Читаем без скачивания Полёт совиного пёрышка - Арина Предгорная

Рене, утверждавший, что он и есть моя сова, пирог жевал с непередаваемым блаженством. Так и подмывало предложить измельчить ореховые ядрышки, как я это делала для птицы, но какая-то болезненная гордость мелькнула в его лице.

- А потом тебе захочется принять ванну и послушать сказку на ночь, - не удержалась от ворчания я.

Приткнулась на краешке постели: единственное кресло занял янтарноглазый.

Кстати, о глазах. У совушки они круглые и жёлтые, а у этого нахала насыщенного тыквенного, янтарного то есть, оттенка, с неестественно большими зрачками.

- Почему они должны быть ровно такие же, как у этой птицы? – резонно удивился он. – А настоящую горячую ванну было бы неплохо принять, но за подобную просьбу точно той железкой по голове огребу.

С каждой минутой голос наливался силой, Рене всё реже приходилось делать паузы между словами.

- Я пытаюсь понять, что с тобой дальше делать. А для этого надо знать, что произошло, а ты хомячишь Рутин пирог и тянешь время!

- Прости. Не специально. Так долго представлял, как буду рассказывать, когда удастся вернуть нормальное тело – и ни единой связной мысли, - на тонких губах долговязого недоразумения появилась кривая улыбка. – Не знаю, с чего начать. А пирог божественный. И напиток. Спасибо.

Я выдержала небольшую паузу.

- Непременно передам твои комплименты Руте. Давай начнём с простого. Как ты оказался связанным с моим сычом?

Рене уставился прямо перед собой, сцепил на торчащей из-под халата коленке переплетённые пальцы.

- С простого… Ничего простого в этом нет. Восемь лет назад я принимал участие в охоте на хнума… Они живут под землёй, время от времени выбираются на поверхность, тоже поохотиться. Внешне эта зверюга напоминает гигантского червя с очень прочным панцирем. Острые клешни, хвост как у скорпиона-переростка, зубы, какими запросто перекусить ногу, как травинку. Тот ещё красавец. Завалить хнума считается делом сложным, охотника, сумевшего его добыть, ждёт всеобщий почёт и уважение.

- В неполные девятнадцать? – удивилась я, мучительно вспоминая, где же это такие монстры водятся.

- Первого я добыл в шестнадцать, - без тени похвальбы проговорил Рене. – Правда, тогда я был не один. Пластины с хнумьего панциря используются в изготовлении доспехов… Вряд ли ты видела, конечно, но мало ли. А с тем хнумом я не справился. Охоту завалил, сам чуть не сдох: раны были серьёзные, подлечили, конечно, но… На память об этом позоре осталось увечье, с которым не хотелось жить. Дома смотрели как на калеку, да так оно и было. Я ушёл сразу, как встал на ноги, начал жить отдельно, пытался смириться…время от времени проводил вечера в трактирах. Хотелось забыть и эту тварь, и все полетевшие в пекло планы и мечты… Такие увечья у нас случаются редко, их никто не умеет лечить, а я, болван, на что-то надеялся. Ходили слухи, что в мире существуют настолько сильные маги… Легковерный идиот.

- Почему? Ты нашёл такого целителя, обладающего немыслимой силой, но тебя обманули? И что это за увечье такое? Я не… не видела на тебе никаких ужасных шрамов, и руки-ноги, насколько могу судить, целые.

- Меня обещали свести с одним из них, - усмехнулся Рене с горечью. – В трактире подсел какой-то тип, представился… я был сильно пьян, не возражал против компании, слово за слово…

- А что взамен? – перебила я.

- Деньги. Такое лечение, длительное, тяжёлое, с применением магической силы, стоит дорого, очень дорого. Сложно, но не невозможно. Я был пьян, и мне пообещали решение проблемы. Исполнение мечты. Возвращение к нормальной жизни. Конечно, я согласился. Мы договорились о новой встрече, я должен был принести деньги…

- А их не было, - подсказала я, когда пауза затянулась.

Янтарноглазый сдул упавшую на лоб прядь. Было заметно, что каждое слово даётся ему большими усилиями, но продолжал.

- Были. Я принёс их в условленное место встречи. Блор, это тот человек из трактира, обещал проводить к целителю, ну и себе хотел процент – за участие и на дорожные расходы. Дома я никому ничего не сказал. Не хотел заранее, чтобы ни надежд напрасных, ни насмешек. Пришёл, как…ррох тупоголовый. Получил по голове, отключился. Очнулся – темно, тело ломит от неудобного положения. И никаких денег, разумеется.

- А тот тип?

- Типа не было. А я…потихонечку…осознал себя вот этим лупоглазым и в перьях.

Я обняла себя за плечи, потёрла ладонями сквозь плотную ткань.

- Рене, это звучит…

- Знаю. Сам бы не поверил.

- Ну…допустим, - примирительно начала я, хотя голова всё сильнее кружилась. – Что это за колдовство такое, запирающее человека в птице? Зачем? Что за причины? Этот…Блор, да? Он мог просто ограбить и скрыться! Но – вот это?! Ты сказал, восемь лет?!

- Если ты не соврала насчёт даты – получается, столько, - пожал плечами он.

Очень внимательно разглядывал пустую кружку, которую вертел в пальцах.

- Где тебя держали столько времени? Ты же удрал, да? То есть сыч? Я помню верёвку на лапах.

- Удрал при первой же возможности, - неприязненно скривился янтарноглазый. – Этого сыча продали страстному любителю птиц. Он держал у себя ушастую сову, филина, ворону и щеглов. Филин был ручной. Вороны с щеглами…периодически менялись.

- Где? – повторила я. – Что за коллекционер пернатых?

- Фитри. Гарео Фитри, владелец передвижного цирка.

- Что?!

- За шесть с лишним лет я объездил почти всю империю Роумстон, - с застывшей улыбкой продолжал Рене. – Не сам, конечно, преимущественно в корзинке, служившей… скажем так, домом.

Я потрясла головой, но услышанное никак не укладывалось там в нужном порядке. А Рене в это время попробовал подняться на ноги, и ему это удалось. Постоял с неуверенным выражением лица, сделал несколько шагов.

- Цирк, - потрясённо бормотала я. – Мне кажется, так и есть: всё это цирк и очень дурацкий розыгрыш!

- А я в человеческом облике плод твоей нездоровой фантазии,