились прямо с маскарада.

Спутник опять сел на свое место.

— Go ahead![22] Мы возвращаемся из крестового порода.

Табличку перевернули. Сейчас маршрут автобуса был Креншоу — Уилшир. Опять заняла свои места первая партия пассажиров — три женщины: старушка с тяжелой сумкой, размалеванная девица и аристократического вида дама, которая держалась особняком. Они, как и раньше, смотрели прямо перед собой. Спрашивали, какие будут остановки. Кондуктор отвечал; все взяли билеты, автобус тронулся. Остановки. Конечная остановка. Водитель энергично вытянул ноги, дернул тормозной рычаг, повернул голову назад; пассажиры стали выходить. Кондуктор и водитель, стоя в проходе, смотрели на господина постарше и на его спутника.

И тот и другой не шевелились.

Кондуктор резко:

«Конечная остановка! Конечная остановка, все пассажиры выходят!»

Таинственные пассажиры даже не шелохнулись.

В автобус уже снова поднялись двое рабочих и маленькая женщина (гувернантка); кондуктор перевернул табличку: сейчас автобус шел из Уилшира в Креншоу.

С трудом скрывая свое неудовольствие, кондуктор взял деньги за проезд у новых пассажиров. После этого он, негодуя, подошел к незнакомцам и крикнул каждому из них прямо в ухо:

«Выходите, господа!»