Читаем без скачивания Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера

— Вы, Андрей Петрович, и в этом вопросе стоите на высоте. Количество закупленных нами ездовых собак действительно оказалось несколько завышенным.

Тот откровенно рассмеялся:

— Сразу видно, что рядом с вами, Фердинанд Петрович, не было Ивана Александровича Кускова, помощника главного правителя Русской Америки Баранова. Тогда бы вам не пришлось столь вольно распоряжаться казенными деньгами.

— Неужели Российско-Американская компания с ее огромными прибылями ущемляла вас как руководителя экспедиций в финансовом отношении? — откровенно удивился уже Врангель.

— Ни в коем случае. Я никогда не испытывал недостатка в денежных средствах. Просто Иван Александрович имел звание коммерции советника[14], а посему весьма скрупулезно рассчитывал все предстоящие расходы. И я привык к этому, хотя зачастую и спорил с ним, — он улыбнулся, вспомнив, как «выбивал» у Кускова вторую лошадь для экспедиции по обследованию залива Аляска. — Поэтому покорнейше прошу извинить меня за, возможно, несколько нетактичное замечание по поводу количества закупленных вами собак.

Барон приложил руку к сердцу:

— Вы зря так беспокоитесь, уважаемый Андрей Петрович! Это я должен благодарить Всевышнего за возможность откровенно беседовать с вами, так сказать, тет-а-тет. Ведь вы же, не замечая того, преподаете мне уроки в качестве многоопытного руководителя научных экспедиций, — привстав, он признательно пожал руку ученому и продолжил: — Когда, закончив описание истории Якутска, и я в феврале уже двадцать первого года прибыл в Нижнеколымск, то узнал, что большая часть из закупленных собак и нарт может быть доставлена лишь в середине марта. Не дожидаясь их доставки, я решил составить небольшой отряд и предпринять путешествие до Шелагского мыса, географическое положение коего было весьма неопределенно.

Мы почти сразу же, уведомив об этом генерал-губернатора Сибири, выехали из Нижнеколымска на трех путевых и пяти завозных, то есть для провианта, нартах. Я имел намерение обозреть берег океана от Большого Баранова Камня[15] до Шелагского мыса, к северу от которого, по утверждению Сарычева, находилась обитаемая матерая земля. А по существовавшему мнению некоторых ученых, располагался перешеек, соединяющий Азию с Америкой. Наш путь лежал через места, где ранее путешествовали Биллингс и Сарычев. Поэтому я сравнивал собственные географические определения с наблюдениями своих предшественников и был очень доволен, что они совершенно согласовывались.

Преодолевая трудности в сорокаградусный мороз, мы наконец-то достигли Шелагского мыса, далеко вдающегося в Ледовитое море. Определив его точные координаты, мы с надеждой через зрительные трубы вглядывались с его высоких утесов в раскинувшееся к северу пространство, покрытое бесконечными ледяными полями. Но никаких признаков какой-либо земли, расположенной за ними, так и не обнаружили. Пора было возвращаться на нашу базу в Нижнеколымск. — Фердинанд Петрович сделал глоток из фужера, закусив кусочком шоколада. — И тут нас постигло несчастье, — тяжко вздохнув, продолжил он. — Еще по пути к Шелагскому мысу мы устраивали на льду продовольственные склады, а освободившиеся упряжки отправляли назад, в Нижнеколымск, для экономии корма собак. И каков же был наш ужас, когда мы обнаружили, что три из четырех этих самых складов были разорены песцами и росомахами! А кругом на сотни верст снежная пустыня…

Андрей Петрович передернул плечами.

— Несмотря на жесточайший режим экономии, введенный мной, тяжелый голод буквально парализовал людей. Можно было, конечно, съесть собак, но это означало бы верную гибель экспедиции в снежном безмолвии. В этих условиях единственным выходом было поделить с собаками корм. И каким же лакомством казалась нам юкола![16] Полную норму давали только вожакам упряжек. Упряжки выбивались из сил, и приходилось чаще обычного делать кратковременные остановки.

И все-таки мы кое-как, но добрались до Нижнеколымска! Когда же собаки почуяли близость жилья, то, собрав последние силы, налегли на постромки так, что нарты чуть ли не летели по снегу… — Фердинанд Петрович встал из кресла и несколько раз прошелся по каюте, чтобы Андрей Петрович не заметил слез, блеснувших в глазах этого мужественного человека. Несколько успокоившись, он снова сел и продолжил: — Так что у Августа Эриха Кибера, нашего доктора, появилась новая забота — следить, чтобы путешественники с голоду не съели чего лишнего. Но, слава богу, все обошлось без нежелательных последствий.

— Да, Фердинанд Петрович, пришлось вам хватить лиха… Но какую-нибудь неизвестную ранее землю вам все-таки удалось обнаружить? — заинтересованно спросил Андрей Петрович.

— К сожалению, нет. Мы совершили три дальних похода к северу от берегов, максимально углубившись в Ледовитое море на двести шестьдесят верст, но каждый раз встречали непреодолимое препятствие — огромные полыньи. Тем не менее мы с Матюшкиным были убеждены, что такая земля существует. Ведь в один из походов вроде бы рассмотрели у горизонта снежные холмы, да и чукчи убеждали нас, что видели их в этом же самом месте.

— Знакомое чувство, — задумчиво произнес Андрей Петрович. — Когда мы в январе двадцатого года впервые приблизились к Южному материку на несколько десятков миль[17], то увидели какие-то странные белые облака, которые, как потом выяснилось, на самом деле оказались далекими горами, покрытыми снегом.

— Вот видите! — обрадованно воскликнул Фердинанд Петрович. — Именно поэтому я просил разрешения продлить экспедицию еще года на два, в крайнем случае на год, но получил отказ и был отозван вместе с отрядом в Петербург.

— Всякое бывает, — заключил Андрей Петрович, вспомнив судьбу главного правителя Русской Америки Баранова, но не стал из тактичности говорить об этом спутнику Головнина — этого злого гения.

— Зато мы с вами благодаря данному факту имеем возможность беседовать на борту «Кроткого», идущего в кругосветное плавание. И я, может быть, смогу открыть какой-нибудь неизвестный доселе остров, — с тайной надеждой взглянул на него Врангель.

— Особо не обольщайтесь, Фердинанд Петрович, — мягко заметил Андрей Петрович. — Ведь по маршруту, которым вы ведете «Кроткий», уже прошли десятки, а может быть, и сотни испанских, голландских, французских и английских кораблей. За последние два десятка лет и наши соотечественники не отставали от них.

— Но вы же сами только что сказали, что, мол, всякое бывает, — напористо настаивал на своем Врангель.