Читаем без скачивания Протагонист - Анастасия Всеволодовна Володина

все, и зачем только эти бесконечные клубы раннего развития, ведь когда он пошел в школу, это не помогло, помогло в учебе, но школа не про учебу, и он был этим заумным умником, которых не любят, а я защищала его от тех, кто не любил особенно, но сделала ли я этим лучше, не знаю, и да, мама, если я проскочила в Академию по конкурсу для детей начала девяностых, где полтора землекопа на место, это еще не значит, что никите в Академию НАДО, что НАДО готовиться к ней, но это же я получила PhD, это же я стала кандидатом наук, так что он не мог стать кандидатом на отчисление, это я сказала, что выбирать надо лучшее из доступного, а Академия всегда будет лучшим, а доступным было окно, и выходит, это я делала так, чтобы никита делал, а значит я теперь должна делать, как никита

мама, а чего ты хочешь?

крест? могилку? отпевание?

Пусть ГОСПОДЬ приглядывает за моим сыном.

раз не уследила я?

Не отправила. Стерла. С ней разговаривать – что лить санитайзер на расцарапанную руку. Яд вместо слов, кислота вместо крови. Как у Чужого. Мама и была мне чужой: в детстве я любила представлять, что меня ей подбросили. Я спрашивала об этом у папы, а он засмеялся и сказал, что можно подделать отцовство, но не материнство. Даже кровь ее – четвертая, отрицательная – никому из нас не подходила, ни с чем не сочеталась, как не смогла хоть с кем-то просочетаться мама, только лишь бракованным браком, которым она забраковала папу так, что он до сих пор считает, что ей должен, и даже в завещание включил не только Катю, меня, Никиту, но и её, хотя казалось бы, и я могу сейчас ей это бросить, плюнуть ядом, как делает она, но не стану, ведь так я стану ей, я уже становлюсь, и даже Дима говорит, что я бываю невыносима, а как объяснить, что, стоит мне разозлиться, как выносить себя мне невозможно, и я превращаюсь в кого-то другого, в ехидну, как будто в нашу с папой человеческую кровь впрыскивается материнский яд, и вот я становлюсь ей, извиваюсь, ищу жертву, ищу, кого бы укусить, и кусаю Диму, и единственный способ прекратить всё это – это увидеть себя глазами маленькой Ники и сказать: хватит, я не такая.

Никиту не будут отпевать. Не положено

Мама печатает

Мама печатает

Мама печатает

Знаешь, Вероника, на каких только похоронах мы с твоим папой не бывали. Такую шваль хоронили, что им на городском кладбище свою аллею сделали. И ничего. Всех отпевали. Никита уж точно НЕ ХУЖЕ! Так что передай СВОЕМУ ПАПЕ, что я на кремацию НЕ СОГЛАСНА

не хочешь сама ему это сказать

Не хочу.

Поезд прибывает в 21:17 на Казанский.

Платформу напишу.

Мама не в сети

Мама не в сети, мама не забрала меня из детского садика, так что я сижу одна в раздевалке, а воспитательница в очередной раз набирает телефон, и вот спустя час она заявляется, вцепляется мне в руку своими царапучими кровавыми ногтями, тащит к машине, а я роняю Микки Мауса, хочу поднять, но она как будто нарочно тянет вперед, выкручивая руку, а я вырываюсь, и вот она резко отпускает, так что я падаю на асфальт и кричу, что не хочу с ней ехать, а она просто берет, просто садится в машину и просто уезжает, а я остаюсь на асфальте и жду, когда же она вернется и будет просить прощения, ведь она обязательно вернется, ведь так не бывает на свете, но ее всё нет и нет и нет, и тут уже я начинаю плакать по-настоящему, а из садика выходит воспитательница с сумкой, ахает и уводит меня обратно, и вот мы с ней звоним сначала домой, а потом ищем телефон папы, а я так боюсь, что папа тоже не услышит и не придет, но папа услышал и папа пришел, ведь папа не мама

Дима в сети

Ник, ты чего не отвечаешь? ты как?

а ты как думаешь?

я могу что-то сделать?

нет

ты на меня злишься?

Не отвечаю.

Ник. мы же договаривались

у тебя дежурство, я понимаю

но?

но мне плохо

еще и она приедет

мозг вынет весь

может, в гостиницу ее все-таки?

нет

давай тогда я заберу ее с вокзала,

а сам у Кирилла заночую. сойдет?

да

люблю тебя

и я

Чат ниже с Никитой. Перехожу на страницу, уже забросанную соболезнованиями. Надо бы узнать, как блокируют мертвые души. Щелкаю по аудиозаписям и включаю последнюю: «…и жду, когда загорится красный на пешеходном, и никогда не шагаю – жалко водителей».[27]

Мне тринадцать, мама ставит в районном ДК выступление своих снегурочек-снежинок, поэтому велит отвести никиту на новогодний утренник, а я проспала будильник, а никита как всегда закопался в одежде, так что мы опаздываем и перебегаем на красный, а водитель орет на нас из окна, а я показываю ему фак, а никита спрашивает, что это такое, и мы приходим на этот дурацкий капустник на полчаса позже, так что непонятно, какие претензии у пожеванного волка к грязному снеговику или у грязного снеговика к пожеванному волку, а никита, серьезный никита в свои шесть лет на полном серьезе выдает, что это всё для детсадовцев, и требует сладкий подарок, а потом мы сидим в парке, он болтается на качелях, шарится в коробке, делит конфеты на меня, маму и себя, высчитывает, чтоб всё по справедливости, всё поровну, но маме достается больше всего «Ромашек». А я ему говорю, что пусть заберет мои конфеты, но только не рассказывает маме, как мы опаздывали и перебегали на красный, и что́ именно я показывала водителю, и это будет наш с ним маленький секрет, и никита говорит, что он любит секреты и он хочет рассказать по секрету, какие плохие слова ему передала Маша из пятого подъезда. И мне нравится, нравится быть такой классной сестрой, с которой делятся секретами, пусть даже нехитрыми, типа того, что Маша говорит «жопа», а не «попа», а никите очень надо знать, в чем же существенная разница, ведь никита такой, не отстанет, пока не докопается, и мы его даже проверяли на аутичный спектр, учительница подсказала, когда