Читаем без скачивания Кайкки лоппи - Александр Бруссуев

Ромуальд приехал в этот городок дневным автобусом, уже примерно зная, в какую сторону нужно податься. Как и положено грязи было изрядно, особенно на улице Пришкольной, где синел новой крышей трехэтажный свежепостроенный могучий, как кремль, дворец милиции. Его удостоверение и командировочное предписание вполне удовлетворили упрятанного за неприступным бастионом дежурного помещения лейтенанта и какого-то сержанта при вертушке, наверно вахтера, или мента на легких работах после ранения.

Собственно говоря, просто хотелось узнать, кто такой Художник, почему он такой, и какие к нему претензии. Его сразу же отфутболили к какому-то Камлаеву, то ли оперативнику, то ли участковому. Ромуальд понять особо не пытался, тем более обращать на это внимание.

Камлаев оказался по гражданке одетый парень выше среднего роста, более похожий на строительного прораба, чем на мента. Приходу «командированного» Ромуальда он очень обрадовался.

— Слушай! — ликовал он. — Как ты вовремя! Сегодня у этого Художника под крышей леса установили. Надо бы что-нибудь приспособить такое, чтоб хотя бы за тридцать метров слышно было.

— Почему я? — удивился Ромуальд.

— Так дело-то конфиденциальное! — Камлаев перешел на шепот, странно, по-шпионски, поводя большим носом. — Тебя ж никто не знает. Город у нас маленький, все на виду. Я попадусь — карьере моей нехорошо. А ты — убежишь, никто и не догадается, что из ментовки.

— Тебе это нужно? — недоверчиво поинтересовался Ромуальд.

— Да это всем нужно, — снова обрадовался Камлаев, вынимая из-за стола какую-то штуковину размером с кирпич. — Достал уже этот Художник весь город. А у меня так вообще, как кость в горле стоит, бородатая сволочь.

— Это что — передатчик? — хмыкнул Ромуальд на «кирпич». — Поди, с древнего «Юного техника» инструкцию по сборке брал. Убери. Так уж и быть, дам попользоваться своим.

Он вытащил из сумки несколько горошин на присосках, соединенных с маленьким, в пол спичечного коробка передатчиком. Можно, действительно, послушать недолго, какие козни этот Художник строит.

После этого, отказавшись от пива и водки, он пошел ближе к старинному двухэтажному дому, чтобы чуть-чуть осмотреться.

У Художника были совсем маленькие дети: дочка шести лет и двое младших сыновей. Они играли перед самым входом в дом, и это было проблемой. Заставить взрослых людей не видеть тебя — это дело техники, не самая большая проблема. Но ребятишек обмануть никому не удавалось. Поэтому Ромуальду пришлось засесть в беседке, где местная агрессивная молодежь пила пиво, и вести наблюдение отсюда.

Ребятишки играли в совершенно безобидные игры и, похоже, были очень дружны. Во всяком случае, за все это время никто из них друг друга не обидел. Отец их временами появлялся в окне, но совсем не для того, чтобы оглядеться, или, наоборот, показаться. Он занимался чем-то, передвигался взад-вперед, временами выдерживая паузы. Словно танцевал. Позднее Ромуальд понял, что так, оказывается, пишут картины. У каждого Художника свой ритм и своя плавность движений. Это завораживает.

Вскоре на крыльце показалась и мама, и сам Художник. Дети с матерью ушли куда-то по своим делам, шуганув по пути наглую кошку, норовящую прокрасться внутрь дома.

Ничего, вызывающего раздражения в нем, Ромуальд не видел. Опрятно и чисто одет, не толстый, не тощий. Борода, правда, большая, как у старообрядца петровских времен, но это же не проблема в неуставных отношениях. Зи-зи Топ вообще — самые почетные парни в среде «калифорнийского» рока, их бороды в книгу рекордов Гиннеса занесены. И не жужжат!

Художник сел на велосипед и уехал. Ромуальд, осмотрев замок, легко его вскрыл и вошел внутрь. Он задумал осуществить сразу две вещи: осмотреться в комнате и повесить прослушку. Но так уж сложилось, что успешно осуществил лишь осмотр. Не самый большой специалист по культуре старины, он увидел много того, что заинтересовало его. И старинные стулья с высокими спинками, и круглый стол, и какой-то комод, размерами с рояль, и много икон. Одни иконы были хорошо просматриваемые до самых мелких деталей, несмотря на свой явный возраст, другие — местами темные, но угадываемые, потому что соседствующий фрагмент был насыщен красками, третьи — практически не распознаваемые. Ромуальд перекрестился, как умел, и напрасно. Вспомнив о Боге, стало муторно почти до явной тошноты. Он заставил себя осмотреть картины, висевшие на стенках и стоявшую на подставке, незаконченную. В это время вернулся хозяин. То ли забыл чего-то, то ли почувствовал, что надо возвратиться. Пропустив его мимо себя, Ромуальд, чуть не пошатываясь, пошел на улицу.

Он вспомнил, что где-то в этом городишке живут двое его былых коллег по минувшему морскому несчастью, механик и штурман, но в гости не пошел. В беседке уже ругались матом какие-то аляповато разукрашенные съедающей кожу дешевой косметикой девчонки. Ромуальд пошел в гостиницу, надо было прилечь и отдохнуть.

Искать долго не пришлось. Странное двусмысленное название насторожило, но самой опасной составляющей была цена за одноместный номер. За такие же деньги можно было прожить пару дней в соседней Финляндии или десять — в Камбодже. Ромуальд давно уже перешел в категорию людей, которых финансовые проблемы беспокоить перестали, но отдавать деньги за красивые глаза администратора Татьяны не хотелось. Но другого-то выхода не было. Вернее, искать другой выход не было сил и желаний.

Во сне он даже плакал отчего-то, видел красивое звездное небо, но понимал, что больше взлететь в него не сможет, как бы ни старался. Проснувшись, Ромуальд позволил себе минут пять полежать с открытыми глазами, не боясь снова уснуть. Было очень тихо. Он вспомнил, что странные люди американцы называет это время «wee time». Последние предутренние часы сна, когда уже хочется пойти в туалет, но лень. И оставшиеся два-три часа крутятся с бока на бок, дожидаясь будильника, разрешающего, наконец, сходить пописать.

К дому Художника он дошел за пять минут. Самые сильные гуляки уже разбрелись по своим спальным местам, у круглосуточного магазина валялись в достойных сочувствия позах бродячие псы, на деревьях клевали носами сонные коты. Ромуальд забрался по лесам быстро и бесшумно, достал «подслушку», но задумался. Не лежала у него душа ставить сюда свои микрофоны. Вот в таком полуприседе он внезапно и заметил, что с другой стороны окна на него смотрит Художник. В его взгляде не было страха, только изумление. Стало быть, лишь в это мгновение заметил непрошеного визитера. Ромуальд ушел из видимости, но понял, что сделать ничего уже не успеет.

Также бесшумно скользнув вниз, он, не оборачиваясь, пошел прочь.