Читаем без скачивания Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер

– Как вам нравится мучить меня. Если даже предположить, что ваше лицо так же черно, как лицо желтого домино, я уверен, что не замечу его черноты!

– Подумайте хорошенько о том, что вы сказали.

– Я говорю вполне обдуманно.

– Ну, в таком случае… снимайте!

Дрожащими пальцами я развязал тонкие ленты, придерживающие маску, и, пораженный, выронил ее из рук. Передо мною было лицо желтого домино с теми же толстыми губами и высоко выведенными скулами. Я не знал, что сказать, и машинально опустился на стул, не в силах что-либо произнести.

Моя собеседница разразилась громким хохотом.

– Ну-с, господин поэт, что же вы? Вдохновляет вас теперь мое лицо? Когда прикажете мне ожидать стихи? Сегодня? Или, быть может, никогда? Однако вы, как я вижу, ничуть не любезнее вашего соотечественника, лейтенанта.

Я был слишком оскорблен ее замечанием, чтобы возразить, и молча удалился. Подойдя к двери, я решился еще раз взглянуть на странную негритянку. Голубое домино продолжало стоять на прежнем месте, но теперь у него было лицо… Айсолины!

Я окаменел от удивления. Никогда мне не забыть выражения ее лица в эту минуту, ее презрительно-насмешливой улыбки! Я колебался, не зная, вернуться ли мне просить прощения. Я готов был броситься к ее ногам. Но нет – это было бы слишком смешно.

Айсолина заметила мое смущение, ее взгляд сделался ласковее, он как будто звал меня! В эту минуту к ней подошел мужчина и бесцеремонно уселся рядом с ней.

Это был Иджурра.

Поговорив немного, они оба встали и пошли танцевать, при этом Айсолина снова надела маску.

Я быстро вышел из зала и отправился домой, где застал своих товарищей за ужином. Их дружеская беседа на время отвлекла меня от неприятных мыслей.

Глава VIII

Табун диких лошадей

На следующее утро я едва дотронулся до раннего завтрака, столь сильно был возбужден вчерашними переживаниями.

Почти полдня я провел на крыше, совершенно не замечая, что происходит вокруг, – все мое внимание было сосредоточено на жилище Айсолины. Я внимательно смотрел, не появился ли кто-нибудь на крыше их дома. Но там никто не показывался.

Около полудня сержант доложил, что какой-то мексиканец хотел бы со мной говорить. Я велел его принять, и, когда человек подошел ко мне, я узнал в нем одного из погонщиков дона Рамона де Варгаса. Он передал мне записку.

От волнения у меня дрожали пальцы, и при виде знакомого почерка сердце забилось так сильно, что я приказал мексиканцу подождать ответа внизу – более всего я хотел скрыть от посторонних глаз волнение, что буквально сжигало меня изнутри.

В письме было следующее:

«Любезный капитан! Позвольте пожелать вам доброго утра. Полагаю, что после усталости прошлой ночи для вас утро наступило совсем недавно? Снится ли вам очаровательная негритянка?»

Меня раздражало это обращение: «любезный капитан», да еще подчеркнутое, и я уже хотел со злостью бросить письмо, но меня остановили следующие несколько предложений.

«Любезный капитан, – значилось далее. – В злополучный час вы, убив своей меткой пулей мою любимую лошадь, предложили мне в вознаграждение своего коня. Я отказалась от подобной жертвы, но, я думаю, вы не захотите оставаться передо мною в долгу. Вот что вы должны для этого сделать. Существует дивное животное, известное в нашей местности под названием «белого коня прерий»: это дикий конь, красивый и быстрый. Вы, наверное, о нем уже слышали. Мною давно овладело безумное желание иметь этого коня. Я предлагала награду и охотникам, и нашим погонщикам, но все было напрасно: никто из них не мог его поймать. Одни говорят, что он слишком быстро бегает, другие – что это призрак, третьи – что это дьявол. Но разве дьявол может быть так красив? Кроме того, вчера я слышала, что дьявол черен, как вчерашняя негритянка. Недоверчивые люди считают, что «белый конь прерий» суть миф, но я знаю совершенно точно, что он существует и два часа назад он был замечен в десяти милях от нашего дома.

Итак, любезный капитан, никто, кроме вас с вашим Моро, не может поймать белого коня!

Доставьте мне его, и я тогда перестану горевать о моем бедном любимце. Я вам все прощу, даже вашу грубость по отношению к бедной негритянке, только приведите мне белого коня.

Податель этого письма видел его и может служить проводником.

Айсолина».

Прочитав это письмо, я готов был петь от радости.

В степях водится множество невероятно красивых белых коней, но тот конь, о котором писала Айсолина и о котором я сам слышал столько фантастических рассказов, отличался от других тем, что у него были черные уши, а все туловище, грива и хвост сверкали снежной белизной. Его-то и должен был я поймать. Когда-то я даже пытался изловить белого мустанга, но тот был весь снежно-белый, в том числе и уши.

Разумеется, я недолго размышлял над этой странной просьбой, сразу решив во что бы то ни стало исполнить каприз очаровательной Айсолины.

Через полчаса я выехал в сопровождении погонщика и двенадцати солдат. Это были старые опытные охотники, которые тоже слышали легенды об этом животном и с удовольствием согласились принять участие в его поисках. Я надеялся на скорость своей лошади и на собственное умение пользоваться лассо.

Нам пришлось ехать по местности, густо заросшей чаппаралем, встречались и юкки, и техасские акации, а алоэ достигали в высоту половины человеческого роста. Колонные кактусы росли на каждом шагу. Нам также встретился и особый вид юкки, из корней которого добывается мыльное вещество.

– Какая красота! – восклицали мы невольно, любуясь тем, что нас окружало. И пусть наше настроение не позволяло нам углубляться в тонкости ботаники, но красота здешних мест заставляла ненадолго забыть даже о самых возвышенных целях.

По мере нашего продвижения вперед местность постепенно становилась более открытой. Мы миновали около десяти миль, когда наш проводник указал на следы диких лошадей. Через некоторое время мы увидели целый табун.

Трудно описать чувство восторга и радостной надежды, охватившее меня при этом.

Луг, где паслись лошади, был более мили шириной и почти со всех сторон окружен лесом. Этот луг соединялся ложбинами с другими такими же лугами. Перед нами были лошади всевозможных мастей. Тут были и гнедые, и вороные, и белые. Последних было больше всего. Одни спокойно щипали траву, другие прыгали и резвились. Но где же белый конь прерий, который в мифах иногда называют Белым Духом прерий, и Белым мустангом? Мы внимательно рассматривали табун, но его нигде не было видно. Уж не отправился ли он в странствие по безграничной прерии, покинув своих товарищей? Но проводник утверждал, что конь должен быть где-то поблизости. На слова опытного человека можно было вполне положиться.