Читаем без скачивания Красный сфинкс - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Странное это было учреждение, – читаем мы в „Генераторе чудес“, – спрятанное от шумов улицы за старыми липами, густыми зарослями душистого жасмина и высокой каменной оградой с железной решеткой. Большую половину нижнего этажа занимал „зверинец“. Здесь жили бесчисленные кролики, собаки, морские свинки, лягушки, птицы, обезьяны. Широкая лестница с мраморными перилами вела во второй, верхний вестибюль, откуда можно было попасть в квартиру профессора Ридана или в коридор, вдоль которого располагались лаборатории. В каждой из них работали один или два сотрудника. Они приходили ежедневно в восемь часов утра и уходили в три. Ридан строго запрещал им оставаться дольше. Сам он обычно работал в своей лаборатории, примыкавшей непосредственно к его кабинету.
Редко кто посещал эту таинственную комнату.
Тут всегда теплилась жизнь – тихая, странная, заключенная в замысловатые никелированные станки или стеклянные сосуды, схваченная металлическими щупальцами аппаратов. Тут бились сердца, извлеченные из тел, шевелились собаки, лишенные сердец. Головы, отделенные от туловищ, медленно вращали глазами. А электрические приборы заглядывали своими проводами в живые препараты органов, в черепные коробки животных и, вкрадчиво шелестя, что-то отмечали на клетчатых бумажных лентах…»
«Знакомство с академиком Трофимом Денисовичем Лысенко, – вспоминал Долгушин, – беседы с ним о „живом и мертвом“, о бессмертии и смерти, о новой генетике дали мне почувствовать свежий ветер нашей передовой биологии, представить себе ее пути… Биофизик Г. С. Франк, впоследствии – член-корреспондент Академии медицинских наук, в результате нашей обстоятельной беседы дал мне возможность рассказать о поразительном опыте с кроликами, описание которого читатель найдет в романе… А раскопки в Ленинской библиотеке навели на небольшую, сугубо научную статью – исследование „Нейрон, как аппарат переменного тока“, принадлежащую перу маститого академика Украинской Академии наук Александра Васильевича Леонтовича. Мне довелось встретиться и беседовать с ним во время одного из приездов его в Москву. Идеи замечательного ученого оказались тем решающим звеном, которого мне не хватало, чтобы завершить построение основной научной концепции романа…»
Новое, более полное издание «Генератора чудес» появилось в 1959 году.
«Нашлись критики, – писал Ю. А. Долгушин, – которые настоятельно советовали мне встать на этот путь – (обновления, адаптации романа к послевоенным событиям, – Г. П.) – Мне говорили: описанные вами удивительные открытия и изобретения, имевшие оборонное значение, были сделаны в предвоенные годы, что прямо следует из содержания романа. Но война прошла, а эти изобретения применены не были. Читатель, мол, вправе спросить: что же с ними случилось, куда они девались? Чтобы не вызвать у читателя такого недоумения, перенесите действие романа в будущее, или хотя бы в настоящее время, измените биографии ваших героев (ибо все они в этом случае становятся на двадцать лет старше!) наркома назовите министром и т. д. Словом, мне предлагали по существу написать новый роман на ту же тему. Я с этим никак не мог согласиться. Изображая мечту уже осуществленной, в какой-то степени меняющей жизнь героев, фантаст, – пишет ли он в прошлом или в настоящем времени, – неизбежно нарушает историческую правду. И такая «реализация будущего» – характерная и вполне закономерная черта научной фантастики».
Долгушина поддержал И. А. Ефремов. «Несмотря на небывалые темпы развития науки и техники за послевоенные годы, – писал он в предисловии к „Генератору чудес“, – основные идеи романа отнюдь не устарели. Более того, некоторые из них, временно забытые в сороковых годах, теперь становятся в ряд самых интересных и обещающих проблем современности. Биотоки мозга и нервов, излучения жизнедеятельности человека и животных в настоящий момент уже не только служат медицинской диагностике. Возникла техническая реальность управления при помощи биотоков сложными приборами. Это достижение науки и техники несет зрение слепым, острейший слух глухим, отлично действующие руки и ноги для инвалидов…»
И дальше: «Большая заслуга автора в том, что он в своем романе сумел оценить открытие митогенетических лучей и увидеть в нем много больше, чем это сделали некоторые столпы официальной науки. Митогенетические лучи, открытые советским ученым Гурвичем, несправедливо не получили должного признания только из-за технической трудности (в те годы) экспериментирования с очень слабыми излучениями. Теперь, с новыми методами, порожденными успехами физики, проблема митогенетических лучей вновь приобретает первостепенную важность…»
Аппарат, сконструированный профессором Риданом, не только останавливает врагов молодой Советской страны. Он меняет течение жизни, открывает невероятные перспективы для друзей мира. «Основой для моей фантастики послужили действительные события в науке довоенного периода, – вспоминал Ю. А. Долгушин. – Это было интереснейшее время. Происходило становление новой материалистической науки, получившей неограниченные возможности свободного развития в условиях социализма. Жестокую борьбу со старыми устоями науки „кабинетного“, „университетского“ типа вели прогрессивные ученые; им на помощь поднимались из народа новые силы. Особенно волнующие события происходили тогда в двух, наиболее близких мне сферах знания – физике и биологии. Появилось большое количество исследований, говорящих о специфическом действии высокочастотных электромагнитных излучений на живую ткань, на развитие растений и микробов. К. К. Коровин, пользуясь ультракоротковолновым генератором, выращивал редиску величиной в яблоко. Другой экспериментатор присоединил через усилитель провод от репродуктора к слуховому нерву кошки и тогда оказалось, что ухо ее служит обычным микрофоном, а нерв – проводом, передающим токи звуковой частоты…»
Вряд ли Ю. А. Долгушин собирался критиковать государственную систему, в которой он жил, но «…наибольших успехов наука у Долгушина, – писал все замечавший Всеволод Ревич, – достигает в тех областях, которые подвергались наибольшему идеологическому уродованию – медицина, физиология, биология. Трудно сказать, сознательно или бессознательно, но у автора получилось так, что успехи ученых объясняются свободой и независимостью от всех „руководств“. И вообще в книге слова „партия“, „марксизм“, „материализм“, „идеализм“, „буржуазная идеология“ почти не встречаются…».
Прожив долгую жизнь, Ю. А. Долгушин написал в общем немного. Кроме указанного научно-фантастического романа «Генератор чудес» – научно-фантастический очерк «В 1942 году» (1936), рассказ «В гостях у маэстро» (1936), повесть «Тайна невидимки» 1949), научно-художественные книги «У истоков новой биологии», «В недрах живой природы» (обе – 1949), «Покорение металла» (1953).
В 1954 году напечатал в «Новом мире» статью под названием «Поговорим всерьез».
По тем временам писать о фантастике в серьезном толстом журнале было не принято. Тем более, что в статье Ю. А. Долгушин, вопреки мнению, утвердившемуся в советской литературе, настаивал на том, что фантастика – необходима, фантастика нужна читателям, фантастика будит воображение, что именно она, как ничто другое, дает понять, что наука – это вовсе не сумма школьных или институтских знаний. Фантастических книг, указывал Ю. А. Долгушин, выходит в СССР прискорбно мало. «А те, что есть, – писал он, – страдают недостатками в литературно-художественном отношении, либо не отвечают задачам настоящей научной фантастики. Словом, положение таково, что в нашей современной научной фантастике нет ни одного произведения, которое стало бы любимой настольной книгой молодого писателя. В печати за последние годы не появилось ни одной статьи, в которой серьезно, со знанием дела решались бы насущные вопросы этого жанра, его теории, специфики, мастерства. Кроме Всеволода Иванова, ни один из крупных писателей или критиков не выступил в защиту научной фантастики. А ведь в результате этого попустительства издательства стали буквально бояться печатать научно-фантастические произведения. Начали без конца консультироваться с критиками, специалистами, академиками. Невероятно долгим и тернистым стал путь рукописей. Некоторые авторы вообще отошли от фантастики. Новые перестали появляться».
Впрочем, лучших времен фантастике пришлось дожидаться долго.
Умер в 1989 году.
ЛАЗАРЬ ИОСИФОВИЧ ЛАГИН
(ГИНЗБУРГ)
Родился 21.XI (4.XII) 1903 году в Витебске.
После революции, в 1920 году, вступил в ВКП(б).
Еще через год – в Комсомол. Тогда такое было возможно.
Перебрался в Минск, учился в консерватории. Из консерватории перешел в Институт народного хозяйства имени Карла Маркса (будущий «Плехановский»), окончил его в 1925 году. Учился в Институте красной профессуры (тоже чисто революционное завоевание). Защитил диссертацию, получил степень кандидата экономических наук. В литературе начинал как комсомольский поэт и фельетонист.
