Читаем без скачивания Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны - Яков Гордин

«Несмотря на захват немецко-фашистскими войсками большой территории Советского Союза, намеченное планом “Барбаросса” уничтожение основных сил Красной Армии в западных районах Белоруссии и Украины не было осуществлено. В связи с расширением общего фронта оперативная плотность наступающих войск противника значительно снизилась, и для одновременного продвижения его ударных группировок на всех стратегических направлениях не хватало сил.

На флангах группы армий “Центр”, нацеленной на Москву, оставались угрожающие ей крупные силы советских войск.

В целом обстановка к концу июля – началу августа 1941 г. требовала от верховных главнокомандований обеих воюющих сторон новых стратегических решений.

Гитлеровское руководство с конца июля все более склонялось к мнению, что дальнейшее наступление группы армий “Центр” на главном московском направлении не принесет успеха, если не будет ликвидирована угроза со стороны фланговых группировок советских войск, особенно на юге – из района Рославль, Коростень, Киев, где было установлено наличие нескольких советских армий (3, 21, 13-й Западного фронта и 5-й, 37-й – Юго-Западного фронта), наиболее активная из которых – 5-я армия непрерывно предпринимала атаки из района Коростеня во фланг группы армий “Юг”, угрожая ее тыловым коммуникациям.

В связи с создавшейся обстановкой Гитлер решил перенести основные усилия с центрального, московского на ленинградское и харьковское направления ‹…›. Основная его идея в части, касающейся нанесения удара значительными силами группы армий “Центр” на юг – в тыл Юго-Западного фронта, принимала все более конкретные формы и в конечном счете была претворена в жизнь»[124].

Речь идет о судьбе мощной группировки известного нам генерала Кирпоноса, насчитывавшей около миллиона солдат, укомплектованной многочисленной техникой и опирающейся на прекрасно оснащенные УРы – укрепленные районы.

Для того чтобы снять опасность окружения войск Юго-Западного фронта, по решению Ставки, то есть Сталина, был образован новый, Брянский фронт, командующим стал генерал Еременко.

Василевский в воспоминаниях приводит чрезвычайно характерную сцену.

«Выслушав Сталина, вновь назначенный командующий Брянским фронтом очень уверенно заявил, что “в ближайшие же дни, безусловно”, разгромит Гудериана. Эта твердость импонировала Верховному.

– Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях, – бросил он вслед выходившему из его кабинета Еременко»[125].

Гудериана Еременко не разбил. Брянский фронт своей задачи не выполнил. Еременко был ранен и вывезен в Москву.

Положение Юго-Западного фронта стремительно ухудшалось. Перспектива окружения становилась все более реальной. На предложения главкома направления Буденного и генерала Кирпоноса начальник Генерального штаба маршал Шапошников ответил:

«Ставка считает, что нужно держаться на тех позициях, которые занимают части, так как этого требуют наши уставы»[126].

Надо иметь в виду, что директивы Шапошникова неизменно были на самом деле директивами Сталина.

Как вспоминал Василевский, бывший в это время заместителем Шапошникова:

«…Шапошников и я под диктовку Сталина записали следующую директиву в адрес главкома Юго-Западного направления Буденного…»[127].

Здесь уместно объяснить, каким образом на посту начальника Генерального штаба вместо Жукова оказался Шапошников.

29 июля 1941 года Жуков предложил Сталину свой анализ ситуации. Главным предметом его беспокойства было положение группировки Кирпоноса, то есть Юго-Западного фронта. И он выдвинул радикальные предложения.

«– Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий. Они будут нашим кулаком и действовать по обстановке.

– А как же Киев? – в упор смотря на меня, спросил И. В. Сталин.

Я понимал, что означали два слова “сдать Киев” для всех советских людей и, конечно, для И. В. Сталина, но я не мог поддаваться чувствам, а как начальник Генерального Штаба обязан был предложить единственно возможное и правильное, по мнению Генштаба и на мой взгляд, стратегическое решение в сложившейся обстановке.

– Киев придется оставить, – твердо сказал я.

Наступило тяжелое молчание… Я продолжал доклад, стараясь быть спокойнее.

– На западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа фронта противника. Ельнинский плацдарм гитлеровцы могут позднее использовать для наступления на Москву.

– Какие там еще контрудары, что за чепуха? – вспылил И. В. Сталин и вдруг на высоких тонах бросил:

– Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?

Я не мог сдержаться и ответил:

– Если вы считаете, что я, как начальник Генерального Штаба, способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального Штаба и послать на фронт…

Опять наступила тягостная пауза.

– Вы не горячитесь, – заметил И. В. Сталин, – а впрочем… Если вы так ставите вопрос, мы сможем без вас обойтись…»[128]

Смысловую составляющую разговора подтверждает и Василевский, и весь дальнейший ход событий.

Начальником Генштаба стал Шапошников, который ни в чем не осмеливался возражать Сталину. И, повторим, все решающие директивы, направляемые в войска за подписью Шапошникова, были директивами Сталина.

Самоуверенная утопичность большевистского мышления была свойственна Сталину в высшей степени.

2 сентября, когда было уже ясно, что положение Юго-Западного фронта становится катастрофическим, Сталин направил Еременко очередные указания:

«Гудериан и вся его группа должна быть разбита вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана»[129].

Подобных сообщений не последовало. Последовало другое.

«Вечером 7 сентября военный совет Юго-Западного фронта сообщил главкому Юго-Западного направления и Генеральному штабу, что обстановка на фронте еще более осложнилась. Противник сосредоточил превосходящие силы, развивает успех на конотопском, черниговском, остерском и кременчугском направлениях. Ясно обозначилась угроза окружения основной группировки 5-й армии ‹…›. Резервов у фронта больше не оставалось ‹…›. Обсудив столь тревожное донесение, мы с Шапошниковым пошли к Верховному Главнокомандующему с твердым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев. Мы считали, что подобное решение в тот момент уже довольно запоздало и дальнейший отказ от него грозил неминуемой катастрофой для войск Юго-Западного фронта в целом.

Разговор был трудный и серьезный. Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того, чтобы бить врага, стремимся уйти от него… Итак, все осталось, как решила Ставка ‹…›. При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание, нам же, видимо, не хватало твердости, чтобы выдержать вспышки неудержимого гнева»[130].

Дело было не в твердости. Мы знаем, к чему привела твердость Жукова. Сталин был уверен в своей правоте.

11 сентября Сталин сказал по телефону – связь еще работала – Кирпоносу:

«Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки».

13 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков сообщал в Генеральный штаб Шапошникову:

«Начало понятной Вам катастрофы дело пары дней».

Василевский пишет:

«Ознакомившись с этим донесением, Верховный Главнокомандующий спросил Шапошникова, что он намерен отвечать Тупикову. И тут же, не дождавшись ответа, сам продиктовал следующий ответ командующему Юго-Западным фронтом ‹…›: “Генерал-майор Тупиков номером 15614 представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова и Потапова прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад. Необходимо неуклонно выполнять указания т. Сталина».

Абсолютно не представляя себе реального положения гибнущих дивизий, Сталин выносил им смертный приговор…