Читаем без скачивания История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

Цехи присваивают себе право и таксировать цены на изготовляемые товары, запрещая членам продавать их дешевле определенного уровня. Последнее, правда, вызывает протесты и противодействия со стороны городского магистрата, который, напротив, пытается определять максимум дозволенной мастеру цены в интересах потребителей, но эти попытки нередко оказываются безуспешными.

Эти содержащиеся в немецких и других западноевропейских цеховых уставах постановления во многих случаях заимствованы также западнорусскими цехами. Так и здесь число подмастерьев, которое может иметь мастер, не превышает трех. Другими постановлениями запрещается утайка материала, полученного от заказчика, и вменяется в обязанность мастерам добросовестная работа. И здесь находим установление цен производимых мастерами изделий или же самими на цеховых сходках; статуты воспрещают мастеру продавать дешевле других и покупать дороже. Магистраты и тут ведут борьбу с дороговизной цеховых изделий, пытаются установить со своей стороны максимальные таксы, но последние остаются на бумаге.

В Ремесленном положении также обращается внимание на то, чтобы мастера производили «по ремеслу работу добрую» и каждый бы отправлял ремесло, «сколько умеет, исправнее и без недостатков» (ст. 31), причем «мастер долг имеет смотреть за добротою работы» своего подмастерья или ученика, а управа — за добротою работы мастеров, почему старшина и старшинские товарищи «долг имеют обозреть работы ремесленников» (ст. 33). Мало того, управа назначает «срок, в который какой работе поспеть можно», чтобы в случае жалобы на медленность чинить «правильное взыскание» (ст. 35). Напротив, как и следовало ожидать, «запрещается сходу и управе установлять цену работы» (ст. 32), и в случае жалобы на неумеренную цену управа обязана «свидетельствовать и оценить по истине» (ст. 34).

Таким образом, западнорусские цеховые статуты XVI-XVII ст. являются почти полным отражением западноевропейского цехового строя, воспроизведением почти всех черт иностранной цеховой организации, в том числе и тех «злоупотреблений» цехов, с которыми государство, в особенности в Германии, усиленно боролось. Напротив, положение 1785 г., будучи актом правительственным, конечно, последних совершенно не знает и вообще является гораздо более упрощенной копией иностранных, в особенности прусских цеховых постановлений, хотя организация значительно усложнена, если сопоставить ее с цехами петровской эпохи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Иностранцы и зачатки новой крупной промышленности в XVII ст.

Развитие промышленности везде и повсюду, в древности и у современных народов, на Западе и на Востоке совершилось под непосредственным влиянием иностранной иммиграции — до XIX ст., благодаря переселению иностранного труда, в XIX ст. при помощи иностранного капитала. В предыдущие столетия только путем переезда иностранцев и происходило ознакомление страны с новыми отраслями производства, еще неизвестными в данной местности, как и с новыми способами и приемами, изобретенными в других странах и дающими возможность производить новые сорта и виды товаров, изготовлять предметы быстрее и лучшего качества. Иностранные мастера и приносили с собой новые знания в области техники производства, свои секреты, которые обыкновенно запрещалось сообщать иноземцам и которые только таким путем могли переходить от одного народа к другому, вызывая распространение достигнутых в одной местности успехов по другим областям и странам.

В России уже рано, как мы видели, совершался взаимный обмен техническими сведениями между отдельными областями при помощи отхожих промыслов, появления новгородских, псковских мастеров в других местностях, причем сами новгородцы нередко получали свое знакомство с техникой того или другого производства от приезжавших в Новгород ганзейцев. Но и иноземцы — литовцы, народы Востока, в особенности же византийские мастера — мы на это также указывали — появляются на Руси уже в Киевский период. Из последующей эпохи упомянем хотя бы об итальянце Аристотеле, или Рудольфо Фиораванти, «кои ставит церкви и палаты», строившем в Москве при Иоанне III Успенский собор. Тот же Иоанн III обращался к венгерскому королю с просьбой прислать людей, искусных в добывании руды золотой и серебряной и в отделении металла от земли. «У нас есть серебро и золото, — велел он передать королю, — но мы не умеем чистить руды. Услужи нам, и тебе услужим всем, что находится в нашем государстве». В 1491 г. царь «послал на Печеру немцев Ивана да Виктора руды искати серебряные, а с ними послал Андреа Петрова да Висилиа Иванова сына Блотина»{690}.

Итальянец Барберини сообщает и об устроенной у нас бумажной мельнице, которая изготовляет бумагу, хотя ее еще не могут употреблять, ибо искусство выделки бумаги не доведено до надлежащего совершенства. Действительно, в одной купчей 1576 г. говорится о продаже вотчинки Писемских и сообщается о границах ее: «А с третью сторону в межах, что бывало за Федором за Савиновым в поместье, который бумажную мельницу держал, а с четвертою сторону в межах половина реки Учи вверх от бумажные мельницы и с луги же Учи по мелницу Романа Михайловича Пивова»{691}. Здесь точно указано местоположение бумажной мельницы; держал ее помещик.

Но в значительных размерах иммиграция иностранцев начинается с XVII ст., когда обнаруживается «западное влияние», вышедшее из чувства национального бессилия и из сознания скудости своих собственных материальных и духовных средств перед западноевропейскими, когда «теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться по сторонам, искать указаний и уроков у чужих людей, на Западе», когда возникает принцип все делать «с примеру сторонних чужих земель». В области промышленной это выражается в выписке иноземных мастеров взамен приобретения иностранных товаров и в результате в стремлении уменьшить свою экономическую зависимость от чужих стран. В середине XVII ст. в Москве было, по-видимому, уже довольно много; в 1652 г. их выселили за город в особую новую иноземскую слободу, причем они были разбиты по трем статьям; во вторую статью вошли аптекари и мастера алмазного, золотого, серебряного, канительного и кружевного дела. Когда в 1665 г. Была произведена перепись жителей этой слободы, то в ней оказалось 20 человек придворных мастеров дел — золотого, серебряного, часового, портняжного, седельного, живописного. В 1684 г. «Иноземцы Галанцы и Амбурцы в Государственной-Посолской приказ сысканы и допрашиваны», причем их оказалось 36 человек в Москве и выяснилось, что они проживают в Москве по 10, 20 и даже 30 лет. Одни «кормятся у города столярною работою», другие «починивают бочки», многие «кормятся рукоделием своим портным мастерством шьют на иноземцев платье» или просто «кормятся работою своею»{692}.

На первом плане стояли военные надобности и казенная прибыль. Надобно было заменить выписываемый из Голландии десятками тысяч пудов порох и железные ядра выделкой собственного оружия; получаемое из Швеции для производства оружия железо должно было добываться и обрабатываться у себя дома. О зачатках добычи и обработки металлов упоминают уже иностранцы, посетившие Россию в XVI ст. Герберштейн сообщает о добыче железа близ Серпухова, Барберини — о железной руде близ Каширы, Флетчер говорит, что русское железо ломко, но его весьма много добывается в Корельской области, Каргополе и Устюжне. В 1569 г. англичанам разрешено было устроить железный завод в нынешнем Сольвычегодском уезде{693}. Выделывалось железо и в окрестностях Тулы из местной руды. В Туле в 1589 г. имелось всего два казенных кузнеца, а 6 лет спустя уже 30 человек. Находим и производство пороха — в 1531 г. был пожар на Успенском (враге) во дворе иностранного мастера Алевиза, выделывавшего порох, причем в один час якобы сгорело более 200 работников{694}— цифра, вероятно, сильно преувеличенная.

Но металлургическое производство в интересах военных необходимо было поставить гораздо шире, призвать на помощь иноземные знания для усиления добычи руды, для литейного и плавильного дела, для выделки оружия. В 1632 г. голландец Андрей Виниус получил разрешение на выделку железа близ Тулы, обязавшись приготовлять для казны по удешевленным ценам пушки, ядра, ружейные стволы и всякое железо. К этим оружейным заводам была приписана целая дворцовая волость, и тем самым было положено начало впоследствии столь расширившейся категории заводских крестьян. В 1644 г. другой компании иноземцев с гамбургским купцом Марселисом во главе было предоставлено право на устройство железоделательных заводов по рекам Ваге, Костроме, Шексне и в других местах. В 1668 г. Марселис доставлял в казну 20 тыс. пудов прутового и связного железа, 5 тыс. кованых досок, 6 тыс. ядер, 20 пушек по условленным с казной ценам. У Марселиса имелось три печи и десять молотов с двойными горнами. На другом заводе, Протвинском, принадлежавшем также иностранцу Тильману Акману или Акеме, было две печи и четыре молота и выделывалось полосовое железо трех сортов и различные предметы вооружения: пушки, ядра, сабельные клинки, даже якоря для флота, наконец, и некоторые предметы домашнего обихода: ручные мукомольные мельницы, топоры, лопаты, гвозди. И в самой Москве еще при царе Михаиле был на Поганом пруде при реке Неглинной завод, на котором опять-таки иноземные мастера отливали пушки и колокола. Здесь и русские учились литейному делу. Вообще всем иностранцам вменялось в непременную обязанность русских людей обучать всякому заводскому делу и никакого мастерства от них не скрывать{695}.