Читаем без скачивания Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак - Марина Денисова

Сердце готово было разорваться. Какая безумная боль! Вдруг что-то грохнуло, сверкнула молния.

– Боже, – просипела Соня, – убей меня! Я не хочу жить! Я не смогу жить! Пожалей меня!

Молния сверкнула ещё раз. Соня завыла в голос.

– Соня! – Андрей выбежал из дома в тапочках и спортивном костюме. – Соня, что случилось? Я увидел тебя в окно.

Он кинулся к ней.

Она смотрела на него безумным взглядом: – Уйди! Ненавижу!

– Да что с тобой? – он приблизился к ней, попытался обнять. – Ты почему здесь сидишь? Ты вся мокрая, что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Ты, ты, ты!

Она размахнулась и со всей силы ударила его. Подняла руку ещё раз, он перехватил, но она ударила его в грудь второй рукой.

– Ненавижу тебя! Как ты мог?!

– Соня, пойдём домой, ты заболеешь, и я вместе с тобой, – орал Андрей, пытаясь поймать её вторую руку.

– Да, заболеем! И хрен с нами! – Соня перестала рыдать и начала истерически смеяться. – Я сдохну, а тебя твоя врачиха вылечит, и ты будешь дальше тра. ть её в своё удовольствие!

Андрей побледнел.

– Соня, что мне сделать, чтобы мы пошли домой?

Ещё раз грохнул гром, сверкнула молния. По бледному лицу Андрея ручьём текла вода, спортивный костюм прилип к телу. В его глазах читалась боль. Он плюхнулся перед Соней на колени прямо в лужу, прямо в грязь, уткнулся головой в её мокрые колени и зарыдал.

Сердце защемило ещё сильнее, она погладила его по мокрым волосам, обхватила его лицо, посмотрела ему прямо в глаза, он продолжал плакать.

– Пойдём, – она устало поднялась со скамейки.

Они зашли в квартиру, он тут же стал стаскивать с неё одежду.

– Глупенькая, ну что ты творишь? Заболеешь, я того не стою, – приговаривал он.

Его пальцы расстёгивали пуговицы, мокрая ткань не желала поддаваться, Соня замёрзла, её начинал бить озноб.

«Он так же раздевал её…» – пронеслось в голове.

Андрей снял с Сони всё и тяжело дышал.

«Он так же дышал, когда был с ней…»

Она стояла голая, бледная, в её мокрых, спутанных волосах торчали застрявшие листья. Андрей был весь мокрый и босиком.

– Где твои тапки? – хрипло спросила Соня.

– Не знаю, – он пожал плечами, – наверно остались в луже.

Он снимал с себя одежду. Его грудь была мокрой и тяжело вздымалась.

«Она касалась его груди, она целовала его…»

Соня представила Андрея обнимающим ту женщину, целующим её, раздвигающим её ноги, она представила, как он двигается в ней.

«Ему ведь было хорошо! Неужели она лучше меня?»

Андрей однажды ляпнул, что Соня – слишком безразличная к сексу.

«Так вот в чём причина?» – подумала она, вспомнив его давние слова.

Андрей уже разделся, и тяжело дыша, со страхом и болью смотрел на Соню.

«Я люблю его, люблю, я не смогу без него жить… это дурной сон, всё должно закончиться, он запутался, как будто заболел, я смогу, я вылечу его».

Она подошла к нему ближе.

– Прости меня, я всё тебе объясню, я сделаю всё, чтобы ты поняла и простила. Я люблю тебя… – зашептал он.

«Я люблю тебя… Так говорил он тогда, и я верила…»

– Я люблю тебя, прости меня, люблю, люблю, только тебя… – в голосе слышалась мольба, он повторял это вновь и вновь.

Соня смутно понимала, что делает, в висках настойчиво стучала мысль: «Я не смогу без него, надо спасти, надо исправить…»

Она впилась в холодные губы Андрея, прижала его к стене, он нерешительно, чуть помедлив, ответил на её поцелуй. Они опустились на пол. Он был готов. Она оказалась сверху, до судорог в ногах сжав его по бокам, с её спутанных длинных волос стекала вода прямо ему на лицо. Их тела были мокрыми, но уже горячими. Он обхватил её бедра, она нерешительно провела языком по его гладкой мокрой груди. Он в ней. Она перехватила инициативу, стала наращивать темп. Внутри, что-то сильно сжалось и сладко запульсировало. Она не могла больше двигаться, Андрей сделал резкое движение вверх и глухо застонал.

– Мне ботинок впился в бок, – Андрей хмыкнул, они лежали прямо в прихожей.

«Тогда у него были причины, – Соня снесла пустую тарелку в раковину. – Талантливый хирург, почти без перспектив, мучительная защита кандидатской, бесконечные дежурства. Я вся «в мыле» из-за этой работы, раздражённая, злая, ревущая каждый вечер. А тут эта, – Соня поморщилась, – холёная, эффектная, напористая… Да и честно говоря, – Соня прикурила, – ситуация пошла нам на пользу. – Она задумчиво выпустила дым. – Мы стали намного ближе…»

Тогда Соня не стала выпытывать подробностей, Андрею уже ничего «не угрожало», из больницы он ушёл. Он повинился, поклялся, что никогда не повторит ничего подобного и отныне все свои проблемы и недовольства друг другом они будут обсуждать открыто. Для них наступил второй медовый месяц, и даже все рабочие проблемы отошли тогда для Сони на задний план.

– Андрюша, ну наконец-то!

– Привет! – Андрей выглядел уставшим, и слегка подавленным или раздражённым, Соня не могла понять.

– Есть будешь? Правда, твои нелюбимые котлеты, – она скорчила очаровательную гримаску.

– Давай. Ты ела? – Андрей направился в душ.

– Ага, но чаю с тобой ещё попью! – крикнула Соня.

– Как день прошёл, что так поздно? – Соня пыталась заглянуть ему в глаза.

– Конец года, как и у тебя, – Андрей вяло жевал, – три грыжи за сегодня, и охота им всем перед Новым годом.

– Ну, люди занятые, когда им ещё оперироваться? Вот на праздниках и отлежаться.

– Точно, – скривился Андрей. – Я бы сказал очень деловые и всем за пятьдесят, – он отодвинул тарелку. – Спасибо. Слушай, – продолжил он, – Валерка с женой к нам напрашивается, ты как?

– Честно – никак. Я думала мы вдвоём, – она посмотрела на него томным взглядом.

– Сонька, у нас все каникулы впереди, – Андрей усмехнулся, – я с Валеркой нормально сто лет не общался, ты его и Таньку, сколько не видела? Года три наверно? Ты уже наверно и забыла, что бывают люди, не говорящие о сметах, бетоне и «откатах». Не будь букой, когда ещё получится?

– Я просто соскучилась, мы так давно…

– Ты же знаешь, как я устал, – он зевнул. – Так что?

– Что, что? Пусть приходят, – вынужденно согласилась Соня. – Еды я ещё на выходных накупила, на всех хватит. Завтра я дома – приберусь, тридцать первого сготовим.

– Вот и славненько. Пойдём спать.

Соня поставила тарелку в раковину и отправилась за мужем в спальню.

– Андрюш, – она провела пальцем по его животу, когда легла рядом с ним.

– Давай не сейчас, – он взял её руку и сухо чмокнул, – я уже сплю.

Соня тяжко вздохнула и повернулась на другой бок.

Глава 4

За окном опять светило солнце, оно проникало через занавеску и мешало Соне наслаждаться сном.

«Сколько времени? – Соня протянула руку к будильнику. – Уже десять!»

Она сладко потянулась. Андрей уже ушёл.

«Я дома одна! Целый день!»

Она иногда любила бывать в одиночестве, можно спокойно переделать все домашние дела. Никто не отвлекает. Можно посмотреть телевизор и просто помечтать.

Соня с удовольствием, не спеша, выпила кофе, покурила и задумалась: «С чего начать? Ах да, уборка!»

Андрей не был грязнулей, всегда закрывал тюбик с зубной пастой, опускал сиденье унитаза, не разбрасывал носки. Но постоянные поздние Сонины приходы домой невольно делали своё дело – нужно было вытереть пыль, пропылесосить и помыть полы.

А ещё надо ёлку собрать и украсить. Соня так любила запах хвои, но Андрей ворчал, что с живой ёлки осыпаются иголки, они потом будут валяться по всей квартире и ещё застрянут в ковре. И Соня смирилась. Также как с тем, что Андрей терпеть не мог мандарины.

– У Андрюшеньки с детства диатез, – говорила Людмила Николаевна, и Сергей Иванович в тысяча трёхсотый раз вспоминал историю, как они купали «Андрюшеньку» в череде или ещё какой-то там траве.

Да и откровенно говоря, Соня не любила эту квартиру, она досталась Андрею от дяди – старшего брата его мамы. Дядя был ещё не стар, когда неожиданно для всех умер от инфаркта. Он был одинок, детей у него не было и вполне естественно, что квартира досталась Андрею. К моменту их с Соней знакомства, Андрюша жил здесь один уже больше двух лет.

– Вы будете жить отдельно, и это очень хорошо! – сказала мама, когда приготовления к свадьбе были в самом разгаре.

Но Соне было здесь как-то неуютно. Её пугал дом сталинской постройки, с неприветливой мрачной парадной. Вид из окон на безликий двор – навевал тоску. Даже когда там организовали детскую площадку, веселей Соне не стало, по выходным оттуда раздавался детский смех, каждый раз давя Соне на больную мозоль, а летом по ночам сидела молодёжь, мешая спать своими воплями.

Другое дело – квартира бабушки с дедушкой, – высотка, точечный дом. Да, Купчино! Но зато большая лоджия, выходящая на оживлённую улицу, по которой с грохотом неслись трамваи, как же она любила в детстве засыпать под этот шум!

Бабушка с дедушкой умерли друг за другом в один год, прожив вместе больше пятидесяти лет. Их квартира, хоть и с бедненьким ремонтом и более чем скромной обстановкой, была очень уютной. Соня, приходя туда, всегда чувствовала, что она дома.