Читаем без скачивания Васек Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Митя рассказывал, Мазин рыскал глазами по лагерю, оглядывая постройки и что-то соображая про себя. Тревогу его разделял Петька Русаков.
Ещё в дороге Митя сказал ребятам, что их отправят домой. Девочки, Саша и Сева Малютин искренне и шумно радовались. Одинцов тоже хотел домой, но он ждал, что скажет Васёк Трубачёв. Он всегда и во всём поддерживал товарища и расставаться с ним не хотел, несмотря на желание ехать домой. Васёк задумался. Он, конечно, хотел бы воевать вместе с партизанами, но ослушаться взрослых не мог.
– Приказ – это всё! – подумав, сказал он Одинцову.
Генка вёл себя так, как будто слова Мити вовсе не касались его. Мазин и Русаков решили «отчаянно» просить командира оставить их в отряде.
– Я прямо заплачу, Мазин! – серьёзно говорил Петька.
– Я тебе «заплачу»! Что ты, у тётеньки в племянники просишься, что ли? Ты в партизаны просишься у командира!
– Верно. Я лучше буду так смело говорить…
Мазин сделал гримасу:
– Тощий ты и маленький… не имеешь внушительного вида.
Петька с огорчением разглядывал себя:
– А ты скажи, что мне пятнадцать лет.
– Не дурак я, чтобы перед умными людьми врать! – огрызался Мазин.
Пока ребята ели, партизаны, занятые своими делами, издали разглядывали их.
– Рыжий – это, видать, командир. Весь отряд привёл!
– А тот, с краю сидит, глазастый, – говорят, вместе с дедом Михайлом работал!
– Эх, война! Всех зацепила!
– Вот глядишь – дети совсем! А у них уж свои герои есть, – качал головой бородатый старик, натачивая пилу. – А в чём дело? Дело в воспитании, тут ничего не скажешь.
– Воспитание советское… Строители будущего! В коммунизме будут жить! – откликнулся военный, пришивая пуговицу к своей гимнастёрке.
– Крепкие ребята! Друг дружку в беде не бросали! – с уважением сказал молодой хлопец.
– А собачка-то откуда взялась? Для компании, что ли, привязалась к ним?
– Собака Ивана Матвеича. Бобиком зовут. Я на пасеке бывал, знаю.
У Бобика нашлись старые знакомые, но он держался около ребят и радостным визгом встречал Оксану. Он признавал в ней бывшую хозяйку.
* * *После еды ребята долго плескались за дощатой перегородкой, где прямо на костре нагревался большой котёл воды. Оксана стригла и мыла ребят сама. Она по очереди тёрла им спины мочалкой, густо намыливая трофейным мылом. Волосы быстро и искусно подравнивала большими садовыми ножницами. По просьбе Васька ему был оставлен небольшой чуб на лбу. Намылив одного, Оксана переходила к другому, потом ставила всех рядом и обливала из одного ведра. Ребята расшалились, бегали вокруг костра, боролись и хохотали до слёз. Оксана с улыбкой глядела на их шалости, давая им повеселиться; потом, найдя, что достаточно, натягивала на каждого длинную мужскую рубашку:
– Переспите ночку в этих, а завтра свои наденете.
Ребята, хлопая рукавами, бежали из бани в Оксанину землянку. Бобик мчался за ними. Партизаны хохотали:
– Вот так обрядила ты их, мамаша!
Девочки, уже умытые и чистенькие, сидели на нарах. В лесу быстро темнело. Оксана закрыла мешком маленькое оконце и зажгла коптилку.
Когда ребята уже улеглись, пришёл Степан Ильич. Мальчики подробно рассказали ему всё, что пришлось им пережить в эти дни. Степан Ильич хмурился, вздыхал. Об одном только не говорили ребята – о Вале Степановой, с которой они долго прощались, уходя из Макаровки.
Генки не было. Он пропадал у Гнедка. Оксана мыла Генку последним и сама привела в землянку.
Степан Ильич ласково смотрел на мальчика – видимо, искал для него утешительных и ободряющих слов, но Генка был занят своими мыслями и только нетерпеливо спрашивал:
– Позовёт нас командир к себе?
– Может, и позовёт, – отвечал Степан Ильич, недоумевая, зачем Генке нужен командир. – Вот кончится война, прогоним гитлеровцев – и вернёмся мы с тобой, Генка, в село, будем вместе хозяйнувать. Михайлов внук – дорогой человек для нас… А пока поедешь ты с ребятами в Москву, будешь учиться…
Генка молча смотрел в угол землянки и думал что-то своё.
Когда Степан Ильич ушёл, в землянку вскочили Федька Гузь и Грицько. Их обветренные, загорелые лица сияли от радости:
– Здорово, товарищи! Мы ж вас ще не бачилы! Нас на хутора посылали. Приходим, а дядя Степан говорит: «Нашлись наши пионеры».
Грицько долго жал всем по очереди руку. Ребята уселись в кружок на нарах; Федька рассказал, что эсэсовцы сожгли его село Ярыжки, что ему с матерью удалось бежать в лес, где он наткнулся на подводу, которая везла с Жуковки трофеи. Партизаны взяли их в лагерь. Игнат ещё раньше ушёл из села.
– Далеко ушёл Игнат… Не скоро мы с ним побачимся теперь! – с грустью сказал Федька и шёпотом поделился с ребятами своей тайной: – Мы с Игнатом под вязами своё знамя спрятали. Фашистам до него не добраться! Только я да Игнат место знаем!
– Это наши тогда в школе штаб взорвали. Генерала самого главного убили, – шепнул Грицько.
Ребята хотели расспросить его об этом подробнее, но, покосившись на Генку, промолчали.
– До побачення! – весело сказали Федька Гузь и Грицько, прощаясь.
* * *Утром долговязый Сенька просунул в землянку голову:
– Мамаша, готовь ребят! Командир требует.
Ребята заволновались:
– К командиру нас требуют! К командиру!..
Побежали за Генкой. Генка с утра, вооружившись скребницей, чистил партизанских коней. Начищенный до блеска Гнедко ходил за ним по пятам.
– Генка, нас к командиру требуют!
Генка бросил скребницу, привязал Гнедка:
– Пойдём!
Оксана надела на ребят чистые рубашки. Прибежал Митя.
Маленький отряд торжественно выстроился перед ним: галстуки были повязаны, знамя развёрнуто.
Митя оглядел ребят вблизи, оглядел издали, взъерошил свои волосы, щёлкнул пальцами:
– Пошли!.. Ать-два! Ать-два!
– Эх, барабана нет!
– Левой! Левой!
Партизаны, отрываясь от работы, глядели вслед.
У штабной палатки ребята остановились.
– Нале-во! Ать-два! Стой!.. Разрешите обратиться. Отряд Трубачёва прибыл! – доложил сияющий Митя.
Николай Михайлович и Мирон Дмитриевич вышли из палатки:
– Здорово, пионеры!
Ребята ответили дружным приветствием. По лесу раскатилось эхо и смолкло. Николай Михайлович пытливо и ласково посмотрел на ребят. Под усами Мирона Дмитриевича пробежала добрая усмешка, глаза заискрились.
Васёк отдал рапорт. Худой от пережитых лишений, бронзовый от загара, с золотистым чубом, он стоял под красным знаменем во главе своего отряда и казался гораздо старше того мальчика, которого однажды Николай Михайлович встретил в селе.
– Трубачёв!
– Есть Трубачёв!
Васёк сделал два шага вперёд. Николай Михайлович кивнул ему головой:
– Я слышал о тебе. Ты стойкий и мужественный мальчик.
Васёк вспыхнул, смешался:
– Я был не один… Со мной были товарищи!
– Сева Малютин!
Сева оглянулся на ребят, одёрнул курточку, робко шагнул вперёд.
Николай Михайлович взял его руку, ощутил в своей ладони тонкие, слабые пальцы.
– Так вот ты какой – Сева Малютин… – Николай Михайлович пригладил седой ёжик своих волос и тепло улыбнулся: – Спасибо тебе, Сева Малютин!
Мирон Дмитриевич откашлялся, потеребил свои усы, ещё раз откашлялся. Николай Михайлович мельком взглянул на него и снова повернулся к ребятам:
– Кто из вас внук нашего погибшего товарища, деда Михайла?
Все глаза сразу обратились к Генке. Он стоял прямо и не мигая смотрел в лицо Николаю Михайловичу блестящими тёмными глазами.
– Выйди… выйди… – зашептали ребята.
Генка не спеша вышел из строя. Николай Михайлович положил руку на его плечо:
– Твой дед умер как герой. Мы позаботимся о тебе…
– Гена, – подсказали ребята.
– …да, Гена. Мы воспитаем тебя славным коммунистом, достойным своего деда… Ты поедешь вместе с ребятами…
– Я не поеду! – прервал его Генка.
Николай Михайлович поднял брови. Мирон Дмитриевич строго посмотрел на мальчика. Ребята переглянулись.
– Я никуда не поеду, товарищ начальник! – твёрдо повторил Генка. И вдруг, заметив строгий взгляд Мирона Дмитриевича, залился тёмным румянцем, гневно закричал: – Горит моя земля! Деда мой тут лежит! Куда я поеду?
Николай Михайлович быстрым движением руки остановил его. Наступило молчание.
– Одна мне дорога – Гитлера бить… – тихо сказал Генка.
Николай Михайлович задумался, пристально глядя на мальчика. Потом повернулся к Мирону Дмитриевичу:
– Зачислите в отряд Михайлова внука.
Генка вытер рукавом мокрый лоб и стал на своё место. Мазин и Русаков завистливо глядели на товарища.
– Давай проситься! – шепнул Петька.
– Не время, – хмуро ответил Мазин.
Николай Михайлович обратился к ребятам:
– Пионеры! От имени партизанского отряда передайте благодарность своим родителям и учителям, школе, которая воспитала вас! А благодарность вашему вожатому я имею удовольствие выразить сам.
