Читаем без скачивания Режим бога (Последний шаг) - Сергей Гомонов

— Главное, что эти записи были обнаружены нашими историками в начале века — и знаете, где? В архивах самого Бороза Гельтенстаха на острове Летящего Змея в Южном море. Астурин не оставил после себя ничего — ни мемуаров, ни иных документов, только некоторое количество личных вещей: что-то из одежды, обуви, аксессуаров. И записи Сотиса, которые тот сделал уже после его смерти! Каково? И это не фальсификация!

— Мы проплывали мимо его острова, — сказал Ноиро. — Это просто осколок суши, покрытой вечны льдом. После извержения Сарталийского вулкана он целиком погрузился в воду.

Дэсвери покачал головой:

— Ваши данные, мой друг, несколько устарели. В прошлом году Летящий Змей обнажил свой хребет. Между прочим, свободный от снега и льда. Вода словно отступает от него… или все же это он поднимается в результате каких-то геологических процессов на дне моря?

— Обнажил свой хребет… — пробормотал журналист. — А параллели-то не совпадают…

— Вы о чем?! — встрепенулся математик.

— Нет, это пока версия. Скорее всего, неправильная… Мэтр Дэсвери, я даю принципиальное согласие на участи в вашей передаче. Но могли бы и вы учесть мое пожелание?

— Безусловно, могу!

— Я хотел бы, чтобы этот выпуск назывался «Солнечное затмение истории».

А в ушах отчетливо прозвучало: «Она закончит то, что начал ты сегодня!»

7. Первый и седьмой

— Я знаю, что вам не нужен был этот материал, мэтр Гэгэус.

Ноиро слегка удивлялся сам себе. Глядя теперь на главреда, он ни мгновения не беспокоился о том, в каком расположении духа пребывает начальник и стоит ли ожидать от него неприятностей. Самая большая неприятность подкарауливала сейчас всю страну, и имя ей было — «война».

Шеф уставился на него и промокнул толстую шею платком.

— Все умные стали, ты посмотри! — буркнул наконец Юлан. — Ну и что теперь прикажешь с тобой делать? Ступай, выздоравливай уж, незаменимый журналист.

Молодой человек пропустил мимо ушей снисходительную насмешку, сыгранную очевидно ради заминки конфликта. Ведь Гэгэус прекрасно понимал, что работник, получивший травму, будучи при исполнении служебных обязанностей, имеет право требовать от начальства возмещения ущерба, и сумма эта была немалой. А Гатаро Форгос наверняка не обрадуется, узнав о не согласованной с ним командировке новичка, копнет поглубже и молниеносно узнает, что ничем не примечательный журналист Сотис — это скандально известный едва ли не на весь мир Сэн-Тар Симман… А тогда… Ой-ёй!

— Я могу показать вам, как гибнут люди, статью о которых вы поручили перед моим отъездом мэтру Сабати, — ровным голосом продиктовал журналист.

Юлан пригляделся. Или его обманывало зрение, или глаза Сотиса после поездки и в самом деле стали свинцовыми. Да и поведение парня значительно изменилось. Так меняется личность солдата, вернувшегося с войны. Навсегда.

Ноиро сдержал усмешку. Как же понятны стали ему теперь мотивы людей, и как они чаще всего низменны и шкурны…

— Есть что сказать — говори, — покривился Гэгэус. — И, знаешь что, давай на «ты». Заслужил.

Ясно, главред решил юлить и выкраивать себе несгораемые баллы.

— Хорошо, если это необходимо, — Ноиро ухватился за костыль и встал из кресла, где еще совсем недавно сидела Нэфри, запомнившаяся Гэгэусу как «та самая девчонка, что любит терять сознание в самый разгар беседы». — Давай-ка выглянем в окно, Юлан.

Он устало поманил за собой главреда. Тот не стал упорствовать, подошел и взглянул на мир с высоты седьмого этажа. Мир уже погружался во мрак глубокого вечера. Мир зажег огни фальшивого веселья и закрутил надсадный флирт, в отчаянии доказывая самому себе: я ничего не знаю о войне, что у всех на устах, я хочу веселиться, как прежде! Город-самодур делал вид, будто живет по-старому, но жить по-старому не получалось.

Вульгарные подвыпившие дамы вываливались из дверей одних клубов, чтобы, ухватив кавалера побогаче, ехать с ним в другие. Узлаканцы, коренные горожане, держались теперь обособленно и нахально, кучкуясь и чувствуя себя хозяевами положения, а взгляды их затекших глазок сулили недоброе. «Это еще только самое начало!» — вещала дерганая реклама, превознося мало кому теперь интересные товары, идущие с огромными скидками. Здесь толпа кемлинов избивала зарвавшегося узлаканца, там то же самое толпа узлаканцев проделывала с кемлинами — пожилой парой. В разбитом фонтане лежала мраморная голова Зако Фурона — ею и разбила фонтан в конце проспекта кучка искателей приключений, нимало не беспокоясь, чей памятник разрушила, а самое главное — не ведая, для чего.

Кийар, Кийар, много ли тебе осталось?..

— Всё шло к этому, — сказал Ноиро. — Противостояние сокола и гиены закончится победой гиены…

Гэгэус уныло кивнул. Конечно, он видел все это и прекрасно понимал, к чему ведут игры Тайного города. Древние символы на гербе объединенного — Заречного и Восточного — Кийара никогда не были и не будут союзниками. Власть уже давно перешла к потомкам каторжан. Государство Кемлин уничтожат не извне. Кемлин падет от рук собственных детей. И это уже не изменить. Когда страной управляют бывшие изгои, страна обречена, и ей грозит скорая неминуемая погибель…

— А о чем пишем мы? — продолжал журналист, беря со стола подшивок первый же номер вечерки, что подвернулся ему под руку. — «Митти Клевас разводится со своим четвертым супругом!», «Страшная тайна порноактрисы», «Как правильно делать макияж для ночного клуба», «Беременная солистка „Создателей“ потеряла сознание прямо в редакции!», «О чем говорит предсказатель?», «Тест „Узнай, насколько ты ему небезразлична“», «Отправь письмо кумиру и выиграй автомобиль!»…

— Что ж, такова политика издания, — развел короткими ручками Гэгэус. — В котором, между прочим, ты получаешь заработную плату. Так же, как и я. Я такой же наемный работник и дорожу… хм… во всяком случае, дорожил своим местом. Для культивации паники существуют общественно-политические газеты и журналы, телевидение и новостные сайты.

— Я говорю не об этом. Просто с недавних пор мне действительно стало интересно, когда, в какой момент истории гиена окончательно подмяла под себя восточного сокола?

Ноиро говорил задумчиво, глядя на сотни светящихся окошек и темнеющую гряду Узлаканских гор далеко на северо-востоке. А через два квартала отсюда, на площади Гельтенстаха, высилось здание главного кийарского суда, и над входом в него замерли запечатленные в черном мраморе государственного герба, сверля друг друга взглядом, птица и зверь. Одним глазом понимающе взирал на них, сложив руки на эфесе длинного палаша, каменный астурин армии семи государств и словно ждал своего часа. Взойдет солнце — и призрак оживет, и поднимутся из песков мертвецы. И снова будет бой…