Читаем без скачивания Приключения парижанина в Океании - Луи Буссенар

В 1851 году Виктория насчитывала семьдесят пять тысяч жителей! Каких только чудес не порождает магическое слово «свобода»! Всего за полвека англичане создали процветающее государство. Но не только способности помогали им, а еще и везение. И в без того богатой благодаря скотоводству Австралии было найдено золото.

Третьего апреля 1851 года Харгривс нашел возле бухты Соммер-Хилл (Сидней) золотые россыпи[238].

Четырнадцатого августа того же года некий коногон, пересекая бухту Андерсена, увяз в иле. Освобождая колеса, он выбил киркой самородок золота в тридцать две унции[239].

Новость распространилась молниеносно. Началась золотая лихорадка, все ринулись в шахты, яростно вспарывая чрево земли. Скваттер покинул свое стадо, моряк — судно, негоциант — торговый дом, адвокат — контору, даже врачи не устояли, бросили своих больных.

Город опустел и стал напоминать кладбище. Это был настоящий исход, массовая эмиграция, безумие, сопровождаемое бунтами, мгновенно нажитое богатство и столь же стремительное разорение, отчаяние, убийства — как в свое время в Сан-Франциско.

Вы уже знаете, что в Виктории до открытия золота в 1851 году было семьдесят пять тысяч жителей. В 1854 году число их возросло до трехсот двенадцати тысяч. Всего за год две тысячи пятьсот шестьдесят девять кораблей привезли восемьдесят четыре тысячи четыреста семьдесят пассажиров!

В любой другой стране подобное нашествие вызвало бы голод. Но казалось, все эти долгие годы скот размножается для того лишь, чтобы прокормить эту обезумевшую толпу. Англичане, с их практическим умом и любовью к порядку, все предусмотрели, так что начавшаяся было паника быстро улеглась. Через некоторое время появилась горная промышленность, не прошло и двух лет, как были созданы крупные предприятия.

В настоящее время Виктория, единственная провинция, о которой пойдет речь в нашем повествовании, насчитывает почти миллион жителей, а ее столица — триста тысяч.

Еще несколько слов об этой стране удивительной судьбы, на редкость богатой. Как дерево, выросшее на благодатной земле, выпускает из своего ствола мощные ветви, раскинувшиеся во все стороны, так и Австралия благодаря неукротимой энергии и плодотворной деятельности англичан приумножила свои богатства, и из векового ствола Сиднея как бы появились на свет еще пять провинций: Виктория, Южная Австралия, Западная Австралия, Квинсленд и Северная Австралия. Каждая из них захотела жить по-своему, исходя из собственных потребностей и возможностей, соответственно своему климату, географическому положению, а также промышленности, иметь собственную власть, не разрывая связей внутри животворной и могущественной федерации.

Как бы поучительно и притягательно ни было изучение этих прекрасных земель, нам необходимо вернуться к герою нашего повествования, которого мы покинули если не в отчаянном, так, во всяком случае, в весьма неопределенном положении.

Об Австралии, справедливо названной страной чудес, можно рассказывать до бесконечности. И ниже мы снова сделаем экскурсы в ее историю и географию. А поскольку действие нашего повествования развертывается в провинции Виктория, то и ее описание, правдивое и полное, найдет место в «Приключениях парижанина».

Не будь Фрике нищим, он, несомненно, стал бы жертвой бушрейнджера. В этом случае о боксе не могло быть и речи. Сэм Смит уложил бы Фрике выстрелом из карабина и ободрал как липку. Но именно нищета бросила парижского гамена в руки полицейских, заподозривших его в сообщничестве с бандитом.

Справедливо или нет, но принято считать и в нашем полушарии, и на другом конце земли, что полицейские непогрешимы и потому не могут допустить оплошности, как это было в случае с бежавшим Сэмом Смитом.

А потому, что бы ни говорил Фрике, он представлял собой прекрасную добычу. На безрыбье и рак рыба, говорит пословица. Мальчишка предстанет перед судом, а полицейские за его поимку получат награду, если, конечно, он не выкинет какой-нибудь штуки.

С аппетитом уплетая большой кусок мяса, любезно предоставленный стражами порядка, молодой человек обдумывал побег, представлявшийся ему, не без оснований, делом совсем не легким, если учесть бдительность трех англичан и проницательность их черного товарища.

Фрике хорошо знал, что перед ним не обычные полицейские. И хотя каторжники давно исчезли, дороги Виктории были достаточно широки, а главное, достаточно пустынны, чтобы называться «большими». Там еще довольно часто встречались преступники, подобные Сэму Смиту, которые без зазрения совести грабили путников. И вот, чтобы обеспечить безопасность в районе шахт, предотвращать конфликты между китайскими кули и белыми, а также защитить прохожих от негров-людоедов, колония содержала жандармские отряды, пеший и конный. Пеший был создан для охраны города, а всадники рыскали по горам и долинам в поисках различного рода бродяг. Жалованье они получали солидное, около двухсот тысяч фунтов.

Отряды эти были немногочисленны, но очень мобильны и боевиты, прекрасно ориентировались на местности и умело обращались с преступниками, а также с подозреваемыми в преступлениях. Они, как говорится, проводили всю жизнь в седле. Только сегодня их видели в Сендхерсте, Кестльмене или Эмералд-Хилл, а уже завтра в девяноста, а то и ста километрах от этих мест.

Всадникам помогали полуцивилизованные негры[240], не знавшие себе равных в преследовании как своих сородичей, так и китайцев с белыми. Австралийский туземец никогда не теряет след, если даже едет верхом через леса и долины. Как ни странно, черная ищейка с особым удовольствием преследует своих братьев по крови, и беглецу нечего рассчитывать ни на передышку, ни на пощаду. С какой-то отвратительной радостью неумолимый преследователь отмечает зарубкой на прикладе карабина каждого, павшего под его ударами.

Аборигену приказано очистить дороги, и он выполняет этот приказ с каким-то дьявольским упоением.

Оглушенные ударами бушрейнджера, полицейские отказались от немедленной погони, но при виде Фрике к ним вернулось хорошее настроение. Стоит ли огорчаться, если этот мальчишка вполне сойдет за сообщника бандита. Австралийским стражам порядка, в отличие от французских, несвойственно высокомерие в обращении с задержанными, скорее почтительность и даже добродушие. Они не пользуются ни кандалами, ни наручниками, дают пленнику относительную свободу, полагая, что двести или триста миль пустынного леса являются непреодолимым препятствием. Прибавьте к этому поистине удивительное чутье негра, и вы согласитесь, что побег вряд ли возможен.