Читаем без скачивания Надсада - Николай Зарубин

— Давай уж без этих твоих, — подбирая поточнее слово, покрутил пальцами возле лица приятеля Белов, — шуточек. Я и сам могу кого угодно раскулачить. Дело говори, а то знаешь, как открываются двери в твой дом, я быстро найду. Только потом не жалуйся. В этих местах ты только гость, а я — свой, местный, доморощенный. Мне, доморощенному, люди многое смогут простить, тебе — никогда.

Слова Белова не испугали хозяина дома. Курицин встал, подошел к окну, не поворачивая головы, начал как бы издалека:

— Я вот думаю, что в случае своего избрания мне действительно надо будет провести в жизнь две-три сильных программы во благо всего населения, — мы ведь с тобой отсюда никуда уезжать не собираемся, значит, надо сделать так, чтобы не было стыдно за свой край. Другое мое соображение в том, что буквально на днях я собираюсь жениться, потому как люди всегда больше доверяют людям семейным. Именно в период предвыборной кампании, чтобы все видели, как остепенился старый холостяк.

— Жениться? — удивился Белов. — Что-то я не замечал, чтобы ты за кем-то ухаживал?

— А ты и не пытался замечать — эта сторона наших взаимоотношений тебя никогда не интересовала. Между тем я уже год встречаюсь с одной женщиной, и она меня устраивает во всех смыслах. У нее, кстати, есть дочка восьми лет, вот и семья.

— Уж не от тебя ли? — съязвил Белов.

— Не от меня — успокойся. Она — учительница, на хорошем счету, да ты ее знаешь. Помнишь, были с тобой в райцентровской школе на мероприятии по случаю передачи компьютерного класса, она и принимала от нас пакет с документами?

— Да-да, миловидная такая… Припоминаю…

— Но это я к слову. Раздрай, какой сейчас творится в стране, Степаныч, кончится. Все равно к власти придут государственники, как это было в России не раз. Востребуются и государственники на местах — в таких глухих краях, как наш, Присаянский. Вот тут-то мы и должны проявиться со всей полнотой. А если у нас с тобой за плечами не будет добрых дел, то нас грядущие события просто вытолкнут на обочину жизни. И вовсе не важно будет, что мы имеем — деньги, предприятия, акции и тому подобное. Оценивать людей новая власть будет по их делам. Помнишь, как в Священном Писании сказано: по делам их узнаете их? К этому и надо готовиться, потому что в России раздраи никогда не бывали затяжными. А добрые дела — это тоже капитал, причем не зависимый ни от какой инфляции.

— Что-то я плохо понимаю, к чему ты клонишь, любезный друг. О каких добрых делах толкуешь, если в твоих руках в свое время было огромное предприятие и ты мог спокойно, без каких-либо для себя потерь, проводить в жизнь эти, как ты сейчас заметил, «сильные программы». Ты и сейчас имеешь возможности, однако не торопишься с благотворительностью. Может, все-таки дело в нутре человека? А, Витя? Я по крайней мере не пытаюсь рядиться под ягненка, а живу так, как могу. Ты же никак не можешь обойтись без своих хитростей, будто только ты один и есть самый умный на свете. Если уж подливать масла, то подливать отработанное я не стану.

— Так кто же говорит, что отработанное… — поспешил перебить его Курицин.

— Ты и говоришь. У тебя, Витя, гляжу, семь пятниц на неделе. В политику тебе надо было бы податься: политики, Витя, великие мастера по выдаванию отработанного за качественное. Вот уж воистину «кому на Руси жить хорошо». Не пашут, не сеют, не жнут, а живут на широкую ногу.

Пока Данила Афанасьевич отсутствовал, племянник его Владимир, будучи уверен, что вопрос с передачей ему участка решен, затеял переброску техники на ближние деляны. Гнать трелевочники мимо выселок все же поостерегся, потому дорогу пробивали в стороне, расталкивая бульдозерами все, что попадало на пути: сосняк, березу, кустарники. Ревели моторы, ухали под пилами вековые деревья, проминалась под гусеницами тракторов земная твердь.

Сам Белов находился здесь безвылазно, намечая на листке тетрадной бумаги маршрут. Следом за лесорубами и тракторами шли лесовозы, на которые грузили сваленный и сштабелеванный на наскоро утоптанных техникой площадках лес, чтобы доставить на нижний склад.

Белов заметно нервничал, торопил людей, понимая, что тяжелого объяснения с дядькой не избежать, а Данилу он побаивался с юности, уверовав во все те сложенные о нем легенды, где старший Белов выступал в роли погубителя бесследно пропавших когда-то охотников. Не мог не знать и его решимости, потому в уазике лежал расчехленный карабин — так, на всякий случай, как думал он, но больше для придания самому себе уверенности в правоте затеянного дела.

Состояние Владимира передавалось и людям, к тому же каждый из работающих здесь мужиков о выселковском отшельнике имел то же представление, что и Белов, потому в глазах людей можно было прочитать один и тот же вопрос: а надо ли было вторгаться во владения Данилы Афанасьевича и чем это для них всех может кончиться?

Когда уже было побито километра полтора дороги, на вездеходе подъехал Виктор Курицин, который на время предвыборной компании был полностью освобожден от своей работы в ООО «Кедр». Постоял, о чем-то спросил, не поворачивая головы к приятелю, обронил:

— Утром был у мэра Семенова, тот интересовался, как тут у тебя идет работа. В общем, в райцентре все знают, что мы вторгаемся в пределы участка Данилы Афанасьевича.

— Ну и пусть знают, — предчувствуя недоброе, отозвался Белов. — Что еще-то говорил?

— Просил, чтобы ты немедля прибыл к нему. Разговор у него к тебе есть серьезный. — Повернулся к Владимиру и уже настойчиво: — Ты бы, Степаныч, не откладывал поездку. Мало ли что там могло произойти. Но понял я только, что неспроста это — слишком уж Семенов озабочен.

— Поеду сейчас же, — решил Белов, которого явно заинтересовала просьба главы администрации. — Чую, у него самого шкура трещит.

В кабинет Семенова вошел, не обращая внимания на секретаршу, поздоровался, сел, выжидаючи глядя в глаза хозяина кабинета. Тот встал со своего места, пересел поближе к Белову.

— Мы с тобой, Владимир Степанович, всегда понимали друг друга, надеюсь, и сейчас поймем…

«Еще бы не понимать, ежели твои собственные бригады рубят лес на моем участке», — усмехнулся про себя Белов.

— Понимаешь, какая тут закавыка…

— Да не тяни ты, Михалыч, говори, как есть.

— Позвонили мне, с самого верха позвонили…

— Из областной администрации, что ли?

— Выше, а откуда — не имею права говорить, предупредили меня. В общем, работы твои на участке Данилы Афанасьевича надо свернуть в самом срочном порядке, иначе не сносить головы ни тебе, ни мне. Я-то через несколько дней сдам свои полномочия и вообще собираюсь отсюда уехать (Семенов свою кандидатуру на выборы не выставлял). А тебе здесь жить. Здесь твой бизнес, который попросту могут прихлопнуть. Поэтому чисто по-дружески прошу — сегодня же дай команду своим выезжать из леса.