Читаем без скачивания Синеглазая Касси - Кэтрин Спэнсер

Джо говорил ровным голосом, почти без всякого выражения, но так убедительно, что Имоджен даже в голову не пришло сомневаться.

– Тогда я позвоню тебе, Джо, как только обустроюсь дома.

Как часто в детстве и в юности Имоджен считала «Укромную Долину» тюрьмой! Высокие каменные стены надежно ограждали ее от жизни, к которой она стремилась. Однако той ночью, когда парадные ворота поместья захлопнулись за ней, ей показалось, что она покидает надежное убежище.

Дверь снова открыла горничная Молли, правда на этот раз с улыбкой.

– Мадам уже легла спать, но надеется, что утром вы позавтракаете с ней, мисс Имоджен. – И Молли наклонилась за чемоданом. – Я провожу вас наверх. Ваша прежняя комната готова.

– Не беспокойтесь, – возразила Имоджен, перехватывая чемодан. – Я знаю дорогу.

Открыв самую дальнюю дверь на втором этаже, она замерла, едва переступив порог. В комнате, где она прожила восемнадцать лет с самого рождения, ничего не изменилось. Ни одна вещь не тронута. Ни одна!

На стенах – все те же обои, расписанные тонкими цветущими веточками. Тот же ковер на дубовом полу. Старинная кровать с расшитым балдахином и все то же покрывало. Книги и фотографии, награды за победы в конных состязаниях, старый плюшевый мишка – все вещи точно на тех же местах, где Имоджен их оставила. Даже ее письменные принадлежности на столике в нише у окна лежат так, будто она только что встала из-за стола, а через минуту вернется, чтобы закончить письмо подруге.

Оставив багаж у двери, Имоджен прошла в ванную комнату. Ее любимое мыло, пена для ванны и тальк для тела аккуратно расставлены на широкой полке у наполненной ванны. Ее любимый шампунь – в застекленной душевой кабинке. На медной трубе – полотенца с ее монограммами. В зеркальном шкафчике над раковиной – полупустая бутылочка духов, которые она любила в юности, рядом – тюбик бледно-розовой губной помады и тюбик зубной пасты.

Господи! Имоджен вздрогнула, словно тонкие прохладные пальцы прошлого коснулись ее кожи, и ретировалась в комнату.

Гардероб у дальней стены, комод в изножье кровати...

Словно зачарованная, Имоджен стала резко выдергивать ящики, распахивать дверцы, обнаруживая все новые и новые напоминания о девушке, которой больше не существовало.

Летняя пижамка – вся в оборочках, фланелевые ночные рубашки до пола, с длинными рукавами – для зимы. Дорогие свитера из тонкой шерсти и плиссированные юбки. Первое вечернее платье из нежно-голубого крепдешина, с широким бархатным поясом. Ей было тогда четырнадцать лет...

Из глубины зеркала, укрепленного на внутренней стороне гардеробной дверцы, на Имоджен смотрела взрослая женщина, незнакомка, вторгшаяся в усыпальницу девушки, которой давно уже нет на свете. Все эти годы Имоджен думала, что мать стерла следы ее пребывания в доме, выбросила ну если не мебель, то, во всяком случае, ее вещи, одежду, сувениры. Но вот они все здесь. Даже розовые розы, подаренные мальчиком, который сопровождал ее на первый зимний бал, лежат, засохшие, на стеклянной полке.

Бросив чемодан на кровать, Имоджен стала выдергивать из него платья и костюмы с таким остервенением, словно их присутствие в этой комнате смогло бы изгнать призраки прошлого. Дорогая элегантная одежда благородных цветов: спелой сливы, светло-лилового, жемчужно-серого. Изящные блузки и свободные юбки. Маленькое черное платье, блейзер цвета слоновой кости и соломенную шляпку для церемонии чествования директрисы школы она наденет через два дня. Черный шелковый костюм – на тот случай, если придется куда-нибудь выйти вечером.

Одним взмахом руки Имоджен сдвинула девичью одежду в глубь гардероба, освобождая место для женских нарядов. С той же решительностью она вытряхнула на кровать содержимое двух ящиков. В один сложила шелковое белье, отделанное французскими кружевами, и колготки; в другой – две кожаные сумочки и одну вечернюю, расшитую стразами.

Вещи из гардероба она сложила в верхний ящик комода, затем открыла нижний ящик – со старыми альбомами для фотографий, пачками перевязанных лентами поздравительных открыток... И тут увидела дневник, который ей подарили на пятнадцатилетие. Кожаный переплет кремового цвета, тисненный золотом, слегка обтрепался по краям. Неудивительно: он хранил столько секретов совсем другой жизни...

Коснувшись его, Имоджен совершила ошибку, колоссальную ошибку. Дневник словно по собственной воле раскрылся на первой странице, вернув из прошлого девушку, которую Имоджен так отчаянно пыталась забыть. И взрослая Имоджен смирилась, признала то, что, в общем-то, знала все это время: от прошлого невозможно отвернуться, единственный способ победить его – встретиться с ним лицом к лицу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

25 июня

Дорогой Дневник, сегодня мне исполнилось пятнадцать лет, и ты – первый подарок, который я развернула. Вечером у меня будет настоящая вечеринка в саду, и впервые мне разрешилипригласить школьных друзей. К тому же я выпросила наконец раздельный купальник.

26 июня

Дорогой Дневник, вечеринка прошла просто ужасно. Я готова была сквозь землю провалиться. Мама смотрела на моих друзей так, будто они собираются украсть столовое серебро. Когда все разошлись, она сказала мне, что девочки недостойны общаться с Палмерами. Жаль, что не было Пэтси Донелли, но я не смогла уговорить маму. «ОбитателиЛистер-Медоуз не нашего круга», – сказала она.

17 августа

Дорогой Дневник, ну-ка, отгадай, что случилось! Дейв Бакстер назначил мне свидание! Он спросил, не хочу ли я пойти с ним в кино в пятницу. Конечно же, я согласилась, только не знаю, смогу ли убедить маму отпустить меня.

18 августа

Дорогой Дневник, меня отпустят в кино с Дейвом, но только если мы будем не одни. Так что я позвонила куче знакомых и все устроила. Шофер отвезет меня в кинотеатр и заберет после сеанса. В десять вечера я уже должна быть дома. Но ведь это только начало, правда?

22 августа

Дорогой Дневник, наконец наступил величайший день моей жизни, а мама его испортила. Я вымыла голову, оделась, наложила голубые тени, которыеДебби подарила мне на день рождения, и уже выходила, когда появилась мама и заставила меня умыться и снять джинсы. Видите ли, ее дочь не должна появляться в обществе одетая как бродяжка. И вот я сижу здесь, как примерная девочка пятидесятых годов: в темно-синей юбке и белой блузке, с волосами, стянутыми в конский хвост, и блестящим, как солнце, носам! Честное слово, я не вру!