Читаем без скачивания Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

Интересна хронология этих событий.

Вопрос об установлении контроля над министерствами поднимается не ранее 17.00 – не позднее 18.00, т. е. в то самое время, когда возглавляемая А. М. Макашовым автоколонна добирается до Останкино. Именно в это время появляется слух, будто бы в Останкино начался бой и телецентр перешел в руки сторонников парламента. В то же время П. С. Грачев приказывает ввести в столицу войска. Б. Н. Ельцин дает распоряжение огласить указ о введении чрезвычайного положения и отправляется на вертолете в Москву.

А пока Борис Николаевич летит в Кремль и войска начинают покидать места своей дислокации, в Белом доме царит эйфория, производится разведка в местах расположения министерств, рассматривается вопрос о выезде туда министров. Именно в это время между 18.00 и 19.00 в Белом доме возникает идея провести группу захвата в Кремль.

В 19.10–19.30 началась стрельба в Останкино, около 19.40 погасли телеэкраны. В это же время от Белого дома уходят батальоны добровольцев для блокирования Министерства обороны, Министерства иностранных дел и Управления городской телефонной сети, а также две группы захвата к ИТАР-ТАСС и к Таможенному комитету. Тогда же экипаж неизвестного нам БТР в районе Останкино сделал попытку найти колодец, через который проходит кабель центральной магистральной связи, чтобы взорвать его.

Перед нами налицо не стихийные, а хорошо спланированные действия.

О том, что это были спланированные «сражения», свидетельствуют не только предупреждение, переданное днем 3 октября с Октябрьской площади в «Белый дом», но и воспоминания М. Н. Полторанина.

«Я – заявил он сразу же после этих событий, – знал, что готовится мятеж, задолго до 3–4 октября… Ко мне приезжали люди и говорили, что в нем будут задействованы самые разнообразные силы, что готовится захват «Останкино», наступление на теле – и радиостанции на Шаболовке, на Ямском поле, на ИТАР-ТАСС и, естественно, что планируется наступление на Кремль»[2441].

Откуда же у Михаила Никифоровича были такие сведения?

«Всю информацию, – утверждает он, – я получал от доброжелателей из Министерства безопасности»[2442].

Вот так!

Оказывается, Министерство безопасности «задолго до 3–4 октября» знало о подготовке «мятежа» и даже располагало его «планом». И что же оно сделало, чтобы расстроить этот план?

Ни-че-го!!!

Более того, само сеяло панику (вспомним разговор Е. Савостьянова с Л. Пономаревым). Само подсылало в «Белый дом» людей, которые должны были выманить стороников парламента и к Кремлю, и на Лубянку, и в Останкино.

Не само ли и разрабатывало этот план?

В связи с этим возникает вопрос, кто отдавал в «Белом доме» соответствующие приказания?

На этот вопрос в беседе со мной 29 июня 2006 г. В. А. Ачалов ответил однозначно: А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов[2443].

В мае 2006 г. мною было направлено письмо Р. И. Хасбулатову, в котором содержался следующий вопрос: «Были ли Вы в тот вечер посвящены в планы «походов» на МВД, Министерство обороны, Министерство иностранных дел, ИТАР-ТАСС, телефонную станцию, контрразведку МВО и даже Таможенный комитет? Если нет, то от кого могли исходить распоряжения на этот счет?»[2444].

Ответа на это письмо я не получил. А попытка встретиться с А. В. Руцким закончилась неудачей.

Из существовавшего плана провокаций «удались» только захват гостиницы «Мир» и мэрии, а также операция в Останкино. Именно это, по всей видимости, стало причиной того, почему входившие вечером 3 октября в город воин ские части пришлось остановить. Нигде, кроме Останкино, вечером 3 октября кровь не лилась, да и в Останкино никого штурма не было.

В таких условиях в действие вступил вариант, который имел своей целью усилить эффект безвластия в городе, усилить панику и таким образом подтолкнуть «Белый дом» на более «решительные» действия.

И тут на сцене в роли спасителя появился Егор Гайдар.

Как Гайдар «остановил гражданскую войну»

«Люди напряженно всматривавшиеся и вслушивающиеся в передачи радио и телевидения… – вспоминает В. Л. Шейнис, – понимали: инициатива в руках белодомовских формирований, улицы Москвы пустынны, по ним беспрепятственно проносятся на захваченном транспорте боевики, откликнувшиеся на призыв Руцкого и Хасбулатова, милиция спряталась, войска где-то застряли»[2445].

Едва только вышла в эфир запасная телестудия, уже в 20.00 «прозвучало обращение Совета министров – Правительства РФ к москвичам и гражданам России»[2446].

Следует отметить невероятную лаконичность этого обращения и то, что оно во многом повторяло указ № 1575. Сравните:

Нетрудно заметить, что указ № 1575 и обращение премьера составлялись одним и тем же человеком. Поэтому свидетельство А. Б. Чубайса о том, что автором указа был С. Шахрай, а автором обращения Л. Пихоя[2447], вызывает сомнения. Сомнения вызывает и то, что обращение готовилось после 16.00–17.00. Очевидно, что оно появилось на свет одновременно с указом № 1575, то есть до падения мэрии, захвата гостиницы «Мир», призыва к захвату Останкино. И уж никак не после получения информации о том, что там начался «штурм».

А это значит, обращение было составлено заранее.

Характеризуя настроения того вечера, Е. Т. Гайдар писал: «Штурм «Останкино продолжается, боевики оппозиции захватывают новые объекты. Силы МВД деморализованы, армейские части на помощь не подходят. Оппозиции почти удалось убедить население в масштабности своего движения и в изоляции Президента… – Принимаю решение о необходимости обратиться к москвичам за поддержкой»[2448].

После 20.00 В. С. Черномырдин принял Е. Т. Гайдара. «Виктор Степанович спокоен, держится хорошо…, – вспоминал Егор Тимурович, – информирую премьера, что отправляюсь на Российское телевидение, буду просить москвичей о поддержке, потом поеду к Моссовету… Москва пустая – ни милиции, ни войск, ни прохожих»[2449].

Передавая настроения, получившие в ту ночь широкое распространение среди московской интеллегенции, журналист «Известий» Ю. Богомолов позднее писал: «Позвонивший мне в ночь на 4-е режиссер сказал: хотелось бы, наконец, услышать лязг танковых гусениц»[2450].

Какая же демократия без танков!

На экранах телевизоров Егор Гайдар появился в 20.40. Он заявил, что в столице складывается драматическая ситуация, дал понять, что милиция и армия выжидают, и призвал москвичей прийти к зданию Моссовета, чтобы как в 1991 г. поддержать российское правительство[2451].

Можно встретить мнение, что именно это выступление стало переломным в развитии событий. Откликнувшиеся на призыв вице-премьера москвичи стали собираться в центре столицы, и, как пишет В. Л. Шейнис, «многотысячный митинг у Моссовета, продолжавшийся всю ночь, помог политически выиграть решающую партию. Колеблющимся генералам и полковникам было наглядно продемонстрировано, что в стране есть другое «небелодомовское» активное меньшинство – демократы»[2452].

Однако, как утверждает А. Цыганок, «стихийный митинг» у Моссовета начался еще «с пяти часов дня», «люди выступали, взобравшись на подогнанную Крайником к мэрии пожарную машину – Руслан Мирошник, Лев Пономарев, Валерия Новодворская. Я с этой трибуны призвал людей записываться в народные дружины. Затем выступать стали с балкона мэрии»[2453]. «К 18 часам… уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы – вокруг мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской»[2454].

Когда на следующее утро Т. И. Денисенко направилась к Никитским воротам, то обратила внимание: «все улицы, ведущие к Моссовету забиты баррикадами. А уж какова баррикада на Тверской, я видела еще утром. Два человеческих роста! Сплошное железо! Танки не пройдут, не то что невооруженные люди. Да эти баррикады не чета тем, что были на подходе к Дому Советов!»[2455].

А вот как описывает баррикады в центре Москвы Э. З. Махайский: «Вышел на „Пушкинской“… Поперек улицы от магазина „Армения“ к сгоревшему зданию ВТО протянулась мощная баррикада. Над баррикадой бело-сине-красный флаг… На отрезке между Пушкинской площадью и Моссоветом было сооружено еще несколько баррикад, но „пожиже“: у „Елисеевского“, у магазина „Хрусталь“ и возле Моссовета. Баррикады виднелись и у Исторического музея, а также в переулках, выходящих на Тверскую»[2456].

С военной точки зрения значение баррикад и здесь было невелико. Они перекрывали не все выходы на Тверскую, поэтому их можно было обойти стороной. Это означает, что баррикады возводили не как оборонительные, а как театральные сооружения. Для журналистов.