Читаем без скачивания Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Система оповещения и сбора хорошо, но сейчас Ильяса больше интересовало ударное ядро. Молодые смотрелись хорошо, крепкие, подкачанные, злые в хорошем смысле, нахальные. Приодеть бы их, причесать, чтобы покупателей на рынке своим видом не отпугивали. Но это все потом.
Шелупонь Ильяс оставил на подхвате, во дворе неподалеку от рынка. А к торгашам на ряды отправился в сопровождении ребят посолидней. Его бригада насчитывала девять пацанов, можно сказать, цвет двадцать восьмого квартала. Но цвет, надо сказать, не самый яркий. Парни на вид крепкие, отчаянные, но слишком молодые, к тому же их мало. С такой силой очень легко угодить под большой замес, но делать нечего, нужно спешить, пока более крутая команда на рынок не навалилась.
А спешил Ильяс не зря. Они подходили к рынку со дворов, а со стороны остановки перла целая орава заряженных на войну пацанов. Ильяс насчитал четырнадцать свирепых оскалов и двадцать восемь лютых глаз. Или двадцать семь? Один глаз, похоже, стеклянный. Но смотрит зло.
Ильяс узнал двоих, одного звали Каюм, другого неизвестно как. Но все хадишевские. Серьезные ребята, если вцепятся, не отпустят. И очень хорошо, что Ильяс успел вцепиться в рынок первым. Или нет?
Ильяс перехватил толпу на дороге, которая отделяла их район от соседнего. Не дело это — устраивать драку на своей территории.
Навстречу старшему он вышел пружинистой походкой от колена, руки раскинуты, чуть поданы вперед. В таком движении голова как бы отставала от рук и тела — явный признак, что сначала Ильяс будет бить, а потом уже думать. И плотного сложения парень с маленькими широко расставленными глазами уловил этот посыл, напрягся. Толпа за ним большая, но, если Ильяс ударит быстро и убойно, она его не спасет. А Ильяс мог ударить насмерть, именно эту мысль он и внушал, прицельно глядя на противника.
— А нам, татарам, по херам, да? Что это чужая земля!
— Ты кто такой? — явно занервничал чужак.
— Ходжа я! И это наш асфальт!
— Ходжа, Ходжа… С квартала?
Ильяс кивнул, с насмешкой глядя на парня. Занервничал пацан, боится доводить дело до драки. Это сейчас за Ильясом всего девять бойцов, но вдалеке уже замаячили пацаны, толпа собирается, еще немного — и будет жарко. Уж не пора ли уносить ноги?
— С квартала…
— Слышал я про Ходжу с кварталов, на «четверке» срок мотает.
— От кого слышал? Может, Галилей говорил?
Белобрысый улыбался, с уважением глядя на Ильяса. Представился отличный способ соскочить с пороховой бочки, да и его пацаны не прочь были воспользоваться поводом.
— Галилей.
— А я к Нинель Галимовне собирался, на Жданова, Галилей привет матушке передал.
— Так в чем же дело?
— Вчера только вернулся, еще не остыл. Завтра пойду.
Ильяс смотрел на белобрысого без вызова, но прямо в глаза. Не боялся он ничего. Если что, сегодня схлестнется с ним в жестокой драке. И завтра его не пугает, пойдет в чужой район, причем один, без толпы. Пойдет, даже если его там будут поджидать.
— Если разрешите, — на всякий случай добавил он.
— Привет матушке? Как не разрешить? Еще и сопроводим!
— Привет матушке… — кивнул Ильяс. — А ваш нам привет, извините, пацаны, не канает. Хотите — прогуляйтесь по балочке, походите, посмотрите. Но руками не трогать!
— А если очень хочется? — взъерошился белобрысый.
— Ты не назвался! — резко сказал Ильяс.
— Кашуба я!
Ильяс даже бровью не повел. Не слышал он ничего про Кашубу, ничего ему это имя не говорило. Но заострять на этом внимание не стоило. Ну не слышал и не слышал, что здесь такого? Сейчас вот услышал. И если Кашуба покажет себя, запомнит навсегда.
— А на балочке вашей наши люди банкуют! — с претензией сказал пацан.
— Наша балочка… — кивнул, соглашаясь Ильяс. — И ваши барыги.
— И мы с них будем снимать.
— А завтра юдинские придут, новотатарские… А послезавтра здесь только наши, кварталовские, будут банковать… Вот и скажи, кому будет лучше от этих сложностей?
— Ваши слова — ваши сложности! — усмехнулся Кашуба. И хотел он съехать с темы, но гордость не позволяла. И пацаны будут смотреть косо, Ильяс очень хорошо его понимал.
— Предлагаю дружить домами, — сказал он, не мигая глядя на белобрысого.
— Дружить? — Тот усмехнулся так, как будто усмотрел в нем слабину.
— Дом на дом! — Ильяс сжал кулаки, предлагая драку. — По чесноку! Без железа!
— Сколько на сколько? — У белобрысого невольно дрогнула щека.
— А можно раз на раз! Ты и я!
— А если моя возьмет?
Ильяс качнул головой. Не сможет Кашуба сделать его, даже если он вдвое сильней, не сможет. Ильяс готов драться насмерть, а Кашуба нет. Хотя биться он будет в полную силу.
— Балочка твоя! — сказал он.
И взгляд его стал ледяным. Теперь у Кашубы точно нет шансов выстоять. И похоже, он это понял. Потому что знал, кто такой Ходжа, если даже Галилей замолвил за него слово. На зоне Ильяс держал себя четко, не мог Галилей отзываться о нем как о ничтожестве.
— Давай раз на раз!.. По чесноку? — Голос у Кашубы едва заметно дрогнул.
— Без железа…
— И до первой крови?
— Пока не упадешь! — успокоил Ильяс.
— Заметано!
— Начнем?
— Прямо здесь? — заметно растерялся Кашуба.
— Начали! — сказал Ильяс, принимая стойку.
Он мог ударить прямо сейчас, но белобрысый все никак не мог осознать остроту момента. Поэтому пришлось повременить, пока он соберется, чтобы никто потом слова не сказал.
— Ну хорошо…
Все-таки смог Кашуба мобилизовать себя, и даже сделал это быстрей, чем предполагал Ильяс. И ударил из расслабленного состояния. Очень быстро ударил, но как-то не очень сильно. Ильяс пропустил удар в челюсть, но на ногах устоял. И тут же ударил в ответ, сначала рукой, затем ногой — вдогон. Третий удар оказался для Кашубы роковым. Пацан сел на задницу, тут же поднялся, но атаковать не стал: слишком штормило. Бой проигран, а после драки кулаками не машут.
— Все по чесноку? — спросил Ильяс. Он внимательно и предостерегающе смотрел противнику в глаза.
— Договор дороже денег! — вымученно улыбнулся Кашуба.
— Рады видеть вас в гостях! — Ильяс пожал руку, жестко глядя ему в глаза.
Меда больше нет, варенья тоже, поэтому
