Читаем без скачивания Кайкки лоппи - Александр Бруссуев

Впрочем, народ не агрессивный. Если только под очередную бомбу попасть не угораздит.

Но Конкач упорно шел пешком, избегая мест, где джунгли плотоядно вырывались к автостраде. «Куда идешь, чувак?» — раздалось за спиной. Не на русском, естественно. Голос принадлежал не мужчине, это точно, если он, конечно, не солист группы «Токио хотел». Конкач обернулся: на маленькой скорости мимо проезжали две приятной таиландской наружности девушки. Та, что сидела сзади, как-то томно подалась вперед, чуть не уронив мотоцикл. Рубашка на груди была очень серьезно расстегнута, так что при обращении у нее вывалилась вполне симпатичная и внушительная по местным меркам грудь. Впрочем, родные девушки в большей своей степени в степень превосходят такое богатство. Только они на мотоциклах в расстегнутых рубашках в своем большинстве не ездят.

Конкач джентельменски улыбнулся и приветливо ответил: «Никуда», но девушки уже проехали мимо, не делая попыток остановиться, или просто затормозить. Чего они ждали: что он, высунув язык, как морально разложившийся охотничий пес затрусит за ними, догонит и забросает охапками долларов?

Он подмигнул удаляющемуся мотоциклу, повернул за громадный морщинистый кусок скалы, и почти сразу же оказался у парома. Стоимость переезда — сущая чепуха: две местных монетки. Но Конкач не заплатил, потому как решительно прошел на посадку, не встретив сопротивления. Монетки-то у него были. Просто не заметил, кому бы их отдать. А контролер решил не связываться с таким большим зайцем и сделал вид, что не засек.

Пять минут хода — и другой берег. Пристроились рядом, крича непристойности местные ребятишки. Конкач непристойно не обращал на них внимания. По висящим над улицей кабелям бегали белки. Во всяком случае, очень похожие на белок твари. Током их не бьет, потому что все кабеля покрыты изоляцией. Забота о животных, елки палки. Джунгли свисали почти до головы, приходилось пригибаться. Внезапно что-то обрушилось из гущи листьев прямо на плечо. Но его нервы были несколько напряжены, поэтому Конкач в мгновение ока развернулся и, зажмуривая это самое око от неожиданности, отмахнулся свободной рукой, при этом подпрыгнув выше гуманных электрических проводов. Небольшая, похожая на продавца непонятных сладостей во Вьетнаме, мартышка, самоотверженно приняла на свою голову приветствие. Отвечать она не стала, пару раз уже на земле за пятнадцать метров от него дрыгнула лапками и затихла. Дети вокруг захохотали и заулюлюкали, собрались в стаю и скрылись в неизвестном направлении. Облезлые собаки, что валялись по другую сторону дороги, начали переглядываться. Конкач невольно ускорил шаг, миновал очередное КПП с серьезными автоматчиками, и подошел к самому борту теплохода, носящему гордое название «Кайенн».

Лишь здесь, поднявшись по трапу, у него попросили документы. Филиппинские матросы старательно внесли фамилию в журнал посетителей, внимательно и несколько застенчиво ощупали взглядами пустые карманы шорт и потом вызвали старпома.

— Что желаете? — спросил на английском с украинскими суффиксами и окончаниями молодой черноглазый стриженный наголо парень.

— Можно на русском, — ответил Конкач. — Как представитель грузоотправителя, мне необходимо встретиться с капитаном.

Старпом немного призадумался, но посетитель не дал ему возможность поклянчиться и потянуть время.

— Будите Сергея Валерьевича, — сказал он. — Некогда мне. Пусть по ночам спит.

Лысый удивленно бросил взгляд, но переспрашивать не решился. Видимо, подумал, что это капитанский знакомый.

Подымаясь наверх по трапам в капитанскую каюту, Конкач только усмехнулся: имя капитана ему сообщили, с самим же встречаться не доводилось никогда. Но они — капитаны — все одинаковые. Первые после бога. Для его бизнеса наиболее подходящие украинцы и русские — они очень жадные.

Этот же был хохол с маленькими круглыми свиными глазками, веснушчатый и облысевший, в майке с дыркой подмышкой и вываливающимся животом. Узкие плечики и высокий рост почему-то дополняли образ рыбы-налима, возникший при первом же взгляде на него. Смотрел на гостя он недовольно и лелеял желание поскорее излиться в гневном крике на своих подчиненных.

— Восемьдесят пять тысяч долларов на Ваш счет, — сказал Конкач, не протягивая руку для приветствия.

— Что? — подстриженные бровки взмыли так высоко, что лоб до самой макушки стал похож на стиральную доску. — Когда?

— Сейчас, — Конкач достал телефон. — Номер Вашего банковского счета?

— Почему? — капитан даже присел на диван. — Что Вы хотите?

Конкач достал из кармана штуку, похожую на телефон Нокиа 6300, но почти в два раза уже.

— Вот, — показал он. — На расстоянии в 180 миль до Африканского рога нажмете на кнопку посылки сигнала.

— А что потом? — изображал непонимание мастер, хотя в его голове, пожалуй, внезапные деньги уже воплощались в новую машину, шикарный отдых и взнос за строящуюся вблизи Дерибасовской квартиру.

— А потом — плен, — пожал плечами гость.

— Это провокация? — вяло поинтересовался его собеседник.

— Номер счета? — ответил Конкач и поднес свой телефон к уху.

«Налим», как зачарованный, достал откуда-то, чуть ли не из трусов, клочок бумаги и, мгновенно вспотев, передал его. Потом внезапно одернул руку и пролепетал:

— Сто тысяч!

— Девяносто пять, — твердо ответил Конкач и вырвал бумажку из скрюченных отчаянной судорогой страха потных пальцев.

Пока он диктовал реквизиты и цифры, капитан ныл: «А со мной там ничего не случится?», «А никто не узнает?», «А какие у меня гарантии?»

По большому счету миссия Конкача подошла к концу: одноразовый передатчик вручен, деньги капитаном приняты — можно двигать восвояси. Теперь «налим» на подходе к Баб — эль — Мандебу даст наводку, потом трусливо попытается удрать от приглашенных гостей, потом будет героем по возвращении из плена. Ну, а 3–4 миллиона долларов от страховщиков перетекут … Впрочем, неважно.

Для пущей важности Конкач проговорил, что до сего дня мало кто из захваченных экипажей пострадал, что за две — три недели неудобств получить неплохую сумму — достойно бизнесмена, что здесь нет ничего личного — просто сделка. Добавлять, что в случае предательства, деньги вернутся к прежнему их хозяину вместе с головой Сергея Валерьевича, уже не стал. Повернулся — и пошел, не прощаясь, к выходу.

В самих дверях обернулся и спросил:

— Так что — не было никакого Петлюры?

— Какого Петлюры?

— Пэтлюрры, — произнес он, ухмыльнулся и ушел. Украинец — капитан, наверно, по идейным соображениям не читал Михаила Афанасьевича. А, может, просто не знал о существовании литературы как таковой, путая ее с желтой (или жовто-блокитной) прессой: большого ума, тем более культуры, чтобы работать капитаном не требуется.