Читаем без скачивания ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета - Кристофер Райт

Можно также обратить внимание на то, как Павел решает подобную нравственную проблему, обращаясь к вопросу брака и развода. Павел повелевает верующему не вступать в брак с неверующим. Однако если один из супругов в нехристианском браке стал христианином, он — или она — не должен разводиться с неверующим, разве что сам неверующий пожелает развода, в случае чего Павел дает верующему супругу свободу.

Похоже, его принцип состоит в том, что обязательства, взятые до обращения, должны почитаться новообращенной христианской стороной. Остаться в браке с неверующим предпочтительнее развода, инициированного христианской стороной. Можно утверждать, что Павел мог предложить подобный подход и терпимость в отношении обращенного многоженца (ср. 1 Кор. 7, 12–24).

Точно так же, хотя мы официально и упразднили рабство (сомнительное утверждение, если вспомнить о том, что торговля рабами процветает во многих уголках мира), все еще остаются структуры экономической и индустриальной жизни, которые далеки от Божьих стандартов человеческого достоинства. Христиане должны терпеть их в той степени, в которой они способны трудиться в них и реагировать на них. Тем не менее, в то же самое время они должны стремиться бросать им вызов и изменять их в свете ясных ветхозаветных принципов справедливости, честной торговли и сострадания к слабейшим.

Мы даже можем рассмотреть факт израильской терпимости к рабству в том аспекте, было ли оно предпочтительней других альтернатив. Тут же следует сказать, что это вовсе не является попыткой оправдать порабощение человека в обычном значении этого слова. Никто из людей не имеет права владеть другим человеком как собственностью или относиться к нему подобным образом. Но если мы смотрим на проблему израильского общества, в котором рабский труд принимал такие формы, как долговое рабство, возникает вопрос, а нет ли в этом хоть каких–нибудь оправдательных аспектов? Должник брал на себя долговое обязательство. Он был связан с кредитором и отрабатывал свой долг физическим трудом. Если сравнить ситуацию с альтернативами в современном обществе, то можно, по крайней мере, посочувствовать. Современная реакция на неоплаченный долг варьируется от банкротства, где кредитор ничего не получает (что представляется несправедливым), до заключения в тюрьму за долги, от которого никто не выигрывает и которое дорого обходится обществу. Действительно, как мы видели в предыдущей главе, если рассматривать его просто как законное наказание, можно доказать, что ограниченное по времени долговое рабство на израильских условиях было более гуманным, чем заключение на наших условиях. Раб оставался жить дома. Он трудился в окружении людей, в нормальном обществе. Он ходил по Божьей земле и под Божьим небом. Заключение лишает всего этого, и интересно, что заключение никогда и нигде в Торе не предписывалось, хотя и практиковалось в поздней монархии. Конечно же, задачей этого сравнения не является отстоять повторное введение рабства, или же показать, что существуют простые альтернативы заключению в современном обществе. Скорее это предположение, учитывая наше инстинктивное отстранение от рабства и спокойное отношение к заключению, что Ветхий Завет стимулирует нас внимательней продумать нравственные (и не только нравственные) аспекты того и другого. Мы можем обнаружить, что научимся у ветхозаветной модели большему, чем предполагали.

Критическая оценка

В–третьих, Ветхий Завет показывает, что существуют такие аспекты человеческой культурной и социальной жизни, которые можно утверждать позитивно, хотя и с некоторыми оговорками. На протяжении веков церковь делала это многообразно. Например, она использовала искусство, музыку, живопись и театр для собственных целей. Она взяла языческие праздники и наполнила их благотворным христианским содержанием. С того времени, как первые христиане в Новом Завете столкнулись с задачей помочь евангелию укорениться в греческой почве, необходимостью четко сформулировать евангелие на греческом языке и нуждой соотнести его с греческой философией, важнейшей сущностью христианской миссии стало конструктивное и творческое взаимодействие с разнообразными культурами человечества. Поскольку все люди созданы по образу Божьему, в любой культуре будут измерения, отражающие характер Бога, утверждающие благость творения, воплощающие что–то из нравственных стандартов Бога и как–то способствующие процветанию человека. В то же самое время в этих же культурах могут быть измерения, попирающие истину Божью, разрушающие творение, искажающие Божьи стандарты и вступающие в сговор ради обнищания человека. Однако это не должно уменьшать наше восприятие благости культур там, где ее можно найти и одобрить.

Христиане и семья

Вернемся еще раз к ветхозаветному установлению семьи, находящемуся в самом сердце социальной структуры Израиля. Вот уж действительно установление, которое христиане могут одобрить в любой культуре, какие бы ни были их отличительные черты, правда? Ведь мы знаем, что семья дана Богом, и поэтому обязаны прилагать все усилия для ее поддержания. Все это так, но нам следует быть осторожными в том, как и где мы применяем свои библейские прозрения, а также, действительно ли наше понимание учитывает всю библейскую модель.

Как мы только что видели, библейские данные о семье представляют ряд парадоксов и двусмысленностей. Это неизбежно, потому что семья отображает двусмысленность самой человеческой жизни. Это означает, что человеческой семье присуща противоречивость, как и каждому человеку — он сотворен по образу Божьему и в то же время испорчен и грешен.

С одной стороны, семья, состоящая из отдельных личностей, сотворенных по образу Божьему, отражает некоторые аспекты личности Бога, а также является приемлемым контекстом и инструментом поклонения Богу. Масса библейских текстов утверждает высокое представление о семье в таком виде, в каком ее задумал Бог. В ней начинается жизнь человека, его первое познание мира. В семье проходит его воспитание согласно стандартам, угодным Богу. В семье человек учится жизненно важным навыкам общения, которые в будущем будут ему опорой, где бы он ни находился и какое бы он ни занимал социальное положение.

С другой стороны, семья состоит из личностей падших и грешных. Она иногда учит и другим «навыкам»: искусству унижения и угнетения своих собратьев. Если семье отдать высшее положение в обществе, в ней же тогда могут преподаваться и первые уроки идолопоклонства. Как мы уже видели, в Библии есть немало примеров неблагополучных, разбитых или сокрушенных семей, а также семей, совместно восстающих против Бога. Семья как установление открыто признается потенциальным источником идолопоклонства и, конечно, потенциальным «соперником Бога в борьбе за высшую верность», которая принадлежит одному Господу через Христа.

Поэтому нам следует избегать наивного или упрощенного представления о семье и предполагать, что Библия повсеместно и радостно утверждает, что это просто хорошо. Конечно, как и на всем в Божьем творении, на ней стоит знак Божьего одобрения — «весьма хорошо». Но она имеет силу, подобно всему человеческому, искажаться и превращаться в нечто очень плохое. Иногда христиане употребляют слово «семья» с теплотой, похожей по своей эмоциональной привлекательности на слово «сообщество». Мы говорим о семейных ценностях и ценностях сообщества, и думаем, что знаем, что это такое. Но это, вне всякого сомнения, может быть — и на это ясно указывает Библия — сообщество воров и преступников. А также в семейные модели могут проникнуть ужасное угнетение и несправедливость. Нам следует быть проницательными. Нам необходима критическая оценка.

Я полагаю, что ветхозаветное учение о семье может применяться этически в двух направлениях: с одной стороны, с учетом семьи в обычном светском обществе, и с другой стороны, с учетом церкви, особенно поместной церкви, как семьи или семейства Божьего. Если вновь воспользоваться нашими различными уровнями толкования, в первом случае наше толкование должно быть прагматическим, во втором — типологическим.

Семья в обществе

Увидев центральное место семьи в Израиле, проще всего было бы встать на защиту идеи о первостепенной важности семейного института для общего здоровья и блага современного общества. А затем, ожидая от нее слишком многого, взвалить на семью такую ответственность, что она (и в особенности родители) уже будет виновата за все социальные проблемы и болезни. Здесь существует опасность увидеть не всю ветхозаветную модель, действующей частью которой была семья. Нам следует помнить о всей модели, то есть о социальной, экономической и богословской системе Израиля. Ведь мы видели, что в Ветхом Завете семья находилась в центре концептуальной схемы, отводившей ей важнейшее место в социальной и экономической поддержке этой системы. И только как часть большей структуры, семья могла осуществлять свою важную роль в нравственной и религиозной жизни народа. Поэтому, если мы хотим провозглашать важность семьи в обществе согласно подлинно библейским направлениям, нам также следует ставить серьезные критические вопросы о характере самого общества.