Читаем без скачивания Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан

Пожалуй, ни одну смерть Рутенберг не воспринял столь остро и среди кумиров его поколения никто не становился для него в такой степени символом времени и учительства, как Горький. В этом сказывалась не только их личная связь и дружба, не только широкий международный авторитет русского писателя, но и определенная «большевизация» Рутенберга, которая произошла с ним в середине 30-х гг. и сквозь призму которой он рассматривал многие события в мире.

В то же время при всех современных переоценках личности, творчества и деятельности Горького как писателя и общественной фигуры нельзя не сознавать его тесной связи с влиятельнейшими политическими и культурными процессами в мировой истории XX века. Одним из этих процессов был сионизм – идеология, ставшая политической практикой и приведшая к возникновению еврейского государства. Для Рутенберга горьковское юдофильство, чему он был живым и непосредственным свидетелем, являлось одним из важнейших начал гуманизма и подлиной интеллигентности. Выйдя из революционных кругов, Рутенберг хорошо знал по собственному опыту, что оно отсутствовало у многих его современников, включая идейных единомышленников и даже близких друзей и «товарищей по оружию».

1. Первоначальный вариант этой главы опубликован в виде статьи: Хазан 2008: 300-24.

2. Письмо Б. Кацнельсона М. Бейлинзону от 2–3 января 1930 г. // Цит. по: Агурский, Шкловская 1986: 499.

3. В своей монографии о Рутенберге Э. Шалтиэль пишет:

Отношения Рутенберг-Горький представляют собой весьма заманчивую область исследования, которая до сих пор до конца не разработана. Ученые, для которых были созданы препятствия в работе с горьковскими документами, не сумели исследовать этот вопрос как следует. Профессор Еврейского университета в Иерусалиме Михаэль Агурский рассказывал мне, что в Архиве Горького в Советском Союзе он обнаружил по крайней мере 10 писем Рутенберга к Горькому, написанных в течение 1925–1935 гг. По его словам, в этих письмах поднимаются разнообразные темы: частично они носят личный, семейный характер, в некоторых обсуждаются вопросы общественного содержания. Рутенберг, к примеру, организовал визит Берла Кацнельсона к Горькому в Италию в 1930 году. Письма Рутенберга свидетельствуют о его тесной близости к Горькому (Shaltiel 1990,1: 295-96).

4. Дж. Вудворд, по недоразумению считающий, что Рутенберг носил партийное имя Василий Петров (см. прим. 3 к I: 2), впадает и в другую ошибку, сообщая, что историю, легшую в основу «Тьмы», писатель услышал от Горького: «Among the many stories which Gorky related to Andreyev was one involving Rutenberg and prostitute…», и далее дважды так и называет ее: «горьковская история о Рутенберге» – «Gorky's story about Rutenberg» (Woodward 1969: 178-80).

5. В комментариях к Полному собранию сочинений и писем Горького (Горький 1997-(2007), VI: 460) упоминается статья Антона Крайнего «“О Шиповнике”», где она в связи с драмой Л. Андреева «Жизнь человека» и его рассказом «Елеазар» писала:

А тут, из-за драмы и рассказа «Елеазар», вдруг высунулся малообразованный и претенциозный русский литератор, которого, поскольку он все-таки человек и все-таки Л. Андреев, ничего не понимающий и не разрешающий, – можно лишь бесконечно жалеть (Гиппиус 1907: 55).

Далее критик называет «Жизнь человека» вещью бездарной и неумной – «неумной со всеми претензиями на художественность и глубокомыслие, то есть бездарной с обманом» (там же: 57). Однако Горькому незачем было вспоминать статью почти годовой давности – у него имелся более свежий и актуальный случай: речь в письме Андрееву шла о только что появившемся в то время номере «Весов», где Гиппиус писала, что в новой повести «Тьма» выведен «тот же глупый-преглупый герой – обыкновенный андреевский дурак» (Гиппиус 1908: 73).

6. Любопытно, что, изменив национальные приметы прототипа – превратив главного героя Алексея из еврея в русского, писатель оставляет ему, однако, возможность представляться вымышленным именем Петр – русифицированным вариантом подлинного имени Рутенберга.

7. Николай Семенович Каржанский (наст. фам. Зезюлинский; писал еще под псевд. Джанин; 1878–1958), профессиональный революционер, член РСДРП(б) с 1902 г. Участник V (Лондонского) съезда РСДРП (1907), о чем оставил воспоминания (Каржанский 1956, I: 401-19). В 1909–1914 гг. как политический эмигрант жил в Париже, что отразилось в коротких новеллах, о которых идет речь. Жизни русских революционеров посвящена его повесть «Волк» (Каржанский 1913: 9-67). В годы Первой мировой войны был военным корреспондентом «Русских ведомостей» (см. об этом: Каржанский 1939). О его аресте после покушения Каплан на Ленина и пребывании в одной камере см.: Мельгунов 1964а: 29–36. О рассказе Каржанского «Первая любовь» (из одноименного сборника – М.: кни-гоизд-во «Змий», 1918) см. в нашей статье: Хазан 2007b: 158-59.

8. Советское литературоведение, вслед за Горьким, видело в рассказе Л. Андреева «отход от демократического лагеря литераторов», а в его герое, «завершившем свою революционную карьеру в публичном доме», якобы «невольно отразились реакционные тенденции времени» (Шубин 1972: 58).

9. Как сообщалось в донесении зарубежной агентуры (16 августа 1912 г.), Рутенберг одно время жил в Милане по адресу: 10, via Ciro Meriotti, там он снимал «небольшую квартиру ценою 500 фр. в год». В Милане, говорилось в том же донесении, наблюдение за ним установлено не было, и агенты напали на его след совершенно случайно, когда во второй половине июля он решил посетить Савинкова во французском городе Жуан-ле-Пэн, и затем проследовали за ним до Милана (HIA Box 18 a. Folder 2).

10. Я.Л. Юделевский (псевд-мы: Ю. Делевский, А.И. Комов; 1868–1957), активный участник революционного движения в России.

11. Валерьян Константинович Агафонов (1863 (по другим данным, 1864) – 1955). Учился на физико-математическом факультете С.-Петербургского университета, затем изучал минералогию и почвоведение; за проявленные способности к научной работе оставлен после окончания учебы (1889) на кафедре для написания диссертации; до 1895 г. занимал должность хранителя Минералогического музея университета. С 1893 г. возглавлял научный отдел в журнале «Мир Божий», член редакции этого журнала; научный редактор «Современного мира», сотрудничал в «Русском богатстве». В 1904 г. – приват-доцент минералогии и кристаллографии С.-Петербургского политехнического института. Член партии эсеров (с 1906). Покинул Россию в 1906 г., за границей принимал активное участие в разоблачении Азефа. После Февральской революции вернулся в Россию. В 1921 г. эмигрировал во Францию, где приобрел имя одного из крупнейших почвоведов мира (так, например, в 30-е гг., по поручению французского правительства, составлял карту почв Туниса, см. сообщение об этом: Последние новости. 1932. № 4024. 29 марта. С. 6). С 1921 г. – профессор Сорбонны. На протяжении многих лет являлся зам. председателя правления Русского академического союза (председатель – П.Н. Милюков). Член масонской ложи (входил в ложи «Свободная Россия» и «Северная звезда»). Его деятельность была отмечена высшей наградой Франции – орденом Почетного легиона (1937). См. о нем: Делевский 1939: 2; подробная биографическая справка: Серков 2001: 42-3.