Читаем без скачивания Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли

— Ага, кайдзю побежден! — крикнул Соломон.

— Очень приятно снова видеть вас, — сказал Мосасу Хансо. — Это мой друг Харуки Тотояма.

— Рад познакомиться, господин Тотояма.

Соломон снова «прицелился».

— Помилуй, великий Ультрамен. Кайдзю Тото должен поздороваться с твоей бабушкой.

— Рада видеть тебя, — сказала Сонджа.

— Папа вчера купил мне новый выпуск «Ультрамена», — сообщил Соломон Тотояме.

— Везунчик, — сказал Харуки.

— Давай я покажу тебе! — Соломон потянул взрослого друга за собой.

Хансо собирал сведения обо всех людях, появлявшихся в жизни Сонджи. Он знал все и о детективе Харуки Тотояме, старшем сыне швеи из Осаки. У него не было отца, а младший брат рос умственно отсталым. Харуки был гомосексуалистом и недавно обручился с женщиной старше его самого, которая работала у его матери. Тем не менее Харуки пользовался уважением в своем полицейском участке.

Ужин прошел в приятной дружеской атмосфере.

— Почему ты не можешь переехать в Йокогаму и жить с нами? — спросил Соломон у Харуки.

— Хм. Звучит заманчиво. Здесь я смогу играть в Ультрамена каждый день. Но Соро-тян, моя мать и брат живут в Осаке. Так что я тоже буду жить там.

— О, — вздохнул Соломон. — Я не знал, что у тебя есть брат. Он старше или моложе?

— Моложе.

— Я бы хотел встретиться с ним, — сказал Соломон. — Мы могли бы подружиться.

— Он очень застенчив.

Соломон кивнул.

— Бабушка тоже застенчивая.

Сонджа покачала головой, и Мосасу улыбнулся.

Харуки кивнул. До рождения Соломона он не очень интересовался детьми. С самого раннего возраста, имея брата-инвалида, он опасался ответственности за другого человека.

— Моя подруга Аяме предпочитает Токио, а не Осаку. Возможно, она здесь была бы счастливее, — сказал Харуки.

— Может, ты переедешь сюда, когда женишься? — сказал Соломон.

Мосасу рассмеялся.

— Начальник полиции Йокогамы — мой друг, — сказал Хансо. — Дайте мне знать, если захотите переехать. — Он достал визитную карточку и вручил ее молодому офицеру, и Харуки принял ее двумя руками, склонив голову.

Мосасу поднял брови.

Сонджа наблюдала за Хансо. Она подозрительно относилась к его помощи. Хансо не являлся обычным человеком, и он был способен к скорым и решительным действиям, которые она не могла понять.

5

Нагано, январь 1969 года

Среди громоздких лабиринтов из металлических столов и шкафов с канцелярскими папками главный клерк патинко-салона «Космос» Риза Ивамура казалась почти не заметна. По любым меркам Риза выглядела привлекательной. Однако она держалась холодно и отстраненно, пресекая любую вольность в общении. Казалось, молодая женщина целенаправленно старается выглядеть и вести себя как бездушный автомат. Она всегда носила белые блузки и недорогие черные юбки, требующие минимального ухода, а также черные кожаные ботинки, обычно популярные у старушек. Зимой один из двух серых шерстяных кардиганов покрывал ее тонкие плечи, а единственным украшением служили недорогие серебристые наручные часы, с которыми она часто сверялась. Риза работала быстро, безукоризненно выполняла задания работодателей и не нуждалась в напоминаниях или помощи.

Ноа жил в Нагано уже почти семь лет, здесь он был по-прежнему известен, как японец по имени Нобуо Бан. Он усердно работал, стал ценным сотрудником, и владелец не докучал ему. Каждый январь он предоставлял Ноа его законный бонус и читал новогоднюю лекцию о необходимости брака: мужчина возраста Ноа, занимающий такую должность, должен иметь собственный дом и детей. Бывший управляющий перебрался в Нагою и возглавил новые салоны там, а Ноа продолжал жить в общежитии и питаться в местной столовой. Он почти не тратил деньги на себя.

После очередной новогодней нотации Ноа все же задумался о совете босса. Он присматривался к Ризе. Несмотря на ее сдержанность, все знали, что она из семьи среднего класса, и там случился некий прискорбный скандал. Когда Ризе было лет четырнадцать, ее отец, врач местной клиники, выдал неправильное лекарство двум пациентам во время сезонной эпидемии гриппа, в результате чего они скончались. Вскоре после этого доктор покончил с собой, оставив семью опозоренной и без средств к существованию. Родственники не пришли на похороны и никогда больше не общались с Ризой и ее матерью, которая так и не оправилась от шока и перестала выходить из дома. Когда Риза закончила среднюю школу, Такано, бывший пациент ее отца, взял девушку на работу.

Ноа нравился ее красивый почерк. Возможно, он влюбился в то, как она писала номер два — параллельные линии, выражающие своеобразное свободное движение внутри невидимой рамки, включающей штрихи идеограммы. Когда однажды зимним вечером Ноа пригласил ее поужинать, она была поражена. Клерки часто обсуждали Нобуо Бана, но после стольких лет девушки давно отказались от попыток очаровать его. Два ужина — и Риза влюбилась в Ноа, зима еще не закончилась, когда они поженились. В первую брачную ночь Риза испугалась:

— Будет больно?

— Ты можешь попросить меня остановиться. Я бы предпочел причинить боль себе, чем тебе, моя жена.

После долгого одиночества они внезапно почувствовали подлинную привязанность. Когда Риза забеременела, она ушла с работы и осталась дома, посвятила себя семье с той же истовостью, как и управлению документооборотом патинко-салона. Сначала она родила девочек-близнецов, через год мальчика, а затем еще через год девочку. Ноа работал шесть дней в неделю на «Космос» и уделял много внимания семье. Он не пил, не ходил в клубы, даже когда полагалось развлекать полицейских или продавцов патинко-автоматов. Ноа был честным, точным и справлялся с делами любой сложности — от налогов до лицензий на автоматы. И не жадным. Владелец «Космоса» уважал его, и Риза была благодарна.

Как все японские мамы, Риза ходила в школы, где учились дети, и делала все возможное, чтобы обеспечить всем четверым малышам комфорт и безопасность. Ее не интересовало все, что находится за пределами ее семьи. Смерть отца сделала ее изгоем в глазах