Читаем без скачивания На повестке дня - Анатолий Злобин

- Еще одно - ведите себя естественно. Обычные посетители... А то войдете как два детектива...

- Что мы - в ресторанах не бывали?

- Инструктаж понятен? Или еще надо?

- Будет сделано.

- И последнее. О факте проверки - молчок. Даже дома не говорите. Проверка массовая, но чужие об этом знать не должны.

23

- ...В ресторане "Загородный" (директор товарищ Поляков) после изъятия проверяющими незаконной и неверной меры, которой измерялись порции винно-коньячных изделий, проверкой установлены факты использования незаконных приборов. Посмотрите, товарищи, этот сосуд. - Суздальцев поднимает над трибуной обыкновенную рюмку с тонкой ножкой. - В нем ровно сорок грамм. А идет он как за пятьдесят. Причем это на самообслуживании...

Суздальцев стоит с поднятой рюмкой в руке.

Великое дело - рюмка. Мы смотрим на сей незамысловатый инструмент с таким видом, будто в жизни его не видали.

- Смотрите, как ловко придумано, товарищи, - восклицает Воронцов, перебивая Суздальцева. - На самообслуживании! Значит, посетитель сам себе наливает и сам же себя обманывает. Он доволен, что ему доверили самому наливать в рюмку из бутылки - тут уж не недольют, мол, он наливает себе сам, наливает с краями и радуется - а десяти грамм, как не бывало. Хитро сделано!

- Совершенно точно, Николай Семенович, - подтверждает Суздальцев. - Мы эту меру у них второй раз изымаем.

- Так не только в "Загородном", - подхватывает Попов. - Я третьего дня в городском кафе сам себе портвейн наливал. Только проверить не догадался.

- Вот и попались. - Воронцов смеется. - Ничего. Жулики у нас изворотливые, но мы должны быть изворотливее их. Продолжайте, товарищ Суздальцев.

- Систематически обманывают посетителей и в ресторане "Пражский"...

Вот он, распрекрасный "Пражский", вот он, мой Рябинин ПэКа! И начало-то какое - "систематически обманывают". На бюрократите тоже можно объясняться с оттенками, там тоже есть своя субординация: "Имеют место отдельные факты", - очень мягкое определение, за такое можно только "указать". Затем идет: "Имеются случаи обмана", - такое обвинение немного посерьезнее, надо принимать меры. Следующий нюанс: "Налицо неоднократные факты обмана", - за такое тоже по головке не погладят. И, наконец: "Систематически обманывают посетителей", - тут уже придется пустить в работу дубинку.

- ...(директор товарищ Рябинин). При взятии контрольных закупок у буфетчицы Катиной из пяти порций пива недолив в четырех порциях составил восемьдесят пять грамм, у марочницы Серебряковой недовес в четырех порциях второго блюда составил двадцать пять грамм. 19 июня буфетчицей Катиной снова допущен недолив ста сорока грамм на четыре порции пива. Кроме того, весы, на которых она работает, имели отклонение на пять грамм в пользу буфетчицы...

Снова смотрю на лица сидящих, пытаясь по реакции на слова Суздальцева определить - где же Рябинин? Напрасная затея. Все сидят с непроницаемыми лицами.

А прежняя мысль тревожит меня все острее - что же этакое я позабыл. Я непременно должен вспомнить. А может, я ошибаюсь, может, и вспоминать-то нечего, что-нибудь совсем неважное, вроде справки для лагеря... Надо слушать Суздальцева. Что он еще про Рябинина скажет?

Но с "Пражским" рестораном покончено. Суздальцев закругляется:

- Грубые нарушения правил советской торговли и злоупотребления служебным положением являются следствием слабого изучения, расстановки и воспитания кадров, в результате чего на работу принимаются лица, скомпрометировавшие себя на прежней работе... Со стороны хозяйственных руководителей, партийных и профсоюзных организаций нет систематического контроля за сохранностью социалистической собственности и работой материально-ответственных лиц...

- Вопросы к докладчику есть? - спрашивает председатель Воронцов, когда Суздальцев умолкает.

- Все ясно, - отвечает за всех нас Нижегородов.

- Яснее не бывает, - соглашается писатель Ник-ов.

- Скажите, товарищ Суздальцев, сколько человек участвовало в рейдовой проверке шестнадцатого июня? - спрашивает Попов, заместитель председателя.

Вопрос задан явно для публики, в том числе для меня, например.

- В массовой рейдовой проверке принимало участие триста пятьдесят человек, в основном из "Комсомольского прожектора".

Больше вопросов нет. Председатель отпускает Суздальцева.

- Слово имеет товарищ Зубарев, как главный именинник.

Директор комбината уже сидит наготове, знает, что его первым вызовут. Пока он продвигается к трибуне, я успеваю рассмотреть его. Темно-синий поношенный костюм, специально прибеднился для такого случая. Лицо тусклое, маловыразительное, с неразборчивой мимикой: то ли он волнуется, то ли улыбается - не поймешь.

Клименко устраивается поудобнее на стуле, приготавливается слушать, Сергей Ник-ов откладывает в сторону карандаш, поднимает голову.

- Сейчас начнется цирк, - шепчет мне Нижегородов. - Я с этим деятелем давно знаком.

А гром грохочет уже вплотную. Небо наконец-то прослезилось над обалдевшим от жары городом. Шурша по стеклам, пузырясь и стуча вразброд по асфальту, хлынул ливень. Хорошо бы сейчас туда, под освежающую благодатную струю. Но и в зале сделалось несколько легче.

Зубарев забрался на трибуну, достает бумажку, начинает читать:

- Коллектив нашего комбината гордится тем, что Центральный парк культуры и отдыха, на территории которого мы работаем, носит имя...

Председатель вовремя останавливает бойкого оратора.

- Това-арищ Зубарев, - говорит Воронцов врастяжку. - Зачем вы нас за советскую власть агитируете? Мы сами умеем делать это не хуже вас. Давайте не будем заниматься сотрясанием воздуха, говорите коротко, по-деловому. Объясните комитету, каким образом стали возможными эти позорные факты?

- Хорошо, Николай Семенович, я дам вам объяснение.

- Только не Николай Семенович, а товарищи члены комитета, - Воронцов сух и сдержан, его просто не узнать. Куда девались его запал и горячность. Сейчас он совсем не такой, каким был в словесном поединке с Глебовским. Да чего, собственно говоря, кипятиться? Вопрос предельно ясен и горячиться нечего: надо и свои нервные волокна поберечь.

- Ясно, Николай Семенович. - Зубарев достает вторую бумажку и начинает шпарить по ней. - Товарищи члены комитета, разрешите доложить вам, что самый больной наш вопрос в настоящее время это положение с кадрами. Мы работаем всего один сезон - четыре месяца в году. И на эти четыре месяца нам необходимо набрать шестьсот торговых работников. Очень трудное положение у нас с кадрами, товарищи члены комитета: летом хороших людей подобрать трудно...

- Това-арищ Зубарев, - снова поет председатель; чем дальше, тем холоднее и спокойнее становится Воронцов. Покинутые карандаши неподвижно лежат на столе. - Неужели вам еще надо объяснять, что воровать нехорошо?

Зубарев никак не может угодить в точку. Впрочем, он не теряется, тотчас достает третью бумажку и заглядывает в нее.

- Совершенно точно, товарищи члены комитета. Во-первых, мне хочется поблагодарить комитет народного контроля. Я рад доложить вам, что массовая проверка, проведенная шестнадцатого июня сего года, оказала неоценимую пользу в нашей практической работе. В результате проверки положение коренным образом переменилось...

Вот они, золотые слова, которые, я знаю, всегда приятно слушать начальству. Они как бы означают: вы молодцы, что поймали нас с поличным, мы премного вам за это благодарны; что поделаешь, раз вы так хорошо работаете...

- Так уж и переменилось, - ухмыляется Воронцов, он тоже попался бьшо на льстивую обманность этих слов. Но тут же внутренне одергивает себя и снова становится холодным и невозмутимым - еще неизвестно, чем кончится эта невозмутимость.

- Конкретнее, товарищ Зубарев, что вами сделано для предотвращения массового обмана посетителей?

Директор комбината достает очередную шпаргалку, заглядывает в нее и мнется. Он извлекает их из правого кармана, а прячет в левый. Бумажки у него мятые, замызганные, верно, не раз бывали в ходу и годны на всякие случаи жизни. Однако на этот раз что-то не сработало. Зубарев лихорадочно шарит по карманам.

- Можете не отвечать на этот вопрос, - сухо продолжает Воронцов. - Вам трудно, я понимаю...

- Мы провели собрание актива наших работников, на котором была зачитана лекция о высоком моральном облике советского человека. - Демагог стоит на трибуне и произносит высокие слова - не в этом ли один из парадоксов нашей эпохи?

- Опять сотрясание воздуха, - жестко бросает Воронцов. - Какие мероприятия по контролю вы провели? Только конкретно.

Зубарев лезет за словом в карман, но шпаргалки на сей раз не оказывается. Подвела шпаргалка... Зубарев шпарит наобум:

- В настоящее время мы вводим в практику взаимный контроль директоров ресторанов. - Без шпаргалки Зубарев чувствует себя неуверенно и чуть ли не заикается. На лице его возникает плаксивое выражение.