Читаем без скачивания Дендрофобия - Наталья Горская

– А что же помещики не били тревогу? Они же следили за численностью своих крепостных.

– Не все крестьяне были крепостными. Например, в нашей губернии только четвертая часть. О крепостном праве вообще больше мифов. Многие крестьяне добровольно уходили в рабство к помещику, потому что не хотели сами платить налоги, вот и всё. Говорят, самый яркий пример закрепощения людей – это советские колхозы. У колхозников даже не было паспортов, словно это и не люди, им было запрещено перемещаться по стране. Так что крестьяне – это белое пятно истории. Никто про них ничего не знает. Сохранилось больше свидетельств о рабах Древнего Рима, потому что античное общество было грамотней и демократичней, чем наше средневековое мракобесие. Вы не найдёте ни одного произведения о жизни французских земледельцев или немецких пахарей, не говоря уж про русских. Почему книга Радищева наделала столько шуму? Потому что было не принято о крестьянах писать, это было верх неприличия, они не считались людьми, как если бы сейчас кто-то о насекомых роман написал. Хотя сейчас и о собаках кино снимают, и о кошках.

– И даже о поросятах. Американцы сняли – мы с внуком смотрели. Хороший фильм, добрый.

– Двадцатый век таков, что в поросёнке сумел личность разглядеть, но положил в войнах и революциях десятки миллионов человек. И, что хуже всего, не на полях сражений, не военных, а десятки миллионов мирного населения. Но надо уметь жить именно в своём веке, а не держать связь с той мрачной и дикой эпохой, когда не каждого человека наделяли правами считать себя человеком. Описание быта тех людей делается методом догадок, когда современный исследователь помещает себя в условия той жизни и додумывает от себя, как бы он там жил, что думал и так далее. Но современные люди на жизнь смотрят совсем иначе. Беда современных учёных, что они живут в столице, сходят в зоологический музей, увидят там корову и идут домой диссертацию о ней писать, как она должна себя вести в свете последних решений Партии и Правительства. А если в природе попадётся корова, которой все эти выкладки неведомы, наука уже имеет право назвать её неправильной коровой или ещё какой «разрушающей устои общества». Они и про баб такие же теории на скорую руку создают, увидев порнуху с лярвой в пикантной позе. Так на эту позу западают, что объявляют разом всех женщин ненормальными, если те не пожелают перед ними эту позу принять. Все теории сейчас так делаются и о жизни, и о людях, и о семье.

– Но если женщина сама хочет, чтобы её дети жили с ней всю жизнь? Ну, вот материнский инстинкт у неё такой сильный.

– Материнский инстинкт для детей, а тридцатилетние дубины какое отношение к ним имеют? Материнский инстинкт в нашем обществе поставлен на службу алкашам, а никак не детям. У нас сильно пьющее общество, страна всё время где-то с кем-то воюет, мужики истребляют себя так, что среди сорокалетних баб полно вдов, одиночек и вековух. Куда девать эту армию никому не нужных баб? А пущай живут со своими взрослыми детьми, словно те и не взрослеют. В Европе большой процент населения – пенсионеры, поэтому там придумана целая система, как старикам интересно жить, очень много оздоровительных и досуговых учреждений для пожилых, всевозможные клубы и даже институты. Многие европейцы на пенсии получают высшее образование. В молодости работали, учиться некогда было, а на пенсии самое то. В нашем обществе больший процент населения – алкоголики, поэтому всё заточено под них. Муж спивается – жена должна спасать, сын спивается – куда мать смотрит со своим материнским инстинктом, работник спивается – трудовой коллектив берёт его на поруки, великий артист спился – всё общество виновато, не доглядело, какого гения проглядело. Семья в России создаётся не для хороших отношений, а чтобы мужик окончательно не скурвился, чтобы мамы, жёны и дети его спасали. Но этого смертника сколько ни спасай, он всё равно дезертирует из жизни.

– Неужели мужчина настолько не хочет жить?

– Мужики вообще не жильцы, если говорить прямо. Загнуться как можно раньше, упиться на спор, эффектно застрелиться из-за придуманной несчастной любви, которую и закрутил именно для возможности самоубийства, сделаться идиотом от полового истощения или алкоголизма и сгинуть, словно и не было тебя – такая программа вбита в мозги, пожалуй, у половины мужского населения нашей страны, если не больше. Женщина – другое дело. Отбить у неё желание жить нелегко. Но тоже можно.

– Зачем?

– Не знаю. У меня такое впечатление, как будто население мешает нашему государству, поэтому идеология постоянно навязывает какие-то нездоровые формы поведения. У нас постоянно восхищаются смертью на фронте, на производстве, от любви к кому-то, хотя это банальное неумение воевать, работать и жить. Пропаганда мощная штука, и патроны тратить не надо. Мы живём как в пещерные времена, когда человек доживал только до двадцати лет, поэтому перед ним не стоял вопрос, как жить дальше. Отработали, родили себе подобных на замену и растерялись: а что дальше-то делать? Что можно жить как-то интересно, обустраивать мир для себя – даже не представляем, как это и зачем. Жизнь для себя нам ерундой какой-то кажется. Вот шумно загнуться в юные годы по глупости, по пьянке – самое то для русского человека. Да ещё других сагитировать последовать за собой. В Европе семья – это муж и жена. Детей вырастили, во взрослую жизнь выпустили и продолжают жить в своё удовольствие, ездят по миру, учатся кататься на лыжах – пенсия для того и придумана. В России семья – мать и дети, мужик всё время норовит слинять куда-то, на войну или сразу на тот свет. В запой уйти, что на войну не взяли, потому как жопа слишком большая отросла, пока перед теликом на диване лежал. Ну, куда тебе с ней? Разве только врага пугать. А от бабы требуют быть вечной матерью, потому что в таком перекошенном обществе её по сути больше нечем занять. Она лезет со своей гипертрофированной опекой в жизнь взрослых детей, буквально терроризирует своей любовью на грани ненависти, пытается стать для внуков лучше матери, с нею дико враждуют зятья и невестки, потому что она вытесняет их с законного места в иерархии семьи. Но ей не изменить свою программу поведения, потому что она только под неё заточена, её так воспитали. И только в нашей культуре существуют очень враждебные анекдоты про тёщу и свекровь, в других и проблемы-то такой не знают. Одно это говорит, что с обществом что-то не так. Страны воинственного Ислама придумали под вышибленных из строя мужиков забаву вроде многожёнства, чтобы как-то сгладить перекос в соотношении полов. У нас пошли ещё дальше: для баб придумали некий инстинкт, согласно которому личная жизнь женщине вообще не нужна, заниматься её устройством могут только несознательные проститутки. А «нормальная женщина», то есть согласная подыгрывать сложившемуся положению вещей, должна нарожать побольше детишек (не уточняется от кого конкретно, дескать, для материнского инстинкта это не важно) и посвятить себя всю служению им. Убивается сразу три зайца: мужики могут и дальше квасить и валтузить друг друга на полях сражений, а властям не надо думать о развитии государства, о строительстве жилья для населения, так как всё население будет жить с мамами, дожидаясь их смерти и вытесняя с жилплощади одно поколение другим естественным путём.

– А третий заяц где?

– А третий заключается в том, что для такой бабы ничего не надо делать. Разве что иногда хвалить, какая она замечательная и самоотверженная мать, пока мужики где-то там не менее самоотверженно сражаются у пивного ларька. Если бы русская баба не страдала болезненным самомнением, как и все русские люди, она бы не повелась на эту фигню. Всё дело в том, что мать детям нужна только в первые годы жизни. Например, на Кавказе детей забирают у матерей с восьми лет, и все прекрасно себя чувствуют. И там замечательные отношения к старикам, там нет ни одной брошенной пожилой матери. А у нас сидят с мамами до пятидесяти лет, и это очень сильно отражается на качестве жизни. Русские люди «славятся» отвратительным и неуважительным отношением к старикам, конкретно, к матерям. Потому что из матери сделали вечную служанку, а из детей – господ. Но господа на служанку всегда орут матом, её никто не уважает, а только пинают и шпыняют. У матерей-служанок с «обострённым материнским инстинктом» всегда вырастают бестолковые слабые дети, которые сбрасывают ей внуков. В природе нигде такого нет. Нигде вы не увидите, чтобы курица принесла цыплят своей матери и обязала их растить, а корова-мать водила взрослого быка-сына за рога, показывая ему, где лучше пастбище или куда надо ходить на водопой. Это только в России у вино-водочного отдела можно видеть сцены, как взрослый и даже старый уже мужик материт свою мамашу: «Да какая ты мать! Люди добрые, поглядите, что делается – эта курва опять мне денег не дала! Да ты тварь после этого, а не мать. Где у тебя сердце вообще?». И с ним все согласны. Всё общество на его стороне. И так – во всём. Денег ли он у неё требует, жилплощадь или сострадания. Сам он как бы вне критики, потому что все сразу понимают, что такой придурок не может ни на работу устроиться, ни заработать, а уж дом построить – тем более. Обратите внимание, что мать всегда находит и работу, и деньги, и жильё. Женщина, баба, слабый пол. Мужик и тут не теряется, готов объявить её сильным полом, лишь бы и дальше квасить с себе подобными, рассуждая об очередном росте напряжённости в Антарктиде. Вот к чему приводит гипертрофированный материнский инстинкт. К уродству. Любой инстинкт должен быть в норме, ему нельзя потакать. Человек тем отличается от животного, что умеет держать свои инстинкты в узде. Любые чрезмерности тут отвратительны. Баба, которая желает всех поразить своей непомерной материнской любовью, ничем не лучше разнузданного мужика, который всех затрахал своим инстинктом размножения и ставит его превыше всего, не понимая, почему окружающие не разделяют его зацикленности именно на этом замечательном инстинкте.