Читаем без скачивания Луна предателя - Линн Флевелинг

— Думаю, тебе стоит рассказать мне побольше. Ты говорила, что возглавляет посольство Клиа?

— Да. Турма Ургажи — ее почетный эскорт.

— Но почему Клиа? — спросил Алек. — Она ведь самая младшая.

— Будь я циником, я сказал бы, что ее поэтому не так жалко, как других,

— заметил Микам.

— Я бы в любом случае выбрал на эту роль ее или Коратана, — задумчиво сказал Серегил. — Они самые сообразительные в семействе, они показали себя в бою и держатся властно. Наверное, и Торсин включен в посольство вместе с парочкой магов?

— Благородный Торсин уже находится в Ауренене. Что же касается магов, их теперь так же не хватает в армии, как и полководцев, поэтому с Клиа едет только Теро, — ответила Бека, и Серегил заметил, что она внимательно смотрит на него — какова будет реакция?

«И не без оснований», — подумал он. Теро стал учеником Нисандера вместо Серегила, когда тот обнаружил свою непригодность к занятиям магией. Они терпеть друг друга не могли и многие годы соперничали, как ревнивые братья. И все же Теро и Серегил оказались друг у друга в долгу, когда Мардус похитил Алека и Теро: во время кошмарного путешествия пленники остались в живых только благодаря взаимной поддержке; без Теро Алеку не удалось бы бежать до того, как началась последняя битва на пустынном пленимарском берегу. Смерть Нисандера положила конец соперничеству Серегила и Теро, но все равно каждый оставался живым напоминанием другому о понесенных потерях.

Серегил с надеждой взглянул на Микама.

— Ты тоже едешь, да?

Микам пристально разглядывал гвоздь в стене.

— Меня не пригласили. Я явился сюда, только чтобы уговорить тебя отправиться с посольством. На этот раз тебе придется удовольствоваться Бекой.

— Понятно. — Серегил отодвинул тарелку. — Что ж, я дам ответ утром. Ну а теперь кто хочет сыграть в «меч и монету»? С Алеком играть неинтересно: он знает все мои уловки.

На какое-то время Серегилу удалось целиком отдаться простому удовольствию игры — удовольствию тем более драгоценному, что он понимал: это мирное мгновение быстро пролетит.

Серегил наслаждался их с Алеком долгим отшельничеством. Ему часто казалось, что он вступил в мир, в котором Алек жил до их встречи, — простой мир охоты, путешествий, тяжелой работы. Им выпало достаточно приключений, чтобы поддержать на высоте их искусство разведчиков, но в основном они занимались честным трудом.

И любили друг друга. Серегил улыбнулся, глядя в свои карты и вспоминая, сколько раз они сплетались в объятиях в бесчисленных гостиницах, у бесконечных костров под яркими звездами, на той самой постели, где теперь сидел Микам. Или на мягкой весенней траве под дубами у ручья; или на благоухающем сене золотой осенью; или в теплой воде пруда… А однажды они выбежали полуодетыми и упали в свежевыпавший снег под сияющей луной, которая не давала им спать три ночи подряд. Если подумать, вокруг было не так уж много мест, где бы страсть не кидала их в объятия друг друга. Они далеко ушли от того первого неуклюжего поцелуя, которым обменялись в Пленимаре… Что ж, Алек всегда всему быстро учился.

— Должно быть, тебе выпали хорошие карты, — сказал Микам, бросая на друга лукавый взгляд. — Не покажешь ли их нам? Сейчас твой ход.

Серегил выложил десятку, и Микам побил ее, посмеиваясь с победным видом.

Серегил наблюдал за своим старым другом со смесью грусти и нежности. Когда они впервые повстречались, Микаму было столько же лет, сколько теперь Беке; это был высокий жизнерадостный бродяга, с готовностью присоединившийся к Серегилу в его приключениях. Теперь же в густой шевелюре и усах седых волос стало больше, чем рыжих…

«Тирфэйе», зовем мы их: те, чья жизнь коротка.

Серегил смотрел на Беку, обменивающуюся шутками с Алеком, и думал о том, что увидит седину и в ее рыжих кудрях, пока его собственные волосы будут все еще темны. Увидит, конечно, если Сакор будет милостив и она не погибнет в этой войне.

Он поспешно загнал эту мысль туда же, где уже скулили другие, такие же грустные.

Две свечи сгорели до основания, прежде чем Микам бросил карты на стол и зевнул.

— Ну, по-моему, я проиграл достаточно для одного вечера. Да и проехали мы сегодня немало.

— Я бы уложил тебя здесь, — начал Серегил, — но… Микам с понимающим взглядом отмахнулся от его извинений.

— Ночь ясная, и палатки у нас удобные. Утром увидимся. Серегил смотрел в дверь, пока Бека и Микам не исчезли в одной из палаток, потом повернулся к Алеку, чувствуя, как мускулы живота сводит от отчаяния.

Алек сидел, рассеянно тасуя карты. Мерцающие отсветы огня в очаге заставляли его казаться старше, чем юноша был на самом деле.

— Ну? — сказал он мягко, но непреклонно. Серегил уселся и положил локти на стол.

— Конечно, я хочу вернуться в Ауренен. Но не таким образом. Ведь ничто не прощено.

— Расскажи мне обо всем, Серегил. На этот раз я хочу узнать все полностью.

«Все? Этого никогда не будет, тали», — грустно подумал Серегил.

Воспоминания снова нахлынули на него, как несущий грязь весенний разлив. Что же выбрать первым из этих обломков его прошлого?

— Мой отец, Корит-и-Солун, был очень влиятельным человеком, одним из самых могущественных членов лиасидра. — Серегил ощутил ноющую боль в сердце, представив себе лицо отца, худое и суровое, с глазами холодными, как осенний туман. Он не был таким, как рассказывали Серегилу старшие сестры, до смерти их матери. — Мой клан, Боктерса, один из старейших и самых уважаемых. Наш фейдаст лежит на западной границе, недалеко от земель зенгати.

— Фейд… как?

— Фейдаст. Дословно — «земли народа», отчий дом. Это территория, которой владеет каждый клан. — Серегил еще раз отчетливо повторил для Алека новое слово — это был знакомый, приятный обоим ритуал. Они так часто прибегали к нему, что сейчас не заметили ничего особенного. Только потом Серегила поразило одно обстоятельство: за те два года, что он говорил с Алеком почти исключительно на своем родном языке, из всех слов только это ни разу не было упомянуто.

— Западным кланам всегда приходилось больше сталкиваться с зенгати — отражать набеги горцев, ловить пиратов, промышляющих на побережье, — продолжал он. — Но у зенгати тоже существуют кланы, и некоторые племена миролюбивее остальных, Боктерса и другие живущие поблизости ауренфэйе много лет торгуют с ними; мой дед, Солун-и-Мерингил, стремился добиться большего и заключить с зенгати договор. Он передал эту свою мечту моему отцу, который наконец и убедил лиасидра встретиться с зенгатской делегацией и обсудить перспективы. Старейшины собрались тем летом, когда мне исполнилось двадцать два; по меркам ауренфэйе я был моложе, чем ты теперь.